Кейт Миллер - Книга Полетов Страница 5

После полуночи она подошла к нему, срезала путы и уселась рядом на бревне, скручивая сигарету, пока он растирал онемевшие запястья.

- На, покури, - сказала она, воткнув сигарету меж его губ, ловко сворачивая новую одной рукой и одновременно извлекая из костра головешку. Вообще-то Пико не курил, но в данных обстоятельствах посчитал невежливым отказываться - и наклонился к ней за огоньком. Первая же затяжка обернулась таким надсадным кашлем, что атаманше пришлось стучать по его спине к удовольствию всей честной компании.

- Бьюсь об заклад, ты ко всему еще и девственник, - сказала она, когда он выпрямился, мигая полными слез глазами.

Пико кивнул.

- Но я целовал девушку, - проговорил он и тут же прижал ладони к зардевшимся щекам.

- Давно не разговаривал с женщиной? - спросила она, и он снова кивнул, так и не решаясь поднять на нее глаза.

Она распустила тесемки на его рюкзаке и высыпала содержимое на землю, внимательно просматривая его, пока разбойники молча наблюдали за нею. Прибрав компас, она примерила синюю бархатную куртку, оказавшуюся слишком узкой в плечах. Книги не вызвали интереса, и она собралась бросить их в огонь, но Пико взмолился:

- Только не книги! - воскликнул он. - Берите все, что хотите, но только не книги, умоляю, оставьте их.

- А что в них проку? - спросила Адеви, листая его тетрадь для записей.

- Они рассказывают истории, если уметь их прочесть. В них целый мир, полный всевозможных людей и стран. Вот... - потянулся он к одной, но атаманша тут же убрала ее подальше.

- Адеви, может, они чего-то стоят, - предположил один из зрителей, но она пожала плечами, отложив книги в сторону.

- Ну, гость непрошеный, - повернулась он к Пико, - ты кто? Заплутавший охотник или лазутчик из другой шайки? Говори, да с оглядкой. У царицы лжи хороший нюх на правду.

Он сел, выпрямив спину, и обвел глазами круг грозных лиц.

- Меня зовут Пико, - сказал он. - Я из города возле моря. По призванию я библиотекарь, хранитель книг, таких, какие вы едва не бросили в костер. Не думаю, что вы сможете за них что-нибудь выручить - в своем городе я был единственным собирателем подобных диковин. История моя такая. Мальчиком я полюбил крылатую девушку, но в силу обычаев нас разлучили. Я тоже был рожден от крылатых родителей, только по причуде судьбы лишен крыльев, тот же переменчивый рок отнял у меня предмет всех моих чаяний, и потому мой единственный шанс вернуть свою любовь - обрести крылья. И вот, когда однажды гриб открыл мне письмо давно умершего библиотекаря, где говорилось, что утренний город, в котором, как гласят легенды, можно научиться летать, находится не за морем, а на востоке, за дальним краем леса, я собрал рюкзак и отправился в путь, чтобы найти крылья или встретить в пути свою смерть. Три дня я шел вперед, пока вчера не нашел тропинку, которая привела меня к вашей засаде.

- Ты, несомненно, говоришь правду, - сказала Адеви, - только ты наивный простак, если думаешь, что у леса есть край, а будь оно и так, что сможешь туда добраться. Ребята, - обернулась она к разбойникам, - кто возьмется проводить парня дальше на восток?

Вопрос вызвал в стане разбойников замешательство.

- Я не такой отчаянный, - пробормотал один.

- Я выйду против любого мужчины, - сказал другой, - но в лесу полно причудливых и опасных тварей. Это нечестно - биться с теми, кто превосходит людей либо им уступает. Мы не лезем к ним, а они к нам - пусть так и остается.

Остальные одобрительно заворчали.

- Против любого мужчины, говоришь, - отозвалась Адеви, - но готов ли ты выйти против женщины?

Разбойник нахмурился и покраснел, шевеля палкой угли костра, а шайка принялась улюлюкать, хотя в душе каждый боялся атаманши.

- Трусливый сброд, - вновь заговорила она с Пико. – Но страх их не на пустом месте стоит.

- Я решился пойти, и либо найду крылья, либо свою смерть, - ответил он.

- И ты не боишься чудовищ? - во взгляде ее мелькнуло жадное любопытство.

- Еще как боюсь, но таков мой путь.

- Ладно, все это болтовня, - резко оборвала она, щелчком отправив сигарету в огонь. - Твой путь оканчивается здесь. Согласен вступить в мою шайку? Готов украсить клеймом свою руку? - Она закатала рукав, открывая выжженный полумесяц. - Готов стать товарищем в наших ночных приключениях? Жизнь разбойника нелегка, но наградой тебе будет бешеный стук сердца, танцы в лунном свете, брызжущая на руку горячая кровь и, конечно, золото. Золото! - Тут она запустила в карман руку и швырнула к ногам Пико пригоршню монет.

- Есть у меня другой выход? - спросил он.

- Есть холодная сталь, которая проткнет твою шею, - сообщила она, чистя ногти кончиком сабли.

- Тогда придется стать вором, - безрадостно заключил Пико. - Только вряд ли я в этом преуспею. Понимаете, я не сторонник насилия.

Адеви пропустила его слова мимо ушей.

- Ребята, подходи ближе, - позвала она. - Встречайте нового товарища

Разбойники окружили Пико, заставили его положить ладонь левой руки на острия обращенных к нему ножей и повторить следующую клятву:

«Клянусь острием кинжала и темной стороной луны, блеском золота и горячим молотом крови хранить верность воровскому братству и моей атаманше Адеви».

Затем каждый надрезал себе ладонь, Адеви, как тисками сжав ему пальцы, сделала то же с ладонью Пико, и он по кругу обменялся со всеми разбойниками кровавым рукопожатием.

- Теперь выпьем, - воскликнула Адеви. - Тебе что, приятель?

- Пожалуй, бокал белого вина, - сказал Пико, вызвав взрыв грубого хохота.

Адеви нахмурилась:

- Виски или ром, выбирай.

- Тогда ром, - обреченно произнес он.

Откупорили несколько плоских квадратных бутылок, и кто-то сунул Пико хрустальный стакан с порцией густой вязкой жидкости. Он осторожно попробовал содержимое кончиком языка и медленно пригубил. Алкоголь пламенем обжег внутренности. Адеви подмигнула зеленым глазом, и он с робкой улыбкой поднял стакан. Скоро ноги его пошли куда-то в сторону, а край стакана никак не желал попадать в рот, но тяжкое оцепенение оказалось как нельзя кстати, когда ухмыляющийся разбойник приблизился с раскаленным докрасна клеймом, велел остальным держать Пико и прижал железо к его плоти, чуть не задушив вонью горелого мяса и погасив рассудок запоздалой болью.

Растяжки обращенных треугольными выходами к кострищу палаток разбойников вздымались и опадали под порывами ветра, а их обитатели спали, высунувшись наполовину наружу, не выпуская из рук бутылок с виски, чтобы в случае чего кинуться на подмогу бодрствующим собутыльникам. Вокруг лагеря как дань прекрасному были расставлены на пнях перевернутые человеческие черепа, превращенные в горшки. Цветки львиного зева поднимались из насыпанной в эти горшки земли, прорастали через глазницы, покачивались над оскалом. Лагерь пестрел приметами самой нелепой роскоши: плюшевые кресла, медные светильники, изящные приставные столики, картины в золоченых рамах и прочие трофеи прежних грабежей истлевали, никому не интересные. Разбойники ели мясо с прутиков, хватали пальцами дорогую икру и изысканный сыр с фарфоровых тарелок, глушили свой ром из золотых кубков. Их одеяния, наугад выхваченные из платяных шкафов города, можно было бы назвать роскошными, если бы не пятна жира на полотняных брюках и брызги крови на шелковых рубашках. Судя по всему, они ценили и берегли только свои ножи.