Джулия Смит - Зов безумия Страница 49

Атайя постаралась вспомнить те времена, когда, будучи маленькой девочкой, она смотрела на Кельвина с восхищением и трепетом, когда его блестящие одежды и командный голос вызывали в ней восторг, когда сознание того, что этот похожий на бога человек является ее отцом, переполняло сердце гордостью и счастьем. Как давно это было! Ей хотелось тогда вести себя так, чтобы доставить ему радость, и она старалась делать все, что в ее силах.

Позднее выяснилось, что обрадовать его невозможно. Повзрослев, Атайя поняла, что все ее старания напрасны, и, запрятав переживания в дальний уголок своей души, постаралась обо всем забыть и убедить себя в том, что это не имеет для нее особого значения. Но иногда боль вырывалась наружу, и принцесса вспоминала о тех редких случаях, когда отец останавливал на ней пристальный взгляд. Спокойный, исполненный отчаяния. В эти мгновения ей казалось, что он все понимает, знает, как сильно стремится его маленькая дочь завоевать любовь родителя, но сознает в глубине души, что не способен дать ей желаемое.

Атайя часто задумывалась: почему? Почему? Как я должна вести себя? Что я сделала не так? При этом по щекам от обиды и безысходности катились слезы. Но принцесса быстро брала себя в руки, прекращала плакать и сердито говорила себе: реветь над столь глупыми вещами могут лишь несмышленые дети.

Атайя вновь и вновь убеждала себя, что не стоит задумываться над этим всерьез. А как было на самом деле? Что значило в ее жизни отношение к ней отца? Любила ли она Кельвина? Трудно сказать… Возможно, да… когда-то. Какая-то частичка ее сердца, наверное, любила его до сих пор…

Несмотря ни на что, Атайя, естественно, никогда не допускала и мысли о смерти родителя, также не задумывалась она и о том, как отреагировала бы на столь печальное известие. Наверняка это видение — страшный сон, пыталась успокоить себя принцесса. Иллюзия. Когда они уезжали из Кайта, отец был в прекрасной форме.

Верить в то, что показала сфера, никак не хотелось. Однако полностью отделаться от неприятных мыслей не получится, и девушка понимала это. Необходимо каким-то образом удостовериться в том, что волшебный шар обманул ее.

Пережитый шок от приснившегося кошмара и размышления об отце помогли совершенно отойти ото сна. Темнота в комнате навевала уныние и апатию. Двигаясь медленно и осторожно, чтобы не усилить головную боль, Атайя откинула одеяла, опустила ноги на пол и увидела рядом с кроватью пару мягких кожаных тапочек, специально приготовленных кем-то для нее. Она направилась к окну, чтобы раздвинуть тщательно задернутые Исел занавески, и заметила, что они колышутся, словно от сильного сквозняка.

Теперь понятно, почему здесь так холодно, подумала принцесса, поежилась и отодвинула занавеску.

В следующее мгновение она резко отшатнулась и закричала: в лицо ударил порыв ледяного ветра. Оконное стекло было разбито.

Содрогаясь всем телом, Атайя оперлась на подоконник и осторожно, стараясь не коснуться торчащих из рамы острых остатков стекла, выглянула во двор. Прямо под ее окном на траве, переливаясь в лучах утреннего солнца, поблескивали десятки мелких осколков. Кто-то выбил стекло изнутри! Атайя в ужасе задернула штору, села на пол, сжавшись в комочек, и заплакала от страха и отчаяния. Ее всю трясло, голова раскалывалась.

Я должна найти объяснение этим странным явлениям, — твердила она себе, не желая признавать очевидное. — Я не схожу с ума! Нет! Нет! Нет!..

Когда в комнату вернулась Исел, принцесса сидела под окном, съежившись, обхватив руками согнутые в коленях ноги. Королева поставила глиняную чашку на тумбочку у кровати, подошла к Атайе и обняла ее за плечи.

— Кажется, я попросила тебя оставаться в кровати, — пожурила она ослушавшуюся гостью.

— Ок-кно… Это сделала я? — выдавила Атайя, тщетно пытаясь прекратить рыдать в присутствии королевы Рэйки.

— Только ты можешь ответить на этот вопрос. Тебе снилось что-нибудь про разбитое стекло?

Атайя едва заметно кивнула, воспроизводя в памяти картину разлетающихся разноцветных осколков и забрызганного кровью пола деревенской церквушки. Она огляделась. На ковре посередине комнаты и на полу не было ни пятнышка.

Исел подала девушке руку, помогла подняться на ноги, довела до кровати и накрыла мягкими стегаными одеялами.

— Я знаю, тебе страшно, — произнесла королева, заботливо поправляя постель Атайи. — Я не отношусь к роду лорнгельдов, поэтому сама не переживала мекан, но когда пришло время Фельджина, постоянно находилась рядом с ним. Нелегкое было время. Трудно сосчитать все окна, которые он разбил тогда, — добавила она, смеясь.

— Я в полном замешательстве, — призналась Атайя. — До сих пор не могу в это поверить.

Исел ничего не ответила, протянула руку и стала нежно, по-матерински гладить принцессу по волосам своими мягкими теплыми пальцами, тихо напевая какую-то песню. Атайя почувствовала, что попала вдруг в страну детства, которого у нее, как ей казалось, никогда и не было. В ней неожиданно появились уверенность и ощущение собственной безопасности.

— Вы такая добрая, — прошептала принцесса. — И относитесь ко мне так, словно я — ваша дочь.

Закрыв глаза, девушка добавила:

— Я не знала своей матери. Бедняжка умерла через несколько дней после моего рождения.

— Как печально, — ответила Исел и, достав из тумбочки гребешок из слоновой кости, принялась расчесывать черные волосы Атайи. — Но ведь твой отец женился потом на другой женщине?

— Да. Даже дважды. Но по слухам я знаю, что он никогда не любил ни вторую, ни третью жену. По крайней мере так, как любил мою маму, Чэндис. Много лет назад, когда между мной и моим братом Дарэком существовали еще вполне нормальные отношения, он рассказал мне, что отец был убит горем после кончины Чэндис. Думаю, ему никогда не смириться с утратой. Знаете, раньше я мечтала, чтобы Кельвин хоть кого-то полюбил так же сильно… — добавила она с горечью в голосе. — Отец — человек жесткий и очень сдержанный.

— Короли часто отличаются подобными чертами характера. Крайне сложно нести на себе ответственность за целое государство. В молодости Осфонин был другим, вовсе не таким веселым, как сейчас. Серьезность, замкнутость, отсутствие чувства юмора — такие качества являлись главными в его характере. Я постаралась его изменить и добилась неплохих результатов, — сказала Исел, улыбнувшись. — Королевский титул вовсе не обязывает человека быть бесчувственным чурбаном. Теперь он понял это.

Атайя усмехнулась. По описанию молодой Осфонин вел себя в точности как Дарэк.