Парфененко Борисович - Другое имя зла Страница 7

В холле магазина увидел, что ее сапоги совершенно не приспособлены для длительного похода. Теперь предстояло проделать путь к магазину, в котором можно разжиться хорошей обувью. Такой магазин знал на Петроградке один – Экко.

– Нам надо решить вопрос с твоей обувкой. Да и рюкзак какой – нибудь подходящий найти. В него личные вещи положишь, и кое-какой запас продовольствия.

– А чем тебе не нравятся мои сапоги, – с обидой в голосе спросила Наташа.

– Сапоги хороши. Слов нет, но они совершенно не годятся для того, что нам предстоит осуществить. Придется дойти до магазина "Экко", там единственная обувь, которой в моем представлении можно доверять во всех случаях жизни, даже таких. Потом он не так далеко от нас находится. Подберем там обувь, а дальше по Каменноостровскому проспекту двинемся к Неве.

Выходить на улицу было страшно. Как в ледяную прорубь броситься, зная, что утонешь. Однако, набрав в легкие побольше воздуха, мы бросились в эту прорубь. Сам первый, позабыв свои прочувствованные и продуманные доводы о необходимой осторожности, задал такой темп, что мы достигли начального этапа нашего путешествия быстро. Серьезных преград на пути не было. Единственное, пострадавшее за время марш-броска, было сбитое дыхание. Какое-то время стояли перед дверями магазина и пытались отдышаться. Почему-то не заходя внутрь помещения. Дверь в салон оказалась открытой. Прошли внутрь. Я придирчиво рассматривал выставленные модели, наконец, остановился на одной. Хорошая, крепкая, спортивная пара, на устойчивой платформе, плюс ко всему еще и влагостойкая. На витринах нужного размера, как всегда не оказалось. Пришлось идти внутрь магазина и искать необходимое там. Нашел то, что было нужно с помощью фонарика. Быстро вернулся к Наташе, и предложил померить обновку. Пока она переобувалась, решил с помощью все того же фонаря обыскать другие помещения магазина. В одной из комнат на столе стоял довольно вместительный, кожаный рюкзак, прихватил его и вернулся в зал. Наташа внимательно разглядывала отражение своей обутой ноги в зеркале. Женщины, есть женщины, что им конец света, когда есть возможность повертеться перед зеркалом. Раскрыл рюкзак, высыпал содержимое прямо на пол. Ничего путного там не оказалось, рюкзак принадлежал женщине, так что все находки исчерпались средствами гигиеническими и косметическими, без которых ни одна уважающая себя особа слабого пола, шагу не ступит. Затолкал бесполезные находки ногой под скамейку, еще раз проверил многочисленные отделения, но больше ничего не обнаружил. Протянул рюкзак Наташе:

– Вот держи, сейчас перейдем через дорогу наберем продуктов, мало ли что там дальше будет. Неприкосновенный запас хранить будешь ты. Переложи необходимые вещи из своей сумки в эту, а ее оставим здесь.

– Ага, – сказала, не отрываясь от зеркала. Мне эти дела стали надоедать, решил деликатно поторопить:

– Наташа, эти ботинки на тебе выглядят бесподобно. Да, и сама ты более чем хороша. Но пора, красавица, проснись, как у поэта сказано, – Наташа оторвалась от своего занятия, очень внимательно посмотрела на меня, а потом улыбнулась. Ее улыбка, очень мне понравилась. Вот мимо такой, в свое время, не прошел бы без похотливого шевеления в душе. В ее взгляде промелькнуло что-то такое, значение чего понять не удалось. Она быстро преложила из своей маленькой сумочки в рюкзак какие-то шкатулки и мешочки. Я не возражал, не вдавался в подробности, остановил, только тогда, когда она попыталась следом отправить вместительный кожаный кошелек:

– Он нам не нужен. Забыла? Мы живем в эпоху прогрессирующего коммунизма? Деньги отменены, как факт. Будем считать, что кошельком и его содержимым оплатили магазину услуги. Все пошли, пора. И так долго провозились.

Наташа молча, опровергнув опасения, выполнила то, что сказал. Пошла следом за мной к выходу из магазина. Она продолжала удивлять меня. Никак не мог просчитать ее поступки. Конечно, мы мало знакомы, да и познакомились при обстоятельствах, что лучше и не думать. Но в ней есть что-то странное. Это отличает ее от всех женщин, с которыми мне приходилось сталкиваться прежде. Может быть, странность объясняется тем, что она оказалась в совершенно чуждом мире, чужом для человека конца двадцатого века. Размышляя, таким образом, дошли до того места, где Большой проспект упирается в Каменноостровский. На этот раз он действительно упирался, потому что от дома к дому Большой перегораживала автомобильная баррикада, полностью закрывшая обзор. Не буди лихо, пока оно тихо. Первые трудности не замедлили сказаться. Повернулся к Наташе. Выражение ее глаз очень не понравилось. – Оно было испуганным.

– Кого ты боишься, меня или кого-то другого? Если меня, то для нас еще не поздно выяснить отношения. Если не доверяешь мне, скажи сейчас. Как видишь, наше путешествие не обещает быть ни легким, ни приятным. Не доставало еще того, чтобы в этом путешествии между нами существовали, какие-нибудь недосказанности и двусмысленности. Проблем и так хватает с избытком, так что давай попытаемся сократить их число. Итак, готов выслушать твои претензии, просьбы, предложения. Даже справедливую критику.

Последнее сказал с явной иронией, но она не поддержала попытку, свести беседу к шутке. Вместо этого в глазах стало еще больше страха. Вслед за ним не замедлили показаться и слезы.

– Юра, не сердись, пожалуйста. Я боюсь, что стану обузой. Мешать буду, и в результате погублю обоих! Когда ты меня нашел, я почувствовала, что думаешь о том, какие проблемы могут возникнуть из-за этой встречи…

Я нетерпеливым жестом прервал ее:

Наталья, во-первых, обузой ты станешь тогда, когда придется тащить тебя на себе. Честно тебе скажу, очень бы этого не хотел. Конечно, я готов носить такую женщину как ты на руках хоть всю жизнь, но не в этом месте. Теперь по поводу нашей встречи: естественно не стал брызгаться радостью. Не буду врать, ты правильно поняла мои мысли, когда мы встретились. К сожалению, весь прошлый опыт общения с женщинами был очень неудачным, хотя он и не применим здесь. Естественно, думал о тебе как об обузе. С того момента, кое-что изменилось в моем отношение к тебе. Вот выберемся из этого дерьма, я тебя такой радостью окачу с ног до головы, существование какой ты и представить не могла, – надо было найти какие-то другие слова, чтобы успокоить ее. Но в голове была звенящая, злая пустота. Вполне объяснимая. Эта девчонка смогла прочитать мои мысли, а мне понять ее ни как не удавалось. Мало того, теперь еще больше уверился в том, что, действительно, ко всем многочисленным проблемам добавилась еще одна и весьма существенная. Внимательно посмотрел на нее, светлые короткие волосы. Большие, при этом освещении, серые глаза. Прямой аккуратный носик, губки бантиком, в общем, все дела. Но в целом оценка три. В глазах безысходность, как у коровы, которую ведут на убой, и она, эта корова, прекрасно это осознает, но полностью подчинилась судьбе. О том, чтобы бросить ее здесь одну не могло быть и речи. Ни когда не болел избытком совести и сейчас не самое подходящее для этого заболевания время. Потом не спать, переживать. Нет, на это не способен.