Ян Сигел - Дети Атлантиды Страница 5

Уилл легко сменил тему беседы.

— Если дедушка Эдвард был едва знаком с тобой, ведь ты даже не был его прямым внуком, — спросил он Робина, — почему он оставил дом тебе?

— А больше некому было оставить, — предположил Робин. — Действительно, он не был моим прямым дедушкой. Он был двоюродным братом моего настоящего дедушки.

— Он, наверное, был очень старым, — предположил Уилл.

— Он самый молодой из всей семьи, — ответил Робин. — У него было множество сестер. Семейная история рассказывает, что, будучи мальчиком, Эдвард убежал из дома на корабль, на торговое судно, и не возвращался домой, пока все не умерли. Это часть легенды семейства Кэйпелов. Не знаю, было ли так на самом деле. Ни одна из сестер не вышла замуж, соответственно не было и детей. Нэд Кэйпел тоже не был женат. Слишком много женщин было рядом с ним, когда он был маленьким, как я полагаю. Всю свою жизнь сестры прожили в этом доме, пока потихоньку не исчезли, и тогда он вернулся в дом и стал там жить растительной жизнью. Когда он умер, ему, должно быть, было около девяноста лет. Все сестры тоже были очень древними. Помню, когда я был в возрасте Уильяма, мы с моими родителями навещали их. Там было три или четыре дамы. Помню Эсми, Дезире и Айрин. Эсми, нет — Эйтни, — они называли ее «детка». А ей было тогда семьдесят пять лет. Она была очень маленькой, все лицо в морщинках, как маленькая обезьянка в шифоновом платьице. Она мне сказала: «Я сама испекла пирог из зернышек». На вкус он был как песок.

— Что это такое «пирог из зернышек»? — спросил Уилл.

— Сказал же тебе — просто песок.

Они прибыли в Йоркшир около десяти часов вечера. Ферн, которая всегда безошибочно прокладывала путь по карте, была в плохом настроении, потому что они два раза заблудились. Несмотря на то, что был май месяц, погода стояла холодная, и мелкий дождик все время затуманивал переднее стекло. Когда они переехали через речку Ярроу и стали взбираться на холм, вдали замерцали огни деревни. Следуя инструкции, которую им дал адвокат Нэда Кэйпела, они проехали мимо деревни и двинулись в темноту по плохой проселочной дороге. Затем дорога расширилась и вывела их к дому, где Робин и остановил свой автомобиль. За дождем фасад дома был почти не виден, в лучах фар виднелись только высокие арочные окна, черные на серой стене. Бывшая домоправительница была предупреждена об их приезде, но в доме было темно и не было никаких признаков того, что их кто-то ждет.

В доме никто не жил уже несколько лет. Он выглядел суровым, недружественным и необитаемым, как и окружающая местность. Ферн достала фонарик, и они обнаружили входную дверь, по которой ползли пальчики теней от вьющихся растений.

Дверь была дубовая, неполированная, солидная, как дверь в старинный замок. В нее, правда, был врезан современный йельский замок. Ключ неохотно повернулся, и дверь вынуждена была открыться. В холле было холодно и абсолютно темно. Ферн долго искала выключатель — свет горел вполнакала. Стали видны тяжелые балки над винтовой лестницей, какие-то странные ниши и дверные проемы в углах, отражавшиеся в пятнистом зеркале, стены неопределенного цвета, возможно, когда-то бывшие белыми. Уилл оглядел все это с явным разочарованием.

— Ферн права, — сказал он. — Какой смысл иметь дом, которым мы не будем пользоваться. Я думаю, мы должны его продать.

— Похоже на то, что это никуда не годится, — заявил Робин. — Давайте уедем и найдем где-нибудь гостиницу с завтраком. А сюда вернемся утром.

— Нет. — Тон, которым это сказала Ферн, не позволял ей возражать. — Мы уже здесь, и мы здесь останемся. Я вовсе не собираюсь бежать отсюда, потому что здесь не расстелили красный ковер. Миссис Уиклоу должна была оставить нам чай и кофе. Давайте посмотрим, что там в кухне.

Она положила фонарик на стол, открыла дверь слева и щелкнула выключателем. Комнату озарил желтый свет, тусклый, будто уставший, словно лампочка, которая его изливала, была на последнем дыхании,

Комната оказалась длинной, с несколькими предметами неуклюжей громоздкой мебели. Их бархатная обивка была вытерта прежними жильцами дома, ковер был покрыт пятнами времени и грязи, камин зиял пустой глоткой, сквозь которую дул ветер.

Тихо тикали дедушкины часы, больше никаких звуков не было. В дальнем конце комнаты находился альков, и оттуда выглядывало лицо. Несмотря на свои крепкие нервы, Ферн задохнулась, а потом невольно вскрикнула. Это было лицо злобного идола, не задумчивое, не безмятежное, а злорадное и хитрое. Его широкие губы чуть приоткрылись в бесовской усмешке, веки изогнулись с какой-то непостижимой язвительностью, над низкими бровями высовывался коротенький рог. Одна из лампочек вспыхнула ярче, и Ферн показалось, что идол ей подмигнул.

Это всего лишь статуя, сказала себе Ферн.

Уилл и Робин обследовали другие двери, но Уилл, услышав голос сестры, вернулся в холл.

— Что случилось? Ты нас звала?

— Это из-за статуи, — ответила Ферн. — Она меня испугала.

Уилл глянул на статую и сказал:

— Он ужасен. Уверен, что дедушка Нэд привез его из своих путешествий. Моряки всегда привозят всякие редкости. В этом доме, наверное, полно чудных вещей. Может быть, какие-нибудь из них окажутся очень ценными…

— Думаешь, здесь есть пиратские сокровища? — спросила Ферн. — Дублоны?

Уилл снова посмотрел на идола и неожиданно обернулся к Ферн.

— Да, мне он тоже не нравится. Интересно, почему он так улыбается?

— Я и знать этого не желаю, — ответила Ферн. Робин нашел кухню: с каменным полом, чистую,

но холодную. Было ясно, что здесь давно не готовили.

Банка с кофе, пакеты с сахаром и чаем и тарелка с сандвичами, укрытая пленкой, стояли на столе, но в этой кухне все эти предметы выглядели неестественно. В холодильнике было молоко. По дороге они заезжали в паб и перекусили, но Уилл и Ферн все равно набросились на сандвичи, один с жадностью, другая — будто не замечая, что она делает. Затем Ферн стала искать чайник, чтобы скипятить чай.

— Этот дом вгоняет в депрессию, правда? — проговорил Робин.

— Вот тебе твой Йоркшир, — сказала его дочь.

В трехэтажном доме было восемь спален, но только одна ванная и один туалет внизу.

— Ах, эти викторианцы! — вздохнул Робин. — Такие неопрятные! Не очень-то они любили мыться.

При попытке пустить горячую воду бак заворчал и забулькал, но вода так и не полилась. Пришлось им, как викторианцам, ложиться спать не вымывшись. Миссис Уиклоу приготовила постели в трех спальнях второго этажа. Робин выбрал комнату, выходящую на главный фасад, а Ферн и Уилл — комнаты в задней части дома. Ферн долго не могла заснуть, она все прислушивалась к незнакомым звукам деревенской ночи. Шум дождя был равномерным и не сильным, однажды на дороге раздался рев испорченного глушителя, очевидно, мотоцикла. Странный плачущий крик, должно быть, издавало какое-то ночное создание, может быть, птица, и то, что звук был незнакомым, взволновало Ферн. Она спала беспокойно, проваливаясь в дремоту и вновь просыпаясь, и не могла определить, во сне или наяву ей слышится посапывание у стены под ее окном.