Сергей Булыга - Черная сага Страница 54

Однако не успел я об этом подумать, как следом за Лаймом на вершине уже третьего, Большого перевала показался Гьюр Шестирукий. Ошибиться в этом было невозможно – у Гьюра золоченый шлем, и поэтому его всегда легко узнать издалека. Гьюр Шестирукий – плохой человек. Он заносчив, неподатлив и неуживчив, коварен и лжив. Единственное, что в нем есть хорошего, так это его воинское умение, но и от этого никому нет никакой пользы, даже самому Гьюру. И поэтому, хотя у всех спускавшихся к нам в долину были белые щиты, я прекрасно понимал, что без немирья здесь не обойдется. И, может, это даже к лучшему.

Аудолф первым спустился в долину, но дальше двигаться не стал, а подождал, пока спустится Лайм, потом они уже вдвоем подождали Гьюра – и лишь затем они уже все вместе, с дружинами и бондами, направились к нашим землянкам.

Я встретил их на краю поселка, учтиво поприветствовал и спросил, куда это они держат путь.

– Не дальше этих мест, – так мне ответил Аудолф.

– А что вас привело сюда?

– Желание повидаться с твоей госпожой. Будь добр, позови ее.

Я вызвал Сьюгред из землянки. Она учтиво поприветствовала прибывших, они столь же учтиво ответили ей. Далее, по обычаю, Сьюгред должна была пригласить гостей к столу. Что она и сделала. Однако Аудолф сказал:

– Сперва у нас к тебе есть дело.

Сьюгред ответила:

– Сдается мне, что это дело не сулит мне большого добра.

– Возможно, что и так, – согласно кивнул Аудолф. – Мы явились сюда для того, чтобы вести тяжбу.

– Но разве ее нельзя начать после того, как вы отведаете моих угощений?

– Нет, нельзя. Ибо после этого мы в течение трех дней не будем иметь права предъявлять к тебе какие бы то ни было претензии. Таков закон. И ты это прекрасно знаешь, Сьюгред!

– Да, знаю, – сказала моя госпожа. – Но мне известно и еще кое-что такое, что неизвестно никому из вас. И поэтому предупреждаю: если слово будет сказано и ваша тяжба окажется несостоятельной, то каждому из вас придется заплатить мне полную виру, то есть по сотне серебра со знатных йонсов, по пятьдесят с дружинников и по двадцать пять с бондов. Вы готовы на это?

– Готовы! Если ты, конечно, сможешь отстоять свою правоту.

– А это уже моя забота! Итак, я слушаю тебя.

Аудолф Законоговоритель обнажил меч, троекратно прикоснулся к нему губами, призвал Виннов в свидетели и начал свою речь:

– Дошла до меня весть, что твой отец, Торстайн Скала, уже более не испытывает жажды. Мало того: он умер молча и во сне. Но и это, как мне говорили, не все: этой зимой Торстайн Скала прикончил человека, который явился к его костру и попросил у него поесть. Было такое?

– Да, – сказала Сьюгред. – Но этот человек – не человек…

– О, нет! – строго перебил ее Аудолф. – Вначале ты должна выслушать все обвинения, а уже только затем тебе будет позволено произнести речь в свою защиту. Итак, опять мало того: твой отец ушел из этой жизни, но так и не позаботился о назначении наследника. Так?

Сьюгред не ответила.

– Быть может, я не прав? – насмешливо поинтересовался Аудолф.

– Как знать! – также насмешливо ответила ему Сьюгред. – Но я пока не буду отвечать. Ведь по обычаю я должна сперва выслушать все ваши обвинения, а уже только после этого защищаться. Итак, я слушаю.

И Аудолф продолжал:

– Мало того! После того, как Торстайн ушел, все нажитое им добро осталось без хозяина, а это значит, что теперь многие нечистые на руку люди возжелают захватить вашу усадьбу, а это приведет к немирным стычкам – и прольется кровь. А посему, дабы пресечь эти бесчинства, я объявляю: с сегодняшнего дня, то есть по прошествии необходимых по закону трех недель после смерти Торстайна, все здешние земли, постройки и все имеющееся при них добро переходит в мою собственность, ибо я первым начал по этому поводу открытую и честную тяжбу, а отвечать мне некому в виду того, что наследников-мужчин здесь нет, а женщины в расчет не принимаются. Я все сказал! Теперь ты можешь возражать и защищаться.

– Я думаю немного погодить, – скромно сказала Сьюгред. – Да и, к тому же, Лайм еще не обвинял меня. И Гьюр тоже. Так что пусть обвиняют. А то они еще потом вдруг возьмут да откажутся платить мне виру. Лайм, слушаю тебя!

И Лайм заговорил:

– Мое обвинение уже было высказано достопочтимым Аудолфом Законоговорителем. Я только повторю его: Торстайн Скала самым бесчестным образом прикончил человека, который только и делал того, что подошел к нему и попросил, чтобы тот его накормил. Когда я узнал об этом позорном поступке, то поклялся отомстить за убитого. Но так как головы Торстайна мне уже не получить, то я тогда требую: отдайте мне его корабль. Вот какова моя тяжба и вот какова моя вира!

А Сьюгред на это ответила так:

– Что ж, недурно придумано, Лайм. Ведь ты уже который год не имеешь собственного корабля! А что желает Гьюр?

Гьюр засмеялся и сказал:

– Тебя!

– Ого! – воскликнула Сьюгред и даже покачала головой. – Наконец-то я вижу среди вас хоть одного настоящего мужчину. Но, Гьюр, заполучить меня будет куда трудней, чем земли или корабль.

– Я это знаю!

– И прекрасно. Ну а какое же обвинение ты заготовил моему отцу?

– А я его как раз не обвиняю. Я его защищаю. А обвиняю я тебя!

– В чем?

– В том, что это ты во всем виновата. Потому что если бы не твое упрямство, то отец успел бы выдать тебя замуж, и тогда не пришлось бы таким уважаемым людям как мы тратить свое драгоценное время на восстановление справедливости и спокойствия. А моя вира такова: я беру тебя в жены ровно до той поры, пока ты мне не наскучишь.

– А после?

– Я продам тебя кому-нибудь другому.

– Ты все сказал?

– Да, все. Теперь ты можешь возражать и защищаться.

Но Сьюгред была до того разгневана, что долгое время не могла вымолвить ни слова, и лишь потом уже сказала так:

– По отношению ко всем прочим мои встречные виры остаются прежними. Но что касается тебя, Гьюр, то теперь я требую с тебя твою голову! Я…

– Тихо, тихо! – перебил ее Аудолф. – Мы принимаем эту твою оговорку. Но принимаешь ли ты наши тяжбы?

– Да, – холодно сказала Сьюгред, ибо уже вполне пришла в себя и успокоилась.

– Тогда, – вновь оживился Аудолф, – ты будешь отвечать нам прямо сейчас или, может, попросишь отсрочки? Ведь, по закону, ты имеешь право обдумывать свою защитительную речь до самого заката солнца.

– Я все давно уже обдумала, – сказала Сьюгред, – и готова отвечать хоть сейчас. Но, как гостеприимная хозяйка, я сперва хочу кое-чем попотчевать вас. Прошу к столу!

С этими словами она развернулась и начала спускаться в землянку. Аудолф, пожав плечами, первым последовал за ней. И первым спустился, и первым увидел…