Виталий Обедин - Дикий Талант Страница 51

– Т-твое? – Я поднял брови.

– Предложение Элжерона,- поправилась Лота. Скомкала бумагу.- Давай, всему свое время, а?

Я помолчал. Хорошо, пусть будет так. Кивнул, взял Лоту за руку – она вздрогнула. Попыталась выдернуть ладонь – я удержал, потянул к себе. Бархатная кожа перчатки. Аккуратно, пальчик за пальчиком, раскрыл ее ладонь…

Вынул бумажный комочек и опустил в карман камзола. Там записок уже порядочно скопилось.

Лота смотрела с удивлением.

Экипаж свернул направо, подпрыгнул, загремел по брусчатке. Лошадям вдруг стало трудно идти. Тряска усилилась. Я понял, что все еще держу Лоту за руку. От ее пальцев шло тепло, ощутимое даже сквозь тонкую перчаточную кожу. Потом понял, что моя рука дрожит, а сестрица смотрит на наши руки, и лицо у нее – странное.

Проклятье!

Я отдернул руку – быстрее, чем следовало, – и откинулся на сиденье. Держи себя в руках, Генри.

Я ненавижу быть слабым.

Ненавижу.

Потом Лота положила свою ладонь поверх моей. Серый бархат перчатки. Тепло. Так и сидели до самого парка. Позади оставались дома, улицы, водосточные трубы, люди, подъезды, раскрытые окна, офицеры и дамы, солдаты в буфах и женщины в белых платьях, кареты и лошади, вывески и уличные торговцы. Когда экипаж остановился, я даже пожалел, что поездка так быстро закончилась. Мне бы еще ехать и ехать вот так, ни о каком будущем не думая.

Почему-то, гуляя с кем-то под руку, не думать об этом ком-то сложнее, чем сидя в экипаже.

– Баронесса.- Офицер приложился к перчатке. Затем его взгляд обратился ко мне.

Я открыл рот…

– Генри Уильямс, граф Тассел,- опередила меня сестрица.- Мой кузен. Прибыл из своих владений на западной границе Ура, Блистательного и Проклятого. Познакомься, Генри. Джеймс Кегнит, старший помощник коменданта.

– Лейтенант Кегнит,- сказал офицер.- Здесь у нас без церемоний.

Кисть его мягко взлетела, показывая: совсем без церемоний. Такая вялая бабочка. Короткие пальцы. Забавно, до чего все в Наоле расслабленные, словно отдыхать сюда приехали, а не глотки друг другу резать. Я улыбнулся: понятно.

– Оч-чень п-приятн-но.

– Для участия в военной… кампании? – Кегнит смотрел на меня с легким интересом, без тени подозрения. На войну так на войну. Сейчас все едут на войну. Даже калеки и заики. Щека у меня дернулась.

– Д-да. В – Прекрасно,- вежливо произнес Кегнит, сделав вид, что не замечает моего нервного тика.- Думаю, граф, здесь вы… будете скучать. Ничего не происходит. Ничего, заслуживающего внимания… я считаю.

Его манера расставлять паузы начала меня раздражать. Кажется, я только говорю заикаясь, а Кегнит так думает.

– Р-разве? Я сл-лышал о к-казнях.

– Ох,- произнес он расслабленно,- сущая ерунда. Утром повесили двух… шпионов. Я думаю, что они были шпионами. А кем еще? – Кегнит пожал плечами.- Сейчас шпионов много развелось. Каждое утро… вешаем. Меньше не становится. Это даже… скучное занятие, не поверите. К слову, у нас здесь определенный распорядок жизни.

– Что вы говорите,- сказала Лота.- Тоже скучный? Кегнит не заметил насмешки. Или сделал вид.

– Скучнейший, баронесса! Скучнейший! Спим до двух дня… обычно. Час продираем глаза, к четырем часам садимся завтракать… Как вы понимаете, без вина никак. И только часам к пяти усаживаемся в экипажи и едем… кататься. Лютецианцы – настоящие рыцари. Когда мы встречаемся с ними… мы любезно раскланиваемся. Вас это удивляет, граф?

Я пожал плечами.

– Н-нисколько.

– Видите ли, мы здесь считаем… война – занятие благородное. Это вопрос воспитания. Дворяне из Лютеции – чудесно воспитаны… этого у них не отнимешь. Мы собираемся по вечерам на Верейском поле… это всего лига от Наола. Поединки, знаете, вино, женщины… весело. Поедете с нами, Генри? Вы ведь для этого прибыли? Обещаю вам, вы не пожалеете. А шпионы… шпионы – обычно дурно воспитаны. Именно поэтому мы их и вешаем. Дурное воспитание – восьмой смертный грех, и наказывать его стоит… со всей строгостью.

Лота посмотрела на меня. «Теперь ты понимаешь, братец, с кем мне приходится общаться?» Да уж. Типаж еще тот.

– Нам пора, лейтенант,- сказала Лота.- Рада была вас видеть.

Кегнит вдруг едва заметно напрягся.

– Один вопрос, баронесса… вы позволите?

– Конечно.

Мы смотрели на этого расслабленного лейтенанта. Глаза у него – водянисто-серые. Такие круглые, как у маленького животного. Что-то вроде сурка или толстой ленивой белки.

– Скажите, баронесса. А нет ли у вас случайно – простите за любопытство… – Кегнит улыбнулся, словно приготовил для нас отличную шутку,- нет ли у вас с собой… вампира?

Напряженное молчание.

– Вы в своем уме, Джеймс? – холодно спросила Лота. Офицер поднял руки:

– Что вы! Что вы! Простите, если мои слова вас обидели… Я… – Он помедлил, подбирая слова. («Тугодум проклятый»,- подумал я.) – Прошу вас, считайте это… шуткой.

Лота фыркнула:

– Хороши шутки. Генри… Надеюсь, вы нас простите, офицер?

– Не смею задерживать.- Кегнит поклонился.- Хорошей прогулки, баронесса. Мое почтение, мессир. Наше знакомство… это честь для меня.

Уже отойдя на приличное расстояние, я обернулся. Лейтенант стоял и смотрел нам вслед. Он тут же сделал вид, что ничего не произошло, но было поздно. Я на мгновение поймал взгляд Кегнита и вздрогнул. Взгляд этот был – до ужаса, до мороза по коже – умный и всезнающий. Расслабленность куда-то испарилась. Жесткий, собранный взгляд профессионала.

Вот тебе и тюфяк.

Что касается вампира – Кегнит нас подловил. Сейчас Наол существует по законам военного времени, в городе все разрешенные вампиры наперечет – а тут на тебе! Нелегальный носферату. Это угроза. Опасность. Кегнит-то оказался непрост.

– Онзн-нн…

– Знает, конечно,- сказала Лота. Я опять засмотрелся на ее губы.- Только откуда?

– Что?

Я стряхнул наваждение. Затем написал на обороте смятой записки: «Гораздо интересней тот факт, что Кегнит нас предупредил – вместо того чтобы сразу прислать солдат с обыском».

– Это как раз понятно.

– Д-да? – Это ведь дом барона Хантера… Моего мужа,- зачем-то пояснила Лота.- Хантеры здесь пользуются влиянием. Чтобы получить разрешение на обыск, от Кегнита потребуются невероятные усилия, можешь мне поверить. Вряд ли герцогу Наола понравится, что уранийцы врываются в дом одного из его ближайших помощников.

«А что насчет вампира?»

Лота посмотрела на меня: – Ты бывал в Лютеции?

Вопрос был неожиданный. Но почему-то Лота считала ответ на него очень важным.

«Моя мать – лютецианка,- написал я.- Конечно, я бывал в Лютеции».