Ольга Макарова - iii. Камень третий. Дымчатый обсидиан Страница 54

Я боролся. Я пытался исправить что-то. Но всего исправить нельзя.

Моя любовь мертва. И Омнис похож на мечущегося в бреду больного — непонятно, выкарабкается ли… А я сижу в полутьме, при зашторенных окнах в своей пустой комнате и ничего не предпринимаю. Моя армия ждет приказа; родители ждут ответа, а я опускаю руки. Я с места не могу сдвинуться. Я слышу единственный в мире звук — детский плач… крошка Милия плачет, словно тоже в чем-то виновата… Астэр и Надин уже час не могут ее успокоить.

Что бы ты сделал на моем месте, Ученик миродержцев?..

Я просто пойду и возьму дочку Эдны на руки и постараюсь смириться с тем, что произошло. Я должен.

Стоящий на затененном смотровом балкончике детского тренировочного зала одинокий наблюдатель никому не был заметен. Короткая детская тренировка давно кончилась, потому часть юных учеников Астэр разошлась, а те, что остались, либо весело болтали, либо не менее весело валяли дурака, играючи рубясь на маленьких деревянных мечах и представляя себя великими воителями.

Облокотившись о перила балкончика, Кангасск смотрел на свою дочь, и в глазах его была тоска… Милия Дэлэмэр, не замечая внимательного взгляда отца, с увлечением сражалась со старшим мальчишкой; тот был явно более опытным бойцом, но соразмерял свои силы, позволяя девчушке иногда и победить… Кан печально улыбнулся, вспомнив: Влада, уча его, поступала точно так же… и Серег…

— …Она у тебя талантливая, — услышав за спиной голос Астэр, Кангасск обернулся.

Дочь звезд, бесшумно ступая, пересекла смотровой балкончик и изящным жестом возложила на витые перила свои белые руки. Грация воина уступила место грации дикой кошки.

— Да, — согласился Кан; теплое чувство отцовской гордости согрело его душу. Не прочитай он после своей тренировки очередное письмо Макса, был бы теперь просто счастлив. — Расскажи… как она жила, пока я спал… — попросил он Астэр.

— О… ее воспитанием занимался в основном Макс, — дочь звезд сдержанно улыбнулась. — Она звала его дядя Милиан, очень любила и жалела… Так вот, наш юный воитель и миродержец оказался настоящим морским коньком…

…Кан тихо усмехнулся: во всех приморских городах и рыбацких деревушках морским коньком в шутку называют чересчур заботливого папашу. Это потому что настоящий морской конек очень ревностно охраняет своих детей.

— …Так вот, Милию он никому не доверял, всюду брал ее с собой. Она побывала во всех городах, даже в осажденном Люменике жила месяц. Что бы мы ни говорили Максу по этому поводу, а он все равно искренне считал, что только с ним девочка будет в безопасности… — Астэр говорила с едва уловимой, тонкой, как аромат рамниру, грустью в голосе. — Он с мечом и посохом учил ее обращаться… написал ей толстенную книгу сказок… И при всем этом мастерски управлял доброй четвертью омнисийской армии, а в некоторых боях даже принимал личное участие. Я как-то спросила его: когда, ты все успеваешь, Макс? Знаешь, что он ответил?

— Что?

— «Сплю три часа в сутки; мне хватает»… Вот так…

Кангасск задумчиво кивнул и вновь посмотрел вниз: Милия и тот мальчишка дружно смеялись над чем-то, стоя особняком от прочих веселых стаек. И Кан почувствовал — ощущение было легким, как прикосновение пухового перышка — трепет двух юных душ. Такой же, как при встрече с Надин Мианной, но без малейшего намека на боль и горечь…

— Как зовут этого парня? — прищурившись, осведомился он у Астэр.

— Слышу отцовскую ревность в твоем голосе, — с улыбкой заметила дочь звезд. — Это Лайель Грифон. Ему четырнадцать лет; с Милией они давние друзья.

Кангасск не стал исправлять ее утверждение насчет друзей. Просто принял услышанное к сведению и подумал о том, что вскоре ему, возможно, придется серьезно поговорить с этим парнем.

А что касается отцовской ревности… да, есть такое, и ничего с этим не поделаешь…

Тем временем Милия взяла своего Лайеля под руку — и они, продолжая шумно обсуждать что-то, вместе покинули тренировочный зал.

Вздохнув, Кан поднял голову и обратил взор к Астэр.

— Астэр… — тихо произнес он. — Скажи, ты много знаешь об изумрудных драконах?

— Не очень, — дочь звезд звонко рассмеялась. — Этот загадочный народ мне никогда полностью не понять.

— И все же… — серьезно сказал Кангасск.

— Да? Что ты хочешь знать? — посерьезнела и Астэр.

— Знаю, что тринадцать лет назад уже спрашивал… — Кан пожал плечами. Но с тех пор много чего изменилось… Я пытаюсь понять поступок Эдны… Она любила Макса, и дочь она назвала в его честь… Но я-то зачем ей был нужен?

— Ты прав, многое изменилось, — понимающе закивала Астэр. — Теперь, когда Безымянный Континент, или по-драконьему Ффархан, открыт для нас, мы знаем об этом народе куда больше. И, я скажу тебе, любовь они понимают совершенно иначе, чем люди. Драконья любовь — это вспышка, порыв, прозрение. Вечное пламя, если хочешь… Испытав это чувство однажды, драконы остаются вместе до тех пор, пока смерть не заберет одного из них. Человеческая же любовь — вещь необъяснимая. Иногда над нею не властно время и даже смерть, а иногда она изживает себя сама или, что драконам вообще не понятно, оказывается безответной. И это основной предмет драконьего любопытства. Многие драконы говорили мне, что изумрудная молодежь отправляется на наш континент и принимает человеческий облик не столько ради того, чтобы найти себе новых приключений, сколько ради того, чтобы испытать это чувство. Человеческую любовь. Они охотятся за ней, как некоторые мореходы — за сокровищами.

Для Эдны человеческой любовью стал Макс, а драконьей — ты. И неизвестно еще, кого же она на самом деле любила больше.

— Значит, она… — Кан долго не решался произнести это. — …она… любила меня?

— Да…

«Не волнуйся, любимый, ты больше меня не увидишь…»

«Не с легким же сердцем ты идешь на смерть, Кангасск Дэлэмэр. Слишком остро чувствуешь, что еще и не жил. Что не знал настоящей любви и не закончил в жизни ни одного дела…»

…Кан вздрогнул, когда голоса ушедших зазвучали в его мыслях одновременно.

— Что с тобой, Кангасск? — спросила Астэр, заглянув ему в глаза.

— Ничего… — пробормотал в ответ Ученик миродержцев. — Прости, мне нужно побыть одному.

— Ты странный… так изменился, что не узнать… — дочь звезд нахмурилась и скрестила на груди руки. — Думаю, зря ты носишь два харуспекса сразу.