Виктор Демуров - Зарницы грозы Страница 53

Передний вервольф шумно втянул воздух и повернулся, уставившись точно на Баюна. Из волчьей глотки вырвалось рычание. Он что-то гаркнул сородичам, и ищейки Заморья помчались к укрытию Ягжаль. Та сама выскочила им навстречу и сразу же послала стрелу. Вервольф рухнул в прыжке. На второго набросился рысь, вцепившись в глаза. Противник завопил на авалонском, схватил Баюна когтями, но тот вывернулся и вспрыгнул вервольфу на загривок. Сбоку шеи, говорил хидушский тигр, главная вена. Рысь вонзил зубы в толстую шкуру, как вампир, и лапой опять ударил врага по морде. Вервольф завыл, ослепленный, закружился вокруг себя.

Ягжаль ушла от атаки и выхватила кинжал. Противник осклабился. Он замахнулся вновь, но когти рассекли воздух: княжна богатырок присела и, вскакивая, по самую рукоять вонзила оружие вервольфу в бок. Тот зарычал, выдернул кинжал и зашатался. Из раны полилось, вместе с кровью, желтое гноище. Мучительно воя, вервольф начал падать. Отравленный клинок вывалился из его пальцев. Лезвие дымилось.

Последний противник оседал, подвывая все тише и тише. Он рассек Баюну спину в попытке содрать его с себя, но неглубоко. Рысь висел, не разжимая зубов, пока не почувствовал, как тело вервольфа содрогается уже предсмертно. Спрыгнув с поверженного врага, он набрал в рот снега, пожевал и сплюнул кровь и шерсть.

— Воин! — похвалила Ягжаль. Она подняла отброшенный лук. — Ну и куда теперь? Ты же у нас затейник.

— Найти наших, — ответил Баюн. — Пока эти не...

Полыхнуло у них над самыми головами. Рысь и Ягжаль метнулись в разные стороны. Княжна богатырок выстрелила не целясь. Обезьяна закричала, но торчащая в предплечье стрела ее не остановила. Она выбила у Ягжаль кинжал и стиснула ей шею. Цепкие пальцы второй обезьяны схватили Баюна поперек туловища. Рысь укусил врага в запястье, и тот едва не переломал ему ребра. Ягжаль, силясь вдохнуть, слабеющими пальцами дотянулась до колчана, чтобы выхватить стрелу с ядом. Наконечник глубоко ушел в шкуру твари. Крови почти не было, однако обезьяна вскрикнула и разжала хватку. Княжна богатырок откатилась, отбежала и пустила еще одну стрелу, попав противнику в глаз. Обезьяна упала на четвереньки, мотая головой.

— Oh my! Сегодьнйа славьный день!

С небес спустилась третья обезьяна, крупнее всех, с проседью в шерсти. Ошейник ее был украшен рубинами, а на спине восседала старуха, сжимавшая в одной руке поводья, в другой — чародейский прутик. Глаза старухи были расширенными и сумасшедшими.

— Йа ожьидала, чьто ви пойавитесь, — сказала Хеллион Климмакс. — You and your big cat too.

Заморская ведьма щелкнула пальцем по ошейнику раненой обезьяны, и тот расстегнулся и упал. Следом рухнула сама обезьяна. Кровь густым потоком полилась из ее ран.

— Ти порьтишь мне рйадовых, — произнесла Хеллион с укоризной, обращаясь к Ягжаль. — Гьде же твои сольдатки?

Вместо ответа княжна богатырок взмахнула рукой. Баюну почудилась белая птица, с криком вырвавшаяся из ее рукава. Но не долетев до Хеллион, заклятие разбилось тающими каплями.

— У менйа были декады, чьтоби отточить свойо масьтерство, — сказала ведьма. Она повернула прутик, и Ягжаль упала на колени. Ее руки с хрустом заломились за спину. Видя это, Баюн забился, извиваясь, но обезьяна сжала его еще крепче.

— Ти, — сказала Хеллион, постукивая себя прутиком по обрюзгшему подбородку. — Ти нам нужен... как йето по-вашему... кис? Кысь?

— Рысь, — процедил Баюн по-авалонски. Его уши прижались. — Не погань наш язык своей вонючей пастью. Если тебе нужен я, забирай меня. А бабушку Ягу отпусти.

— Let her go? — удивилась ведьма. — Боюсь, это невозможно. Ты не в том положении, чтобы торговаться.

Заклятие еще сильнее скрутило руки Ягжаль. На ее покрасневшем лице выступил пот.

— Твоих сольдаток нет, — сказала Хеллион. — Ти одьна. Йето очень глюпо и странно.

Княжна богатырок запрокинула голову, собираясь с силами. Жилы вздулись на ее шее. Вокруг Ягжаль замерцали синие огоньки. Хеллион тревожно привстала в стременах.

— Шьто ти... А-аа!

Огоньки разом вспыхнули, и богатырка упала на землю. Заклятие ведьмы ударило в нее саму, как молот. Климмакс кубарем полетела со спины обезьяны, вниз головой, задрав ноги в полосатых чулках, зацепившись за стремя башмаком, но свалившись все равно. Ягжаль, сухо кашляя, приподнялась.

— Bitch! — взвизгнула Хеллион, выпутываясь из своих черных юбок. По ее щеке текла кровь. Без того некрасивое лицо стало сатанинской маской. Она вскинула прутик. Ягжаль бросилась в сторону, но опоздала. Княжну богатырок поглотило сверкающее ледяное пламя.

— Бабушка Яга!!!

Баюн грыз и рвал пальцы обезьяны, не чувствуя, как те выжимают из него дыхание. На мгновение, когда пламя спало, в нем шевельнулась надежда, что Ягжаль, как тогда, закрылась чарами, но на земле остался лишь черный силуэт, напоминающий скорченную человеческую фигуру.

Рысь отчаянно, истошно закричал. Мир разорвался на «до» и «после», переступив черту, за которой уже ничего нельзя изменить. Баюна больше никто не назовет котиком, и его разум отказывался принимать это за реальность.

Хеллион расправила юбки и отерла лицо,

— Держите этого bobcat надежно, — велела она обезьяне и, кряхтя, взобралась в седло. Существа взлетели, покидая поле боя. Баюн, плача, безучастно висел в шершавых ладонях. Под ним разворачивалось Лукоморье, утреннее небо которого рассекали десятки и сотни летучих обезьян. У некоторых на спинах сидели командиры заморских войск. Один из таких увидел Климмакс и отсалютовал ей.

— Я пришла — мы увидели — вы проиграли, — сказала ведьма. — Неужели маршал надеялся на что-то другое?

Баюну в этот момент было наплевать и на маршала, и на кого угодно. Все мысли сузились до его собственного горя, в которое он падал, как в бездонную яму. Его морда была мокрой от слез. Говорящие звери наделены не только человеческой речью — они могут плакать, как люди. Боль схватывала рывками и отпускала, чтобы снова схватить. В грудь будто заколачивали тупой деревянный гвоздь.

— Прекрати скулить! — прикрикнула на него Хеллион. — Джеб, врежь ему, если не заткнется!

Ее целью была главная башня царского терема. Обезьяны сели на крышу. Климмакс вылезла из седла. Она стукнула прутиком Баюна между ушей, и его тело опутали уже знакомые чародейские дуги. Только после этого обезьяна разжала руки. Рысь упал.

— Ох! — Ведьма попыталась поднять Баюна и не смогла. Она нарисовала в воздухе какую-то фигуру, и пленник взлетел на вершок от пола. Взяв за заднюю лапу, Хеллион потащила его вниз по лестнице.

Она заняла опустевшую думную палату, и уже перетащила туда свои колдовские причиндалы — обереги, статуэтки богов, котел на высокой треноге. Как будто специально готовилась для этого. На стене висел флаг Заморья, а знамя Тридевятого было брошено в качестве коврика у двери. Посредине палаты стоял идол — железный столб, испещренный оскаленными мордами. На этот столб Хеллион и посадила Баюна. Путы-полосы его исчезли, но рысь не мог теперь двинуть даже когтем — только глотать и моргать.