Кристофер Сташефф - Чародей поневоле Страница 50

Род залюбовался гривой ее огненно-рыжих волос, разметавшихся по его груди, лениво улыбнулся и закрыл глаза.

— Род,— прошептал у него за ухом голос Векса, и мир нахлынул на него со всех сторон.

Род вздрогнул и еле слышно щелкнул зубами в знак того, что слышал робота.

— Большой Том уже оделся и направляется к этому стогу.

Род рывком сел и, прищурившись, взглянул на солнце. Судя

по всему, день близился к полудню.

— Что ж, пора вернуться в мир живых,— проворчал Род, вздохнул и потянулся за одеждой.

— Милорд? — Девушка печально улыбалась. Глаза ее были полны тоски, но эта тоска быстро сменилась смирением и решимостью.— Мне будут дороги воспоминания о нашей встрече, милорд,— прошептала она, прижимая к груди плащ Рода.

Ее широко раскрытые глаза не мигая смотрели на него.

Это была молчаливая мольба о надежде, но он не мог подарить ей этой надежды, потому что ему больше никогда не суждено было с ней увидеться.

И тут Род понял, что она ждет от него вовсе не надежды, а совсем иного: грубости, выговора за дерзость, за то, что она возомнила, будто чего-то стоит — хотя бы благодарности.

Она понимала, что это принесет ей боль, и все же молила, ибо всякая женщина живет любовью, а она была тридцатилетней женщиной в стране, где девушки выходят замуж в пятнадцать. Она уже успела свыкнуться с мыслью о том, что большой и долгой любви в ее жизни не будет, что ее удел — довольствоваться жалкими крохами.

Сердце Рода дрогнуло, потянулось к ней, пусть к этому чувству и примешивались угрызения совести.

Ну и, конечно, он промямлил ей одну из тех заученных фраз, которые мужчины говорят женщинам только для того, чтобы успокоить их, и только потом понимают, что все сказанное было чистейшей правдой.

Род поцеловал ее и сказал:

— Это была не жизнь, милая, но это было то, ради чего живут.

Позже — Род сидел верхом на Вексе и оглянулся, когда рядом с ним уже восседал на своей кобылке Большой Том и сердечно махал рукой своей подружке — Род взглянул в глаза девушке и увидел в них отчаяние, страх от грядущей разлуки и вновь — эту бессловесную, страстную мольбу о даровании хоть капли надежды.

Если верить Тому, то и капли было многовато, но ведь Роду наверняка было не суждено увидеть ее вновь… Нет, то будет даже не искра надежды — так, легкий блик. Разве от этого кому-то станет плохо?

— Скажи мне, как твое имя, милая!

Даже не искра — а глаза девушки вспыхнули праздничным костром.

— Меня зовут Гвендилон, милорд!

А когда они отъехали подальше и девушки скрылись из глаз за холмом, Том тяжко вздохнул и сказал:

— Переборщили вы маленько, хозяин. Теперь она от вас, как пить дать, не отстанет.

Вот что значит всласть побарахтаться в сене: всегдашняя энергичность Большого Тома куда-то подевалась, он даже не напевал. Ну, то есть что-то он там бубнил, но ехал далеко впереди, и Род его не слышал.

Род ехал молча, не в силах забыть огненные волосы и изумрудные глаза. Он мысленно проклинал это видение, однако самой придирчивой части его разума казалось, что проклятиям как бы чего-то недостает — ну, к примеру, злости. И уж точно — искренности. Эта самая придирчивая часть разума описывала душевный настрой Рода как крайне вялую попытку самобичевания.

И Род был вынужден это признать. Он и сейчас чувствовал необычайную гармонию со всем сущим и даже обижаться на зловредную часть своего разума не мог — вот это-то его и тревожило.

— Векс.

— Слушаю, Род,— тише, чем обычно, прозвучал голос робота.

— Векс, что-то мне не по себе.

Робот помедлил и отозвался:

— А как тебе, Род?

Векс задал этот вопрос каким-то особенным тоном… Род резко взглянул на голову своего псевдоконя:

— Векс, не насмехаешься ли ты надо мной?

— Насмехаюсь?

— Ага, насмехаешься. Ты меня слышал. Хихикаешь в бороду.

— Данный корпус не оборудован бородой.

— Прекрати паясничать и отвечай на поставленный вопрос.

Издав звук, отчетливо напоминающий стон, робот отозвался:

— Род, я вынужден напомнить тебе о том, что я — всего лишь машина. К проявлению эмоций я не способен… Просто я отметил некоторые противоречия, Род.

— Да что ты говоришь! — хмыкнул Род.— Да позволено мне будет поинтересоваться, какие именно?

— В данном конкретном случае противоречие лежит между тем, что собой человек представляет на самом деле, и тем, каким бы ему хотелось себя видеть.

Род прикусил верхнюю губу.

— И каким бы мне хотелось себя видеть?

— Тебе хотелось бы верить в то, что ты эмоционально независим от этой крестьянки.

— Ее имя — Гвендилон.

— От Гвендилон. Да и от любой женщины, если на то пошло. Тебе хочется думать, что ты эмоционально независим, что ты более не умеешь наслаждаться тем, что называется «влюбляться».

— Знаешь что? Любовью я наслаждаюсь на всю катушку, тут ты не прав.

— Это совсем другое дело,— проворковал робот.— Я про влюбленность говорил.

— Проклятье! И я не про секс говорил!

— Я тоже.

Род строптиво поджал губы.

— Стало быть, ты толкуешь про эмоциональную интоксикацию. И если ты говоришь именно об этом — да, действительно, я не влюблен и влюбляться не желаю. И если мое слово хоть что-то значит, то я со всей ответственностью заявляю: я больше никогда ни в кого не влюблюсь!

— Ну вот, что и требовалось доказать. Это как раз то самое, во что тебе хотелось бы верить,— глубокомысленно изрек робот.

Род скрипнул зубами, заставил себя успокоиться и поинтересовался:

— И какова же правда?

— Правда такова, что ты влюблен.

— Черт побери! Человек либо влюблен, либо нет, и ему ли не знать, так это или не так!

— Согласен. Однако человек может не хотеть признаваться в этом себе самому.

— Послушай,— процедил сквозь зубы Род.— Я бывал влюблен раньше, и я знаю, что это такое. Это… ну…

— Продолжай,— поторопил его робот.

— Ну, это когда…— Род поднял голову и огляделся по сторонам,— Это когда понимаешь, что вокруг тебя — целый мир, когда ты знаешь, что он реален, но тебе до этого нет ровным счетом никакого дела, потому что тебе точно известно, что ты — центр мироздания, самое главное, что в нем существует.

— Посещало ли тебя в последние дни подобное ощущение? осведомился Векс.

— Ну… да, проклятье! — скривившись, ответил Род.

— С Катариной?

Род удивленно уставился в затылок коня.

— Какого черта? Откуда ты знаешь? — спросил он и подозрительно прищурился.

— Элементарно, Род.— В голосе робота прозвучали издевательские нотки.— Простая логика, больше ничего. А какие ощущения ты испытывал рядом с Гвендилон?