Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – гауграф Страница 58

– А это еще кто?

– Шел бы ты, – сказал я, – дальше.

Он захохотал громко и демонстративно, закидывая голову и уперев руки в бока, чтобы стать еще крупнее и заметнее.

– Что ты сказал?

– Что слышал, – ответил я.

Его ладонь упала мне на плечо. Сильные пальцы начали сдавливать сквозь рубашку, но я напряг мышцы, и ладонь Йонаса скользила, как по каменному валуну, выглаженному ветрами и волнами.

Из-за его спины один вскрикнул угодливо:

– Эй, ты знаешь, с кем разговариваешь?

– С ублюдком, – ответил я.

Йонас не успел глазом моргнуть, я ухватил другой рукой его за руку, дернул, вставая, помог второй рукой, крутнул, и в мертвой тишине все услышали треск ломаемых костей. Внезапный приступ ярости ударил в голову, я с наслаждением вывернул руку сильнее, сам услышал, как рвутся сухожилия.

Йонас взвыл дурным голосом, сразу поняв, что теперь калека, побелел, а его друзья, еще не поняв, с готовностью бросились на меня, обходя вожака с двух сторон.

– Бобик! – заорал я. – Сидеть!.. Лежать!..

Они не просто рухнули, а отлетели от моих ударов в противоположные стороны. Еще двое бездумно бросились, как собаки на медведя, а из-за столов вскочили завсегдатаи: кто-то прижался к стене, а кто-то, к моему изумлению, кинулся на меня.

Разбрасывая в тесноте напавших, я успевал увертываться от ударов, но однажды боль все же рванула за плечо. Двое ухватили меня за плечи и пытались завернуть руки за спину. Ярость клокотала, как лава в вулкане. Я со звериным ревом высвободил руки, у моих соседей по столу расширились в ужасе глаза.

Мой кулак угодил очередному герою в нос. Звучно затрещало, кровь брызнула так, будто саданули кувалдой. С тем же ревом я быстро повернулся и ударил дважды. Оба, что пытались вывернуть мне руки, с разбитыми в кровь лицами рухнули на бок.

Кто-то завопил истошным голосом:

– Да бейте же!

Бобик ползком выдвинулся из-под стола и, не осмеливаясь нарушать мой приказ, поворачивал голову справа налево и обратно, наблюдая за разлетающимися телами. Глаза его быстро наливались багровым огнем, шерсть вздыбилась.

Из-за столов выпрыгнули еще трое, один выхватил длинный узкий нож. Я отступил, все нервы взведены, ярость трясет всего, и первый же, напоровшийся на мой кулак, отлетел, как резиновый мячик. Второго я ухватил и швырнул в стену.

Еще один дотопал сзади, огромный, неуклюжий и медлительный, от него пахло жареным мясом, луком и чесноком с такой мощью, что я и не оборачиваясь видел его, как облупленного. Продолжая наблюдать за теми, что впереди, я резко двинул назад локтем, попав точно в зубы.

Звучно хрустнуло, словно сломал не только зубы, но и челюсть. Он завопил тонким заячьим голосом.

С полок посыпалась посуда, тело рухнуло на пол, под ним сразу начала образовываться темно-красная лужа. Третий, что с ножом, опешил, даже отступил на шаг, но сзади орали, он завопил и бросился на меня. Я успел перехватить руку, повернул и воткнул ему в живот. Лицо несчастного исказилось в судороге боли, я с наслаждением дернул и услышал, как трещит распарываемая плоть живота.

Когда я разжал руки, он рухнул навзничь, рукоять торчит в левом боку, хотя воткнул в правый. Из широкого разреза через весь живот с шипением и бульканьем вылезает что-то отвратительно сизое…

Из горла Бобика пошло нарастающее рычание, настолько низкое, что пока слышу только я, тяжелая инфразвуковая волна, от которой в тревоге сжимается сердце и наваливается непонятный страх.

– Лежать! – повторил я.

Бобик продолжал рычать, но с места не сдвинулся. Я помотал головой и отступил. Ярость все еще трясет, как медведь грушу, в груди сжалось от страха: что со мной? Я все легче прихожу в ярость, мне все легче убивать, к тому же ощутил удовольствие, даже наслаждение, когда воткнул нож в бок и рванул острое лезвие поперек всего живота…

Не знаю, как это они дерутся так, что после тяжелых зуботычин, пинков ногами прямо в нос, сокрушительных прямых в лицо, ударов тяжелыми лавками по голове, по плечам, рукам, в живот, по ногам… вскакивают чистенькие и бодренькие. У меня все встряхивается от простой зуботычины, но вот когда бью я сам, то вот это красота: разлетаются, как орехи, кровь брызжет струями, а зубы сыплются градом, как во время ливня.

Те орлы, что сумели подняться, а также их друзья и знакомые за столами помогли вытащить из харчевни раненых и покалеченных. Рычание медленно затихало в горле Бобика, он проводил отступающих враждебным взглядом и вдвинулся под стол глубже, чтобы не оттоптали лапы.

Тапир и Кулан смотрели испуганно, но, к их чести, даже не поднялись из-за стола, а только держали в руках кувшин с вином и чаши на случай, если драка дойдет и до них.

Я улыбнулся им с неловкостью и развел руками.

– Что-то слишком часто…

– Что? – переспросил Кулан. – Что часто?

– Драки, – сказал я.

Он оглянулся на выбитые двери в таверне, обвел встревоженным взглядом переломанные лавки, стулья, превращенные в щепки два стола.

– Разве часто? – спросил он с недоумением. – Да и не драка это… во всяком случае, почти все целы.

Я проводил взглядом выползающих из харчевни. В самом деле, убираются все, а это значит, убитых, кроме того с ножом, нет, уже хорошо. Почти все целы, так это называется.

Хозяин выбежал из кухни, за голову хвататься не спешит, на лице вопрос, а в руках громадная дубина. Я бросил ему золотую монету, он ловко поймал на лету, как быстрый пес ловит толстую тяжелую муху.

– Это за поломанную мебель, – сказал я бодро. – Наш стол уцелел… подай нам с моими друзьями теперь уже хорошего вина.

Кулан добавил:

– Как победителю.

Хозяин задумчиво прикусил золотой, глаза засияли, на морде расплылась довольная улыбка.

– Все сделаем, ваша милость, – сказал он угодливо. – Сей момент!

Кулан и Тапир проводили его сожалеющими взглядами.

– За золотой можно всю харчевню купить, – проворчал Кулан. – Чувствуется, вам это легко достается… Ладно, здесь вино в самом деле хорошее. А если еще из отдельного подвала, ключ от которого у самого хозяина… Вас что-то интересует особенное?

Прибежала молодая женщина и быстро-быстро протерла чистой тряпицей столешницу и даже свободный край лавки. Кулан ухватил ее за аппетитную ягодицу. Она спокойно убрала его руку, а на меня посмотрела весьма обещающе и улыбнулась полными губами.

Я дождался, когда она ушла.

– Ты прав, – сказал я негромко, – я рыцарь, но золотишко после кончины родителя заканчивается. Потому надо срочно искать службу. Кто живет в том замке, что на высоком утесе?.. Нужны ли хозяину молодые сильные рыцари? Драться я умею, вы видели.

Кулан помрачнел, смолчал, а Тапир покачал головой.