Евгений Константинов - Факультет рыболовной магии Страница 51

– А знаешь кого-нибудь из таких?

– Не знаю. Я же в Фалленблек всего две недели назад приехал. Это ты вроде бы местный…

– То-то и оно, что местный! – Тубуз стукнул кулаком по столу, задел графин, однако Мухоол изловчился и успел подхватить его, уже падающий со стола.

– Еще чуть-чуть, и разбил бы, – сказал эльф.

– Разбил бы? – Лекпина словно что-то осенило. – Точно, разбил бы.

Он взял графин, встал, пошатываясь, опрокинул остатки его содержимого себе в рот. А потом вдруг размахнулся и с силой швырнул графин в аквариум.

Стекло в том месте, куда попал графин, с громким хлопком треснуло, но не разбилось. Серебристый рыбодракон резко отплыл в глубину аквариума. Музыканты перестали играть, в зале закричали. Ни на что не обращая внимания, Тубуз схватил свой бокал, тоже швырнул его и попал точно в трещину, которая разбежалась по стеклу множеством кривых лучей. Он потянулся к бокалу Мухоола, но это было уже лишнее – то, что задумал лекпин, доделал рыбодракон. Разогнавшись, насколько позволяла ширина аквариума, магическое существо ударило лбом в центр трещины. Огромное стекло моментально превратилось в тысячу осколков, которые вместе с водой хлынули в зал.

Опрокидывались стулья и столы, билась посуда, сбитые потоками воды, падали посетители, официантки и охранники. Мощный поток подхватил Тубуза, успевшего закрыть лицо руками, завертел, понес к распахнутым дверям ресторана и выплеснул на улицу. Шмякнувшись о землю, лекпин попытался подняться, но, поскользнувшись, упал прямо на… серебристого рыбодракона, челюсти которого были сомкнуты на шее лежащего на спине Мухоола. Глаза эльфа были выпучены, он пытался оторвать от себя рыбодракона. но руки лишь скользили по чешуйчатому телу. Не раздумывая, лекпин схватился за рыбодраконьи жабры и стал давить на них до тех пор, пока челюсти не разжались, и Мухоол не оказался свободен.

Но и после этого Тубуз не отпустил рыбодракона. Все так же держа его за жабры, он вскочил и бросился бежать прочь от ресторана. Сначала в близлежащий парк, затем вниз, под гору, туда, где несла свои воды речка Ловашня. Склон становился все круче, Тубуз, не разбиравший дороги, в конце концов, упал, покатился кубарем, подминая под себя кусты, ломая мелкие деревца. Однако рыбодракона выпустил из рук, только когда очутился на берегу Ловашни.

– Сейчас, сейчас, – задыхаясь, говорил Тубуз. – вода – вот она, рядом, совсем рядом, потерпи…

Он сидел на коленях и не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Голова кружилась, в висках пульсировало. Если бы не выпитое вино, последствия купания в аквариумной воде, бега и падения были бы не так ощутимы, но, с другой стороны, будь Тубуз трезвым, глядишь, и свернул бы себе шею, пока кувыркался с крутой горы. Рыбодракону, видать, тоже досталось, он лежал на траве, слабо шевеля плавниками, поблескивая в лунном свете серебристой чешуей и, словно в судорогах, подрагивая всем телом. Чуть отдышавшись, Тубуз подсунул под него руки и попытался поднять, но не тут-то было. То ли силы оставили его, то ли там, у ресторана, в ажиотаже он просто не почувствовал тяжести рыбодракона. Во всяком случае, сейчас лекпину удалось лишь перекатить того с бока на бок. Журчание воды слышалось всего в каких-то двух метрах. Вспомнив один из афоризмов своего дядюшки Чассока, смысл которого сводился к тому, что «только дураки таскают круглое и катают квадратное», Тубуз, пыхтя, принялся перекатывать рыбодракона все ближе и ближе к его родной стихии. Он понимал, что сделать это надо как можно быстрее, за один прием, не тратя времени на передышку. Наверное, поэтому, когда при последнем перекате рыбодракон с невысокого обрывчика упал в воду, Тубуз по инерции плюхнулся за ним. Течение подхватило лекпина и моментально вынесло на середину реки. К счастью, Ловашня в этом месте была неширокой, и, сделав всего несколько взмахов, Тубуз достиг противоположного пологого берега.

«Вот тебе и сходил на свидание. Вот и гульнул… – думал лекпин, восстанавливая дыхание, лежа на мокром песке и глядя на луну. – Офла не пришла, костюм дяди Чассока испорчен, самый шикарный ресторан в Фалленблеке по моей вине превратился в… Интересно, сколько времени и денег потребуется на ремонт „Золотого шлема герптшцога“? Во всяком случае, когда предъявят счет на погашение расходов, боюсь, меня хватит удар. Это в лучшем случае. А в худшем – каторга до конца дней своих… Зато рыбодракон на свободе! Если только выжил».

Тубуз приподнялся на локтях и осмотрелся. Увиденное заставило его вскочить на ноги. С горы к реке спускалось несколько огоньков. Сомнений быть не могло – это спешили на поиски преступника стражники-троглины с факелами в руках. Надо было уносить ноги, и он ринулся прямо сквозь прибрежные кусты, в чащу, подальше от надвигающейся опасности…

Сколько бежал и шел, Тубуз не помнил. Густой лес сменялся полянами, поросшими колючим кустарником, пару раз пришлось пересечь неглубокие ручьи. Наконец под ногами оказалось что-то похожее на тропинку, и он, не раздумывая, повернул налево и двинулся по ней.

Костюм был не просто испорчен, а превратился в лохмотья. Лекпина пошатывало и слегка поташнивало. Крутящиеся в голове мысли никак не могли упорядочиться, и он никак не мог решить, куда податься, где найти временное пристанище: у знакомых в лекпинском квартале либо в факультетском городке. Идти домой Тубуз боялся: там герптшцогские стражники в первую очередь будут искать злостного хулигана и осквернителя порядка славного города Фалленблек. Но, прежде всего, следовало определиться, где он, собственно, находится. Хорошо хоть, под ногами была тропинка, которая куда-нибудь да должна была вывести. Неожиданно справа, сквозь заросли терновника блеснул огонек. Тубуз повернул к нему не раздумывая, словно бабочка на свет, и хотел даже побежать, но высокие густые кусты вынудили его опуститься на колени и пробираться вперед чуть ли не ползком. К радости лекпина, в направлении его движения оказалось что-то наподобие звериной тропы или лаза, благодаря которому продвигаться вперед было не так тяжело. Грязновато, конечно, но какое это сейчас имело значение!

Вовсю работая локтями и коленями, Тубуз полз и полз. Вскоре впереди замелькали уже два, потом три огонька. А когда лаз закончился, и он очутился на краю поляны, окруженной высокими дубами, то увидел сразу шесть огней. Шесть бесшумно горящих костров, между которыми сновали десятка два гоблинов.

Без какой-либо одежды, жутко раскрашенные светящимися красками, они исполняли меж костров танец. У каждого гоблина в руках был магический спиннинг, верхушка которого светилась малиновым светом. Они кружились вокруг костров, время от времени окуная верхушки спиннингов в пламя, и тогда ночную тишину нарушало громкое потрескивание. Еще два магических спиннинга, скрещенных и поднятых высоко вверх, держал в руках человек, стоявший в самом центре поляны. Он тоже был без одежды, лишь очки с черными слюдяными стеклами прикрывали его глаза.