Юлия Фирсанова - Точное попадание Страница 60

— А я-то на приключения надеялась, — улыбнулась я и обратилась к ребятишкам: — Давайте знакомиться. Магева Оса, моего друга зовут Лаксом.

Малыши замялись, я сначала не поняла почему, не имена же свои позабыли, а потом сообразила и осторожно добавила:

— Говорите, не бойтесь, для заклятий не использую, обещаю.

— Меня Павилой кличут, — раскололась девочка, стрельнув глазами.

— Да Павка ты, — презрительно фыркнул малец и назвался в свою очередь: — Я Оль. А дома с тятькой Ваник остался.

— Так что там с вашим отцом приключилось? — принялась расспрашивать я малышей, пока мы двигались по улочкам, становившимся все более замусоренными, узкими и пахучими. Детишки чувствовали себя привычно, как пара рыбок в запущенном аквариуме, перепрыгивали и огибали какие-то кучи мусора, на ходу успевали жевать и отвечать на мои вопросы. Лакс шел вроде бы спокойно и даже беспечно, но я видела, что спутник стал собраннее и настороженнее, ночной Патер предъявлял свои требования к загулявшим горожанам, и даже в обществе магевы вор внимательно поглядывал по сторонам, держа руку поближе к ножу на поясе. Колдовство колдовством, а от удара в спину никто не застрахован. Вдруг попадется какой-нибудь либо совсем потерявший совесть, либо упившийся до бесчувствия тип.

— Упал тятька, какая-то падла лак пролила на ступеньках слесарни, он оскользнулся и грохнулся, так нам дядька Михен сказал, — по-взрослому степенно вздохнул Оль, а Павка не удержалась и хлюпнула носом.

— Упал спиной или грудью? — уточнила я, чихнув от особенно сильной волны ароматов из недр какого-то заштатного кабака с кривой, болтающейся на одной петле дверью. То ли так было всегда, то ли сегодня уже успели в драке снести. Воняло от кабака еще более мерзко, чем от окружающей помойки. Как там люди пить и есть умудряются, меня бы сразу вывернуло наизнанку? Или они все хроническим ринитом страдают?

— Спиной, — хлюпнул и Оль, вспомнив о приключившемся несчастье, потом робко спросил: — Магева, а ты вылечишь тятьку? Лекарь-то сказал, что ничего сделать нельзя, даже не пошел с нами, только языком цокал и головой тряс. А Павка ему целую бронзовку давала. Мы уж и в храме были, Миранде Целительнице молились, чтобы, значит, полегчало, а только пока без толку…

— Ну как это без толку? Вы помолились, а потом меня разыскали, — перебила я Оля, неизвестно почему поддержав реноме неизвестной богини.

Может, потому, что и в своем мире насмотрелась, как вместо того, чтобы о душе думать (так по морали и правилам положено, если уж верующим называешься), эгоисты от религии вымаливали у боженьки вполне материальные блага, да еще и возмущались, если не получали требуемого. Будто не молились, а заказ наложенным платежом на товар по каталогу оформляли. Честное слово, мне становилось жаль Бога, который по миллиону раз на дню слышит (Он ведь обязан каждую молитву слышать!): «Дай, дай, дай!» — и очень редко: «Спасибо тебе, Господи, за то, что есть мир и я в этом мире».

Да, деловые ребятишки, похоже, пытались заручиться помощью из всех возможных источников, и только когда официальная медицина и религия оказались бессильны, решили обратиться к магической практике. В городе (может, зря я на Лорда наехала?) спрос с магов и магев поменьше, есть кому народу помочь.

— А ведь правда твоя, почтенная магева, — удивленно согласился Оль насчет участия Миранды. — Я не подумал, что она так помогать тоже может. Значит, вылечишь тятю?

— Вылечу или нет, сразу сказать нельзя, вот погляжу на вашего больного, тогда и решу, — не стала заранее обнадеживать малышей. Хороший доктор никогда, не увидев пациента, обещаний раздавать не станет, а тем более обнадеживающих прогнозов. Интересно, кстати, сколько же лет ребятишкам, уж больно разумно себя ведут. Семь, восемь или побольше? А что хилые такие, так это от скверного и нерегулярного питания. Сильно ли на хлебе с водой вырастешь. Организм не дурак, ему мясо, овощи, фрукты подавай, тогда и в рост пойдет, и про запас чего-нибудь отложит.

Как и обещал Лакс, мы добрались до Куриной Гузки довольно быстро. Я бы назвала эти трущобы по-иному, более крепким словцом, относящимся к тылам телесным. Причем никто даже носа не расквасил, навернувшись о камни или прогнившее дерево. Убогий домишко из трухлявых досок в один этаж — не хуже и не лучше, чем кучка таких же жалких строений рядом — встретил нас кислым, спертым воздухом, дымом, мужским храпом и скорбным детским сопением. Когда глаза малость привыкли к полумраку, в крохах вечернего света, сочащегося по капле в узкое оконце под крышей и через дверь, я рассмотрела стол, две длинные лавки, очаг прямо на полу, топчан, на котором навзничь, как колода, лежал человек, укрытый каким-то тряпьем, и маленькую фигурку, скорчившуюся у его ног.

— Ваник, мы магеву привели! — похвастался Оль, опередив обиженно засопевшую Павку.

— И еды принесли! — торопливо прибавила девочка, пока и эту восхитительную новость не выдал Оль. Зацапав у Лакса мешок, малышка продемонстрировала его пухлые очертания брату.

Дети есть дети, беда в жизнь пришла, а все-таки и для радости место находится. Иной взрослый давно бы руки опустил, сдался на милость судьбы, а эти малявки барахтаются, не унывают. Так и надо, молодцы! Если судьба видит, что ты улыбаешься, сама в ответ улыбаться начнет, а к хмурому да нудному удача редко приходит, если только он ее измором возьмет, да и тогда радости от своего благополучия обрести не сможет.

Бдящий мальчонка встряхнулся и робко пискнул:

— Хорошо.

— Темно, как в заднице трубочиста, — образно ругнулся Лакс, — надо было свечей из трактира захватить. Как ты тут колдовать-то сможешь?

— Чего-нибудь придумаю, — небрежно откликнулась и, достав карандаш, нацарапала на стене у топчана с так и не проснувшимся больным руну кано, сосредоточенно желая, чтобы она обратилась светом, а вовсе не огнем, который спалил бы всю Куриную Гузку и поджарил бы нам пятки почище инквизитора у дыбы.

Руна засияла, заливая ярким желто-оранжевым светом убогую комнатушку. Дети застыли на месте, восхищенно открыв рты. Свет разбудил высокого мосластого мужика, обильно заросшего волосом и черной бородой, совсем как Соловей-разбойник. Он резко распахнул глаза и заморгал, чуть повернув голову в сторону. Тело так и осталось лежать неподвижно.

— Что? Пожар? Горим? — забормотал спросонья.

— Нет, тятя, — наперебой закричали дети. — Мы магеву привели! Она тебя вылечит!

— Глупыши, — тяжело вздохнул мужчина, пытаясь казаться суровым, но в голосе явственно слышались слезы, растрогался, недужный, такой заботе. — Вы уж простите их, почтенная, зазря побеспокоили. Не жилец я, отойду скоро, тела не чую, только бы их куда пристроить успеть. Совсем ведь без меня пропадут. Да и заплатить нам нечем, все в долги ушло…