Светлана Середа - Эртан Страница 5

Я подняла голову и отважилась посмотреть на менестреля — впервые с того момента, как он начал играть. Он смотрел на меня. Нет, он играл для меня, словно никого другого в целом мире не существовало. Глаза у него были эльфийские — пронзительно-синие, как вечернее небо в августе, и мне немедленно захотелось раствориться в этом небе. Пусть катятся ко всем чертям и Андрей, и работа, и весь мир — зачем вообще жить, если можно утонуть в этих глазах?

«Слушай, если уж ты на нарисованных героев бросаешься, я начинаю верить, что все серьезно, — обеспокоился Умник. — Может, тебе к сексопатологу сходить?»

Наваждение отступило.

«Лучше сразу к патологоанатому, — привычно огрызнулась я. — При чем здесь вообще секс? Можно подумать, мне спать не с кем. Было бы желание…»

Желания не было. Причем ни у меня, ни у Андрея. Последние полгода он чаще всего приходил домой поздно вечером, чмокал меня в нос и жаловался на трудных заказчиков, которые вынимают всю душу прежде, чем принять проект. Я, как положено прилежной спутнице жизни, терпеливо сочувствовала, приносила ужин, и Андрей вместе с тарелкой исчезал в кабинете — разрабатывать концепцию очередной промо-кампании для очередного трудного клиента. Секс по выходным, ресторан или кино раз в месяц и напряженная работа все остальное время — кажется, Андрея это устраивало. А мне было все равно. Было. До того, как я услышала игру этого менестреля.

Однако в чем-то эта сволочь, мой внутренний голос, действительно прав: влюбляться в персонажей компьютерной игры — это перебор. Пора валить отсюда, пока не стало слишком поздно. У выхода из трактира я не выдержала и обернулась. Полуэльф смотрел на меня. «Ты нужна мне!» — умоляли ультрамариновые глаза. Из трактира я вылетела со скоростью зайца в сезон королевской охоты.

Прохладный вечерний воздух несколько отрезвил меня. Черт, как же программистам и дизайнерам Корпорации удается добиться такого эффекта? Или они просто нарисовали смазливого полуэльфика, а все остальное я придумала сама? Пожалуй, что так. Говорят, над «Эртаном» трудятся не только самые лучшие программисты и самые талантливые дизайнеры, но и квалифицированные психологи.

Вернувшись в реальность, я полежала пару минут, не открывая глаз: мозгу нужно время, чтобы сообразить, в каком он мире. Потом аккуратно отлепила присоски с висков, сняла нейрошлем и села, спустив ноги с дивана. Голова все еще слегка кружилась. «Вестибулярка ни к черту, в космонавты таких не берут», — не к месту подумалось мне.

Андрей перестал барабанить по клавишам, крутнулся на кресле в мою сторону. Потянулся, разминая затекшие конечности.

— С возвращением, милая. Где была?

— В трактире. Музыку слушала.

— Хорошая музыка?

— Угу.

Я ожесточенно потерла виски. Те места, где были присоски от шлема, отчаянно чесались. Давно пора купить более дорогую модель — на них, говорят, присоски гуманнее.

— Слушай, у меня к тебе разговор есть, — несколько напряженно произнес Андрей.

— У меня к тебе тоже. Только можно я сначала душ приму?

У эластичной шапочки с электродами (которую все с чьей-то легкой руки называют нейрошлемом, хотя на шлем она совершенно не похожа) есть один существенный недостаток: после него прическа выглядит так, что в приличное общество не сунешься. И цена модели тут, к сожалению, ни при чем.

— Конечно, малыш. Потереть тебе спинку?

Он привычно пошутил, я привычно хихикнула и ретировалась в ванну.

«Трусиха! — прокомментировал Умник мое позорное бегство. — Перед смертью не надышишься?»

«Умолкни.»

Спорить, тем более с собой, не хотелось. Мне была необходима передышка, чтобы собрать мысли в кучу.

Андрей просунул голову в ванну:

— Малыш, я за пивом схожу.

— Угу.

Я подставила лицо под горячие струи и начала прокручивать в голове возможные сценарии разговора. Мы прожили с Андреем вместе почти пять лет. Всякое было в нашей жизни — и плохое, и хорошее, но мы ни разу не поссорились по-крупному. Да, последнее время он пропадал на работе, но был по-прежнему нежен и заботлив. Он заменял мне семью и друзей — ближе него у меня никого не было. А то, что я его не люблю… Любовь, как говорил Довлатов, это для молодёжи, для военнослужащих и спортсменов. Как бы то ни было, Андрей — последний человек, которому я хотела бы причинить боль.

Сквозь жужжание фена я слышала, как повернулся ключ в замке, звякнули бутылки, хлопнула дверца холодильника. Когда я вышла из ванной, Андрей уже сидел в гостиной, потягивая пиво, и смотрел трансляцию какого-то теннисного матча. При виде меня он выключил телевизор:

— Ты о чем-то собиралась поговорить. Хочешь пива?

Все пространные речи, которые я продумывала, стоя под душем, моментально выветрились из головы.

— Андрей, я думаю, нам надо расстаться.

Андрей улыбнулся — нервно и немного растерянно:

— Как странно, что ты об этом заговорила именно сейчас… Нам же не обязательно насовсем расставаться, правда? Просто мы немного устали друг от друга. Давай поживем раздельно, а через год встретимся, и подумаем, что нам делать дальше.

— Почему именно год?

Андрей смутился:

— Мне предложили вести один крупный проект в штаб-квартире в Чикаго. Если я справлюсь — а я же справлюсь, ты меня знаешь — вернусь сюда уже как президент российского филиала. Представляешь, это такой шанс! Я три года работал, как негр, чтобы его добиться.

У Андрея от волнения пересохло в горле, и он сделал щедрый глоток из бутылки.

— Но я не могу тебя с собой взять. Штатовское руководство поставило условие, что сотрудник должен быть холостой, без семейных проблем.

— Когда едешь?

Последовала долгая мучительная пауза, в течение которой я наблюдала, как его взгляд бегает по комнате, ища, где бы укрыться от позора. Однако через секунду самообладание вернулось к Андрею.

— Сегодня ночью. Понимаешь, я все не решался тебе сказать… Думал — вдруг удастся отложить рейс на недельку, повеселимся в твой день рождения… Но — не получилось. Прости, малыш.

Он напоминал большеухого щенка, который напрудил в ботинок, и теперь искупает вину, тыкаясь носом хозяину в ладони. Мой верный и надежный Андрей… Ты лишил меня не только права выбора, но даже священного женского права — обидеться на весь мир. Чей-то голос, в котором я с удивлением узнала свой собственный, спокойно сказал:

— Конечно, езжай, Андрюш. Тебе помочь собраться?

— Юльчик, ты у меня просто чудо! — Он шумно выдохнул — с видимым облегчением. — Собирать мне почти нечего, ты же знаешь, тревожный чемоданчик у меня в офисе, а в Чикаго я буду жить в корпоративной квартире. На первое время хватит, потом докуплю необходимое… Ну так я поскакал тогда? — Андрей снова глянул чуть виновато. — У меня самолет через шесть часов.