Виктор Демуров - Зарницы грозы Страница 54

Она заняла опустевшую думную палату, и уже перетащила туда свои колдовские причиндалы — обереги, статуэтки богов, котел на высокой треноге. Как будто специально готовилась для этого. На стене висел флаг Заморья, а знамя Тридевятого было брошено в качестве коврика у двери. Посредине палаты стоял идол — железный столб, испещренный оскаленными мордами. На этот столб Хеллион и посадила Баюна. Путы-полосы его исчезли, но рысь не мог теперь двинуть даже когтем — только глотать и моргать.

— Твоей возгонкой мы займемся потом, — сообщила ведьма. — Тебя ждет большое будущее, рысь. — Она окутала себя защитным пузырем, достала какие-то эликсиры и принялась лить их в котел, мурлыкая про себя не то заклинание, не то песенку.

Гремя плохо подогнанными латами, как костями, в палату вошел человек. Баюн отчаянно напряг все мышцы, но не шелохнулся.

— Приветствую, вашество, — сказал Кощей Бессмертный. От него пахло обезьяньим потом. — А это что у вас за зверь? Он живой?

— Это чеширский кот. Людоед. Будешь на него пялиться, он загипнотизирует тебя и съест.

— За чего он мне сделает? Фух, — Кощей утер бледный лоб, — ночка выдалась. Мелкая работа, выковыривать этих грызунов. Они как опоссумы: зажмешь одну нору, выскакивают из следующей.

— Ты нашел Финиста? — спросила Климмакс, не отрываясь от котла.

— Нет, — помрачнел Кощей, — как сквозь землю провалился. Да какой Финист, в нас стреляют из каждого дома! Этот город легче вырезать, чем покорить!

— Ну так вырежи! Меня не волнуют твои жалобы, мистер Бессмертный, мне нужен результат! Мне нужно надежно здесь закрепиться!

— Спокойно, спокойно, — Кощей поднял руки, защищаясь, — всему свое время. У нас впереди еще много дел. И это, — он облизал губы, — самозванец не бросил здесь корону?

— Я не видела. Бессмертный, не маячь! Ты еще ничего толком не закончил. Зачем пришел?

— У меня зелья кончились.

— Я так и думала. Подождешь.

Ведьма продолжала подливать жидкости в котел и медленно помешивать хрустальной палочкой. Кощей маялся. Наконец Хеллион осторожно зачерпнула из котла половником, разлила по склянкам, закупорила их и кивнула:

— Забирай.

Тот принялся запихивать склянки в суму, которую нес на плече. Снаружи терема что-то глухо грохнуло. Кощей и Хеллион не обратили внимания.

— В следующий раз приду с победой, обещаю! — Бессмертным приложил два пальца к виску заморским жестом и вышел.

— Скорее бы. — Ведьма потянулась, зевнула, почесала спину. — Сиди смирно, рысь. Хотя ты и не сможешь по-другому! — Она захихикала над собственной шуткой. — А мне надо поспать. Завтра для тебя все изменится!

Баюн сморгнул. Слеза вытекла и затерялась в шерсти. Он закрыл измученные глаза. Ему тоже сильно хотелось спать — и лучше всего так, чтобы все случившееся осталось только ночным кошмаром. Или же уснуть и больше никогда не просыпаться.

Хеллион, не раздеваясь, устроилась на заморской раскладной перине и укрылась двумя одеялами. Баюн всхлипнул. До него начало в полной мере доходить, что Ягжаль мертва. Внутри сделалось чудовищно пусто, и эта пустота обессиливала, лишая даже желания что-то делать дальше.

«Лукоморичи!»

Баюн рывком открыл глаза. Палата была пустой, если не считать похрапывавшей ведьмы. Голос звучал у него в голове.

«Это я, маршал Финист — Ясный Сокол, наместник Тридевятого царства. Я обращаюсь к вам способом, который вам не нужно знать. Не верьте досужим слухам, я не сбежал и не погиб. Я отступил и скоро вернусь в Лукоморье со свежими силами. Мой приказ вам — сложите оружие, притворитесь, что вы сдались. Иначе враг уничтожит столицу. Ждите знака. Я уже в пути».

Через щупальце Волха разослал, догадался рысь. Бедный Емеля! Он же от демона отдернулся. Будет дратся до упора и погибнет...

Баюн попытался шевельнуть хоть кончиком хвоста. Тщетно.

«Ну кто-нибудь, помогите!» мысленно закричал он. «"Почему я нужен всякой дьявольской дряни, а силы Прави меня словно прокляли! Княже Всеслав! Мать Сыра-Земля! Какие-нибудь боги, отзовитесь!»

Это был тот ужасный сон наяву — боль, горечь и полная неподвижность. Баюн бился в собственном теле, как в клетке.

— Уху!

Рысь попытался повернуть голову и, естественно, не смог. Он изо всех сил скосил глаза. Нечто темное маячило в окне — силуэт птицы.

— Уху!

Сова, но уже другая — сипуха, влетела в палату. Она врезалась в Баюна и столкнула его со столба. Рысь упал, загремев какими-то жестяными кругляшами. Хеллион всхрапнула и причмокнула. Сова, как ни в чем ни бывало, вылетела в другое окно.

— Спасибо, — прошептал Баюн, — кто бы ты ни был или была...

Все его тело ныло от напряжения. Рысь утер лапой глаза и нос. Он посмотрел на спящую ведьму. Что-то страшное, темно-багряное, поднялось со дна его крови, не звериное и даже не человеческое, вздыбилось, как приливная волна. Рысь перевел взгляд на котел с неведомым варевом.

Позже он будет бесконечно твердить, что сам не знал, как до этого додумался. Баюн в эту минуту вообще ни о чем не думал. Он просто подошел к треноге и ударом лап опрокинул ее. Содержимое котла хлынуло на Хеллион.

От оглушительного визга дрогнули стекла. Клубы зловонного пара с шипением заволокли палату. Баюн бросился наутек. За его спиной каталась по полу, дымясь и вопя, фигура, все меньше напоминавшая человеческую. Что-то осклизло шлепалось. Крики задыхались, пока не смолкли совсем.

— Oh my goodness... — Один из прибежавших заморцев, увидев останки ведьмы, отшатнулся. Другого стошнило.

— Неслабо... Она практически растаяла...

— Эти кислоты разъедают металл, чему удивляться?

— Что случилось?

— Ее убил кот-людоед!

— Какой кот?

— Мистер Бессмертный рассказывал — здесь сидел, на статуе...

Баюн о своей нежданной славе не имел понятия. Зная царский терем лучше захватчиков, он выскользнул во двор незамеченным. К дому Емели рысь пробирался, перебегая от одного укрытия до другого. Но когда он добрался, то самого Емелю там не застал — ни живого, ни мервого. Слишком вымотанный, чтобы задумываться о судьбе друга, Баюн лег на пол и уснул.

Кощея смерть Хеллион Климмакс не обескуражила. Он отыскал-таки корону в сундуках, не мешкая надел ее и объявил себя царем. Настоящей власти у него, правда, от этого не прибавилось, потому что Микки Маус, запретив под угрозой казни и посмертного проклятия говорить об убийстве его главной ведьмы, заместо нее прислал в Тридевятое какого-то крупного упыря.

За голову «кота-людоеда» была назначена награда. Бумажку с его изображением налепили на все стены. Кощей описал художнику Баюна весьма приблизительно, и все же рысь выходил только по ночам и ненадолго. Потерявший всякую цель, он ждал обещанного знака. Ожидание это было единственным, что не давало Баюну сползти окончательно во тьму безнадежности. Он рискнул покинуть дом Емели, в котором даже не водилось мышей, и пробраться в соседний терем. Там мерзлыми бревнами лежали тела хозяев и заморцев, в выбитые окна заметало снег, но погреб хранил кое-какую провизию. На некоторое время этой пищи хватило.