Парфененко Борисович - Другое имя зла Страница 6

– Моя история не многим отличается от твоей. Точно помню, что приехала в Город, откуда– то. Жила в большом, провинциальном городе, но недалеко от Петербурга, здесь была, кажется, в командировке. Смутно все, – она заплакала едва слышно. Я обнял ее.

– Ты не хочешь кушать?

– Нет, спасибо. Все. Уже успокоилась. У меня всегда очень точно работали биологические часы. Даже в детстве никуда никогда не опаздывала. Тогда проснулась, часов семь было по моим ощущениям, а на улице уже светло. Мне куда-то рано надо было попасть. Испугалась страшно, все думаю, проспала. Вскочила, кинулась в ванну, света нет, воды тоже. Я жила в квартире однокомнатной, но она вся какая то чужая была. Снимала, наверное. В общем, умылась из чайника, быстро оделась, накрасилась, схватила сумку и бежать на улицу. Квартира на Большом проспекте была. Выскочила из подъезда и сломя голову к остановке кинулась, метров десять пробежала, прежде чем поняла, что – то не так. Остановилась и сразу увидела, что на Большом никого нет, – ни людей, ни машин. Нет, люди были, они висели на столбах, из окон, на канатах этих, на которых транспаранты над улицей вывешивали. Закричала, но сразу рот себе руками зажала и метнулась в первую открытую дверь. Оказалась здесь. Мне кажется, что уже два дня здесь сижу безвылазно. Еда тут есть, не холодно. Натащила со всего магазина тряпья, устроила постель. Нора, одним словом.

Когда она сказала "нора", у меня в голове скакнул вопрос:

– Слушай, Наташа, а крыс ты не видела?

– Нет, не видела, а если бы увидела, точно умерла бы со страха. Причем здесь крысы?

– Понимаешь, когда шорох услышал, подумал, что это крыса. Только не обижайся. Я их видел день назад примерно. Они стали просто огромными. Некоторые размером со здорового кота. Тогда их раза четыре видел. На меня они вообще никак не реагировали. Сновали шустро мимо по своим делам, а я как будто для них невидим. Они даже какими то симпатичными показались. Морды обаятельные. Умные. Глазки, которые теперь уж никак бусинками не назовешь. Такая одухотворенность и осмысленность на их мордах, это что– то особенное. Эти умные морды как бы делают незаметными их отвратительные, мерзкие хвосты, которые тоже увеличились в размерах. Ну, это так к слову. Нам пора подумать о том, что делать дальше. Чем больше об этом думаю, тем тверже становится моя убежденность в том, что надо выбираться из города. Кто бы это ни делал с людьми, человеколюбием он не отличается. Попадись к нему тьфу, тьфу, тьфу три раза, что бы ни сглазить, выбор у нас будет очень не велик. И со всех сторон выбор будет ограничен, Его списком разнообразных казней. Список, что и говорить, очень обширен, но не одна из имеющихся в реестре, меня лично не устраивает. В городе мы находимся в очень большой опасности. Меня чувство страха не покидает ни на минуту. Оно как бы приглушилось, отодвинулось на второй план, после встречи с тобой, но никуда не исчезло. Так вот, мне кажется, что опасность представляет сам город, а за городом есть леса. Черт его знает, может там и люди есть. Не знаю, что там может быть, но ведь что-то есть? Какая-то надежда у нас должна быть?! Ты согласна?

– Да. Давай сразу пойдем…

Я перебил ее и продолжил пламенное выступление:

– Пойдем в сторону Московского проспекта. Я тот район хорошо знаю. Там есть много мест, где можно спрятаться. Опять же, промышленные зоны, доберемся до выхода из города, а там уж и до Пулковских высот рукой подать. Может, повезет, машину, какую-нибудь, найдем, доедем до Сиверского. Там у меня, вернее у родителей дача. Сразу сорваться не получится. Я ведь рассказывал про шум автомобилей, он доносился со стороны Невского проспекта, а нам его по всякому переходить придется. Идти надо медленно и осторожно. Тем более что время в этом городе, кажется, перестало существовать. Раньше была прекрасная поговорка, которая в несколько измененном виде отвечает реалиям сегодняшнего дня "поспешишь, людей насмешишь". Правда, людей живых не наблюдается, но все равно торопиться не будем.

Тут в голову пришла одна очень интересная мысль, вернее просто удобоваримо оформилась из полученной ранее информации:

– Неплохо бы оружие раздобыть. В этом вопросе есть одна закавыка. Я уже искал оружие, огнестрельное, а его нигде не было. В магазины залезал, в ментовку. Оно просто исчезло и все. Холодное лежит, а огнестрельного и любого другого из которого можно поразить противника на расстоянии, нет. Газовое, пневматическое, луки, арбалеты, даже рогатки. Были такие, импортные в оружейных магазинах. Все как корова языком слизала. Почему так?

Она не стала вступать со мной в дискуссию по этому животрепещущему, вопросу. Вместо этого раздраженным, как показалось, голосом сказала:

– Юра, я в этом совершенно ничего не понимаю. Но почему мы должны идти медленно? Ведь надо как можно быстрее выбраться отсюда, пока оно нас не схватило и не сделало с нами то же, что и со всеми остальными!!!

Я тоже начал раздражаться, но еще в состояние был контролировать голос:

– Пойми, ты, этот шум он связан со всем тем, что произошло. Ставлю сто к одному, что ездят в машинах те, чьих рук дело, эта измененная реальность. Не хочу ни при каких условиях, и ни при каких обстоятельствах с ними сталкиваться.

– Но ведь я этот шум не слышала. Ты слышал его только раз и то давно. Может, те, кто там ездил, уже уехали.

– Вот именно: может быть, кажется, наверное, возможно и всякие другие слова. Все, кроме – я уверенна, я убежден!!! Только тогда, когда буду уверен в том, что источник шума не угрожает. Или хотя бы в том, что в течение этого вот часа с нами ничего не случится, только при этом условии будем двигаться быстро, хотя бы в течение этого часа.

– Не кричи на меня, пожалуйста, такое ощущение, что ты в чем– то меня упрекаешь.

– Ну, хорошо, хорошо, извини. Но я прошу тебя понять одну вещь: мы с тобой оказались в такой ситуации, когда танцы на минном поле, вероятно, в сравнении с этим, совсем уж безопасная забава. Здесь каждый шаг, каждый миг чреват неизвестно какими неожиданностями. И уж если мы решили жить. Вернее не так, выжить во всем этом, то ошибок совершать не должны никаких, ни больших, ни маленьких. Тут любая ошибка, и в этом убежден на сто процентов, будет стоить головы. Я никогда не был храбрецом, но глупцом оснований считать себя тоже не было. Так что каждый шаг должен быть безопасным, и мы в этом должны быть уверенны. Сейчас будем есть. Потом выдвигаемся, Идти будем от дома к дому. Не случайно все проезды к крупным улицам перегорожены баррикадами из машин. Очень похоже на ловушку. Как зверей хотят гнать по вырубленным просекам к центру, где нас будут ждать незнающие жалости охотники. По этим улицам мы должны идти к чему-то или кому-то. Так что первоочередной задачей является нарушить их планы. Это вопрос не просто принципиальный, это вопрос жизни или смерти. Давай сейчас поедим. Заодно успокоим, разыгравшиеся страсти. Потом со всем вниманием направляемся к Троицкому мосту.