Софья Ролдугина - Тонкий мир Страница 61

Я хихикнула и уткнулась в свою порцию.

– Сочту за комплимент, – в тон ему откликнулся Максимилиан, вооружаясь вилкой. – О, как пахнет! Кстати, есть небольшая проблема, – радостно заявил он, отвлекаясь от ужина. – Если расход энергии пойдет такими же темпами, то вскоре мне придется отлучиться на пару часов в Приграничный на охоту. Вы без меня выживете?

– Выживем, – уверил его Дариэль. – Я уже почти восемь тысячелетий выживаю, а Найта – лет девятнадцать. Как-нибудь пару часов скоротаем.

– Надеюсь, только приличными способами? – заухмылялся Ксиль.

– Прекрати уже язвить! – в сердцах воскликнул Дариэль, шкрябнув вилкой по тарелке. – Хотя бы недолго побудь паинькой, ладно?

Как ни странно, Максимилиан послушался. Вечер прошел на удивление спокойно. Из-за всех стрессов мы отложили разговоры на серьезные темы на потом, справедливо предположив, что до завтра ничего не изменится. После ужина князь поднялся, смиренно поблагодарил Дариэля «за роскошный пир» и, трогательно подложив ладонь под щеку, уснул на диване. Мы с Дэйром переглянулись, почесали в затылках и решили спуститься в лабораторию. Сортировка ингредиентов – занятие кропотливое, успокаивающее. Пока все разберешь, расставишь аккуратно – волей-неволей расслабишься.

По спальням мы разошлись уже далеко за полночь. Я ничуть не удивилась, обнаружив в своей кровати сладко дрыхнущего князя. И когда успел перебраться? Ладно, лежит и лежит, он же не делает ничего… Да и вряд ли бы я стала возражать…

От этой мысли мои щеки смущенно заалели. «О чем думаешь, дурочка несовершеннолетняя? – укорила я себя. – Или человеческие гены проявились?» Некоторое время я маялась, думая, остаться в своей комнате или пойти куда-нибудь, где точно не будет всяких соблазнительных вампиров, но вскоре усталость взяла свое, и я улеглась рядом с князем, по уши завернувшись в одеяло. Сны мне до утра снились на редкость пристойные – цветы, пушистые котята, высокое голубое небо и черноволосые эльфийки, по которым нужно стрелять из пневматического пистолета, как в тире.

Утро началось с вытаскивания Максимилиана за шкирку из моей кровати, беззлобной ругани вполголоса и почти уже привычных взаимных подколок. За завтраком выяснилось, что Дэйр сегодня совершенно свободен, и мы решили прогуляться втроем до жилища Лиссэ. Тем более, что погода выдалась чудесная – морозная, ясная. После обильного ночного снегопада земля и деревья словно укрылись от холодов белым пуховым одеялом, хрустально сверкающим на солнце. В лесу царило безмолвие – только ветер скрипел замерзшими вершинами. Сначала наша компания прогуливалась чинно, любуясь видами и обсуждая погоду. Но потом мы с Дэйром вспомнили о любимом зимнем развлечении всех времен и народов… Конечно, слепить снаряд из рассыпающегося снежного пуха – дело нелегкое, но магия ведьмы и эльфийское упрямство переломили сопротивление физических законов. Я, как настоящая специалистка в снежных боях – с таким-то младшим братом, способным сделать убийственное оружие из чего угодно! – храбро сражалась голыми руками. Дариэль прятал ладони в теплых шерстяных варежках с вывязанными зелеными елочками. Этим рукавичкам было лет сорок. В детстве я все время пыталась украсить «самые новогодние деревья» вышитыми снежинками и шариками. Правую варежку мне однажды почти удалось «улучшить», но Дэйр пришел вовремя и отобрал раритет и иголку с ниткой.

Максимилиан смотрел на наши забавы с княжеской снисходительностью, не вступая в сражение даже после провокационно близко пролетевших снарядов Дэйра. Только улыбался аристократически. Но меня терзали смутные подозрения насчет его самоустранения: слишком уж неожиданно прилетали иногда «подарки» от целителя. К тому же я точно помнила, что ни разу не попала Дариэлю по макушке – а он все грозился отомстить за «подлый удар», носясь за мной с хохотом по дороге.

Да и верить в невиновность шакаи-ар… Не-ет. Только не тогда, когда синие глаза так насмешливо сверкают из-под темных пушистых ресниц, а когтистые ладони напоказ смиренно сложены на груди. Знаем мы такую… невинность.

– Он играет нечестно, – с возмущением прошептал Дэйр, пытаясь натолкать мне снега за шиворот. Не такое уж простое дело, когда на «жертве» эльфийские шелковые доспехи. – Притворяется, что ни при чем и вообще весь в белом, – покосился целитель на вампира, щеголяющего в одной тонкой, хоть и застегнутой под самое горло темной рубашке и джинсах – естественно, черных, как сажа. – Предлагаю объединиться и вывести его на чистую воду!

– Выведешь такого, – пискнула я, уворачиваясь от целой охапки снега, высыпанной на мою голову щедрой рукой целителя. – Он же эмпат, его не подловишь!

– Но мы должны попробовать! – попытался убедить меня Дариэль. – Этого требуют наши долг, честь и совесть… Есть!

Ужасно, невыносимо холодный снег просочился-таки за воротник.

– А-а-а! – завизжала я, вывернулась из цепких рук эльфа и со всех ног драпанула по дорожке, обогнав невозмутимо шагающего князя. – Так нельзя! Мы же собирались устроить заговор!

– Вернись, не оставляй меня одного! – в притворном ужасе взвыл Дариэль, падая на колени и закатывая глаза. – Вернись, любовь моя! Не предавай наших тайных целей!

– Заговор? – включился в игру Максимилиан, сурово сдвигая брови. – Тайные цели? Уж не против меня ли вы решили объединиться? Ну так познайте же могущество шакарского князя… – зловеще расхохотался он, быстро-быстро скатывая «снаряд». В горячих руках снег подтаивал, превращаясь в грозное оружие. – Почему, вы думаете, меня называют Северным? – интригующе поинтересовался он и залепил снежком в хохочущего Дариэля.

Целитель, схлопотав удар в грудь, завалился на бок, талантливо изображая картину «Прекрасный эльф, сраженный Врагом на поле боя». Но стоило Максимилиану беспечно шагнуть к нему в надежде добить с близкого расстояния охапкой снежного пуха, как Дэйр, продемонстрировав коварство Старших, метнул спрятанный за спиной снежок. Ксиль, разумеется, увернулся… а я не успела, приняв всю тяжесть эльфийского гнева на себя.

Снежок угодил прямо в живот – ничуть не больно, но грех было упустить шанс. Коротко крикнув, я рухнула, как подкошенная… и вдруг мир вокруг превратился в чистую боль.

Мама, мама, мама, мамочка…

Хотелось кричать, но горло онемело. В глазах помутилось. Сведенные судорогой легкие не пропускали ни глотка кислорода. Только пальцы конвульсивно дергались, пытаясь ухватить невидимое.

– Нэй? – вскрик целителя донесся, как сквозь ватное одеяло. – Боги, ей больно! Это не игра!

Темная фигура метнулась на перерез светлой.