Виктор Демуров - Зарницы грозы Страница 60

Как только он оказался на пороге, прямо перед ним свалился гоблин, зажимая рану под ключицей. Пять или шесть заморцев пряталось за поваленными телегами, отстреливаясь из мушкетов и самострелов. Рысь юркнул обратно в дом, но один заморец повернулся в поисках рожка с порохом, и заметил Баюна.

— Эй!

Рысь отскочил, укрывшись за стеной. Выстрел грянул по уцелевшей створке дверей, выбивая тлеющие щепы. Баюн услышал, как лязгнула сабля, покидая ножны. Он приготовился, и, едва заморец шагнул в дверной проем, прыгнул и вгрызся ему в бедро. Ударом сабли враг чуть не отсек собственную ногу, но Баюна зацепить не смог. Рысь очутился у него за спиной, чтобы рвануть подколенные жилы. Заморец упал срубленным деревом. Он уже не нападал, а пытался закрыться руками, но зубы перебили ему горло без жалости.

— Там кто-то есть! У нас за спиной!

Еще пара заморцев, гоблины, сдуру вскочили, чтобы попасть под огонь. Баюн смотрел, как невидимые ему бойцы ранят в плечо третьего и сразу же добивают наповал. Оставшиеся два, пригибаясь, бросились бежать. Осному из них не повезло: самострельный болт угодил в ногу, но его дальнейшая судьба Баюна не интересовала.

— Русичи! — закричал он. — Я свой! Дайте выйти!

— Кто «свой»? — донеслось до него. — Кто это?

— Баюн! Рысь!

Его встретили стрельцы — кто с мушкетом, кто с самострелом, кто с оружием нав, которого Баюн прежде не видел. Один держал большую, широкую навью ручницу, стрелявшую чем-то вроде гром-камней.

— От мартышек, — пояснил он, — с одного раза валит.

Про убийство Хеллион здесь все знали. Стрелецкий голова обещал Баюну, что проставится за его здоровье лично. Рысь не стал ему говорить, что не пьет.

— Яга мертва? Ох, мы как знали. Нас воевода Финист по деревням рассеял, а сам — на север. Велел держаться мелкими копьями, пешими, прятаться, чтобы подобраться незамеченными. Все навские огнестрелы, какие были, нам раздал. А еще... Да вот он идет, смотри!

— Баюн! — Финист, при сабле, с верной «Аленушкой», обогнул кусок рухнувшей стены. — Я уж и не чаял! Убийца ведьмы Хеллион! Ну ты даешь!

Глаза маршала блестели. Он нисколько не злился.

— Она сожгла бабушку Ягу. — Рысь почувствовал, что в горле вновь комок. Он опустил голову и всхлипнул.

— Что случилось? — нахмурился наместник и присел подле него на корточки. — Ранен?

— В се-сердце ранен... Финист! Я упросил Ягу со мной пойти! Я ее погубил! А Емели нет! Никого нет! Я остался один!

Баюн зарыдал. Финист положил руку ему на загривок, и рысь, сам подойдя к маршалу, уткнулся мордой в зерцало на его груди.

— Ну полно, полно. — Наместник отнял его от себя. — Ягжаль убили? Мм-да... Ладно. Давай, пошли. Нам нужно выиграть войну.

Люди Финиста тогда никуда не исчезали. Поняв, что столицу не удержать, маршал отдал ее Хеллион. Его личные дружины укрылись в деревнях вокруг Лукоморья, а наместник с парой кметов ускакал к северянам. Войскам, что шли к столице, был срочно выслан приказ рассыпаться и прятаться, но ему не все вняли. Кое-кто из воевод посчитал это бесчестьем, за что впоследствии и попался в лапы летучих обезьян. Финисту было некогда следить. Он, добившись от северных бояр понимания, отправился на восток. Впереди наместника летела весть, что нужно открывать закрома и доставать все ружья навьего образца, какие есть. Финист собрал и рарогов с ящерами, но больше для отвлечения врага. Обезьяна в разы сильнее орла, да к тому же почти неуязвима. Чтобы бороться с таким противником, Финисту нужно было особое оружие.

— Работает, только если подпустить поближе, но зато наверняка. — Маршал показал Баюну какую-то коробочку с загогулиной. — Заставляет их ошейники расстегиваться. Синьцы прислали. Цену заломили, будто эта штука золотая... А, чтоб тебя!

Они метнулись в разные стороны, укрываясь за стенами, заборами, деревьями. Обезьяна сделала круг и вновь пикировала. Финист, стоя на одном колене, упер приклад «Аленушки» в плечо, прищурил глаз и выстрелил твари под крыло. Брызнули пуховые перья. Обезьяна закричала, падая. Ошейник сваливался с ее шеи в сугроб. Маршал выпрямился, пальнул еще раз, и еще. Тварь, вздрагивая, распласталась на земле. С ее спины кувырком скатился упырь. Он попытался убежать, но его настиг Баюн.

— Быстро учишься, я смотрю, — заметил Финист. — А ты правда, что ли, людей есть стал?

— Ты в уме ли?

— Я просто так спросил. Что такого? Война, всякое бывает.

— Это у вас, нав, бывает всякое! — Баюн остановился, чтобы перевести дух, Пока не хватало еды, он старался поменьше расходовать силы. Сейчас перед глазами у него потемнело, сердце заколотилось.

— Ты чего?

— Я не ел со вчерашнего утра. В городе нет провизии.

— Понятно. — Наместник подозвал стрелецкого голову: — Степан, у тебя там в суме строганина осталась? Наш героический зверь умирает с голоду.

— Финист, — спросил Баюн, прожевывая жесткое мясо, — честно скажи, для чего я тебе нужен? Я Волха вернул, ну и мы вроде как квиты...

— Ты несешь сейчас, — ответил маршал, осматривая горизонт, — какую-то ересь. Нужен, не нужен... Почему, если я темный, у меня просто друзей не может быть? Что у тебя за метания, как у влюбленного юнца, постоянно? То ты нормальный, а то кручинишься на ровном месте и меня во враги возводишь. Тебя заколдовали, что ли?

За ушко, да на солнышко! Баюн так и сел.

— Ты видишь во мне тьму? — спросил он. — Какую-нибудь?

— Глупости я в тебе вижу много. Я не чародей, чтобы такие вещи зрить.

— Если я себя начну как-то не так весто, сразу мне скажи. Хорошо?

— Как пожелаешь. А в чем дело?

— Да если бы я сам знал...

Несколько недель выжимали из Лукоморья летучих обезьян. Весь город встал на подмогу. Пришли с востока воеводы. Нашелся Федот-стрелец: он, оказывается, уходил с вместе с Финистом. А Емелю рысь увидел случайно, среди ополченцев.

— Ты куда пропадал? — обрадовался ему рысь.

— Добрый человек мне помог спрятаться, — ответил Емеля. — Я тебя с ним потом познакомлю — он умный, и все-все знает...

Кощей и генерал Пикман удерживали царский терем. Генерал удивил, оказавшись, для заморца, не лишенным чести. Он объявил, что биться будет до последнего, и вызвал Финиста на поединок. Финист ответил, с удовольствием — только если генерал для этого из терема выйдет. На то у Пикмана чести уже не хватило, а вот у Кощея ее и не было. Он выскользнул из осажденного терема одной ночью, пал в ноги русичам и сказал, что сдается в плен.

— Какой еще плен, собака? — фыркнул Финист. — По тебе жаровня плачет, на которой Гвидон Страшный сына замучил. Или, может, моему коту-людоеду скормить тебя? Эй, Баюн, у нас сказочный улов — сети притащили подлеца!