Байрон Прейс - Последний дракон Страница 51

— Йоган, больше никто не умрет, — сказал он тихо, продолжая шагать. Через несколько минут он остановился отдохнуть. Эхо его собственных шагов затихло, и наступила полная тишина.

Затем Эмсель вдруг расслышал сзади странный цокающий звук. Сначала он совершенно не понимал, что это может быть, а затем, осознав, похолодел. Больше всего это было похоже на звук когтей, царапающих каменный пол.

Кто-то шел за ним по пятам.

ГЛАВА 20

Дэйон стоял на носу флагмана, небольшого рыбацкого баркаса, на борту которого разместилось двадцать человек, что было слишком много для суденышка. Баркас постоянно черпал воду даже на небольшой волне. Залив Баломар был около пятидесяти миль в длину и меньше двадцати в ширину, и, кроме относительно спокойных фьордов и бухточек вдоль береговой линии, каждая из этих миль была опасна. Два моря, сталкиваясь в заливе, образовывали сотни течений. Ветры, теплые из южного моря и холодные из северного моря Драконов, встречались и боролись над заливом. Сильные подводные течения и ураганный ветер порождали на поверхности высокие волны с белыми гребешками пены. Залив с трудом можно было назвать приветливым в самые солнечные и спокойные дни, а в плохую погоду он вообще превращался в единый гигантский водоворот.

Этот день выдался не самым плохим, и у армии все-таки был небольшой шанс добраться до противоположного берега. Дэйон приказал лодкам большую часть дня держаться берега, до тех пор, пока они не достигли самой мелководной части залива, где не так качало. Дэйон знал, что ветер и волны вполне могли перевернуть не только их скорлупки, но и настоящие морские суда. Он смотрел вперед на белые гребешки волн. Он не будет думать о тех людях, жизнь которых зависит от его решения. Если он подумает об этом, он потеряет голову от паники.

Йондалран стоял рядом с сыном, с ужасом всматриваясь в волны, некоторые из которых достигали десяти—двенадцати футов в высоту. Волны появлялись здесь и там вокруг корабля, иссеченные ветром до белой пены.

— Не знал, что будет так! — выкрикнул он Дэйону.

— Не многие знают, — ответил Дэйон, не отрывая глаз от волн и до боли вцепившись руками в планшир.

Армия медленно продвигалась вперед.

— Ты проведешь нас? — спросил отец.

— Я попробую, — ответил сын. — Вряд ли будет время лучше, чем сейчас. Луна убывает, и прилив потому невысок, да и ветер довольно слаб. Конечно, туман из-за этого довольно густой, но там нам не с чем сталкиваться. Если мы пересечем этот открытый участок, у другого берега будет так же тихо, как у нашего.

— Как широк этот участок?

— Каждый день по-разному. Иногда миля-другая, иногда — до десяти. Есть только один путь узнать. Придется пройти через него. Если полезем туда, пути назад не будет.

— Так пошли, чего мы ждем? — сказал его отец.

Распоряжения Дэйона передали с корабля на корабль. Все ополченцы должны были привязаться к чему угодно — к мачте, к скамье, к уключине для весел — и оставаться так до следующего приказа. Он также приказал лодкам отойти как можно дальше друг от друга, чтобы избежать столкновений, и следовать за флагманом, насколько будут позволять ветер и волны. Дэйон с волнением смотрел, как флотилия готовится к переправе.

— Поднять паруса! — скомандовал он, надеясь, что отец не заметит ужаса на его лице.

Очертания залива были примечательны. Два полуострова, расположенные напротив друг друга, напоминали два молодых месяца. В вогнутой части полумесяцев вода была относительно спокойной, хотя водовороты там тоже бывали, но самым опасным местом в заливе было то, где на открытом пространстве встречались два моря. Именно этот отрезок предстояло пересечь армии.

Когда утлые суденышки развернули паруса, тут же ветер налетел на них, словно желая проверить на прочность. Те, у кого парусов не было, с усилием налегли на весла, стараясь не отстать от летящих на крыльях ветра соотечественников, но это было безнадежно. Волны вздымались горами на их пути, хлеща со всех сторон. Кораблики поднимало и бросало с силой, приводящей в ужас матросов поневоле, рожденных и выросших вдали от моря. Дэйон стоял, прислонившись спиной к мачте, и смотрел на залив. То здесь, то там в лодках раздавались крики ужаса, а ведь сегодня один из самых благоприятных дней. И все равно он боялся. Многие лодки были перегружены людьми и запасами. Он не говорил об этом с отцом, но знал, что они непременно кого-нибудь потеряют. Дэйон посмотрел на отца, старательно вычерпывающего ведерком воду, постоянно перехлестывающую через борта. Йондалран больше чем кто бы то ни было был ответствен за то, что эти люди здесь оказались. Немало ополченцев утонет в пути. Будет ли отвечать за их смерть его отец?

С другой стороны, их никто не заставлял отправляться на войну — каждый решил сам. Они были здесь, потому что знали: они идут защищать Фандору.

Дэйон вдруг услышал сквозь завывание ветра и плеск воды звук ломающегося дерева и крики. Плот, несущийся на волнах выше лодки, идущей рядом, подняло и опустило точно на лодку, которая при этом разбилась на две половины. Четверо человек с криками ужаса упали в воду. Оглядываясь назад, Дэйон заметил, что трое всплыли и их втащили в другие лодки. Дэйон быстро отвернулся. Он не мог позволить себе ни жалости, ни страха. Он должен был доставить армию к берегам Симбалии. Как он сам сказал отцу, пути назад не было.

В маленькой лодочке Юрген и Стеф по очереди гребли и вычерпывали воду. Несмотря на все их усилия, они неуклонно отставали от парусных судов. Поначалу горами вздымающиеся волны довели их до морской болезни, но после того как в их желудках больше ничего не осталось, они почувствовали себя значительно лучше.

Юрген вылил воду из скорлупы огромного ореха, которую они использовали как черпак, и посмотрел на Стефа, который греб, постоянно выворачивая голову, чтобы посмотреть вверх, на небо.

— Ты все туда пялишься с тех пор, как мы вышли в залив, — сказал Юрген, — и чего ты там разглядеть хочешь?

— Я ищу воздушные корабли, — сказал Стеф.

Юрген недоверчиво фыркнул:

— Как будто нам других бед мало! Болтаемся здесь, куда волны несут, от своих отстали, а он еще корабли в небе высматривает!

— Да я бы рад не смотреть, но не могу, — сказал Стеф и хлюпнул носом. — Я боюсь!

— Слушай, — сказал Юрген, — этот дырявый таз и так еле держится на плаву, если собираешься хныкать, лей слезы за борт!

Стеф на это ничего не ответил, и Юрген увидел, что товарищ его и вправду напуган.

— Ну, Стеф, — сказал он, чтобы его ободрить, — мы же это не для себя делаем, а для Фандоры.