Жертвуя малым (СИ) - Медейрос Вольга Страница 62

— Что ты делаешь? — обхватив хозяина за тощие плечи, спросил он.

— Как же, — повел сумасшедше блестящими зрачками Молох, — ведь ей нужна кровь!

— Нет, — сказал робот и с силой встряхнул мальчика. Тот щелкнул зубами и заулыбался, бешено и безумно. — Возьму ее, идем к машине. Надо уезжать.

— Живчика возьми, — покладисто распорядился Молох.

— Нет. — Робот отпустил его, склонился над его матерью, бережно беря ее на руки. Ее неполное, гротескное тело выгнулось дугой, едва он выпрямился с ним на весу, и забилось, размахивая руками.

— Не хочет с тобой, — криво ухмыляясь, заметил Молох. И, заскочив вперед, услужливо открыл роботу дверь.

Тот вышел, с трудом удерживая бьющееся в руках безголовое тело. И замер как вкопанный, под дулом винтовки, нацеленной ему в лицо. Безумная владелица магазина, Клавдия, дожидалась их выхода на ведущей к калитке дорожке. За плечом ее стояла одетая в рабочий комбинезон высокая молодая женщина с круглым непримиримым лицом и белокурыми, забранными под шапку из искусственного меха, волосами.

— Что там? — возбужденно спросил Молох, но робот растопырился в дверном проеме, не давая ему выглянуть. — А!

«Гисеевские сегодня на ужин приглашали, — вновь зазвучал в памяти робота хрипловатый голос старой Клавдии. — Нюшка, младшенькая, на пианино играть будет».

Старшая сестра Нюшки, которой никогда уже не суждено играть на пианино, с угрюмой ненавистью глядела на него из-за плеча старухи-фермерши.

— Стреляй! — процедила она.

Но безумная владелица магазина, одолжившая роботу и двум его спутникам джип, покачала головой. И опустила винтовку.

— Уезжайте, — грустно сказала она.

Молодая женщина за ее спиной в гневе топнула ногой.

— Я не дам им так просто уйти! — воскликнула она. — Дай винтовку, тетя! — она шагнула вперед, протягивая руки к оружию, но старая фермерша отступила.

— Идем, чего встал, — подтолкнул робота в спину Молох.

— Нет, — робот развернулся, передал хозяину тело матери. — Подожди здесь. Не высовывайся.

Молох кивнул, мрачнея, и опустился на корточки, бережно обнимая труп.

Робот вышел на крыльцо и закрыл за собой покалеченную дверь.

Две женщины, молодая и старая, боролись за винтовку. Видя, как Клавдия проигрывает, робот побежал к ним. Старшая из дочерей Гисеевских, уронив в снег старую тетю, выкручивала из ее рук оружие, когда робот подоспел. Он тоже вцепился в ствол и без особого труда завладел им. Молодая женщина разразилась бранью.

— Там, в доме, твой отец, — сказал ей робот и подал Клавдии руку, чтобы помочь подняться. Она, однако, на его ладонь даже не взглянула. — Он еще жив, но без сознания. Позаботься о нем, забери его в безопасное место.

— А мама, Анька? — женщина прожгла его исполненным ненависти взглядом, но севший голос подвел ее. — Дед?

Робот покачал головой.

— Сожгите дом, пока не поздно, — сказал он. — Дайте уйти… — его слова оборвал выстрел, донесшийся со стороны дома. Развернувшись, робот помчался назад.

Он ворвался в прихожую и едва не наступил на тело матери Молоха. Оно лежало поперек прихожей, по-прежнему безголовое, но с новой, чудовищной раной в животе. А Молох сидел верхом на фермере, маленький и тщедушный, в разорванном, залитом кровью пуховике, он оседлал крупного мужчину вдвое тяжелее себя и, утробно, как зверь, рыча, жрал его живьем. Фермер орал, отбиваясь от мертвого мальчика дробовиком, но Молох словно не чувствовал ударов. Хрустя хрящами, он вгрызся тому в горло, и фермер, булькая, поперхнулся криком.

Робот ухватил хозяина за плечи, потянул, но всех его немалых сил не хватило, чтобы оторвать хищника от добычи. Услышав, как скрипит на крыльце снег под чужими ботинками, робот оглянулся на молодую женщину, старшую дочку и единственную оставшуюся в живых из семьи Гисеевских. Прижав руку ко рту, выпученными от ужаса глазами она смотрела на своего отца и Молоха, с ожесточенным рычанием пьющего кровь из свежего мертвеца. Потом она рухнула на колени и ее вырвало. Вошедшая в прихожую следом Клавдия присела рядом с девушкой, обнимая ее за плечи. На робота она не глядела.

Молох, урча, оторвался от трапезы и повернул к слуге голову с лихорадочно блестящими глазами.

— Убил ее, гад, — прохрипел он, капая кровью с подбородка. — Два раза убил, как будто одного мало. — Ярко мерцающие алые зрачки его уставились на коленопреклоненных женщин. — Х-ха! — выдохнул он плотоядно.

Робот едва успел перехватить его, когда он рванулся к новой добыче.

— Клавдия, — обратился он к старой фермерше, крепко прижимая к груди неистово брыкающегося хозяина. Тот отяжелел, наполнился дикой силой и совладать с ним было непросто. К тому же мешала винтовка, зажатая в руке. — Пожалуйста, помоги донести его мать до машины.

— Да как ты смеешь!.. — выкрикнула единственная из Гисеевских и новая порция блевотины изверглась из ее рта. Кашляя, она склонилась над ней, упираясь в пол обеими руками.

Старая фермерша молча встала и, шагнув, наклонилась над трупом немертвой.

— Не трогай! — заверещал Молох, но робот лишь теснее прижал его к себе.

Старая женщина, перекинув руку трупа через плечо, с трудом выпрямилась.

— Тетя, я не прощу тебя, если ты им поможешь, — прохрипела молодая женщина.

— Спасибо, — сказал старухе робот, глядя, как она, обхватив труп за талию, медленно волочет его к выходу из домика. — А потом — сожгите дом немедля.

Молодая попыталась удержать Клавдию, но та строго прикрикнула на нее и девушка в изнеможении прислонилась к дверному косяку. Робот, держа в руках продолжающего шипеть и бороться Молоха, вышел следом за старухой из пропитанной смертью прихожей на улицу. Свежий снег скрипел под их башмаками, пахло юной зимой и чистотой, в руках, выкрикивая ругательства, бесновался Молох, а в спину неслись сдавленные проклятия молодой женщины. Но вот она не выдержала, зарыдала, а старая Клавдия, открыв заднюю дверь джипа, с трудом втолкнула на сидение обезглавленный труп. Тут же замолчал, как обрезали, Молох, обмякнув в руках своего слуги, он сделался вдруг легким-легким и маленьким, как новорожденный. Робот подсадил его на заднее сидение и он тут же завозился, укладывая там мать поудобнее. Закрыв дверь джипа, робот повернулся к старой фермерше.

— Спасибо, — сказал он, передавая ей винтовку. — Пожалуйста, простите, если сможете.

— Никогда, — грустно покачала головой она. — Но тут уж я сама виновата, не разглядела.

— Чего? — спросил робот, потому что видно было — она ждет вопроса.

— Того, что ты другой бог, тот, кто все разрушит. — С этими словами она, пожав плечами, развернулась и заковыляла к дому: худая, маленькая, в черном спортивном костюме и наспех накинутой куртке, с громоздкой винтовкой в тонкой руке.

— Поспеши, — добавила она, не оборачиваясь. — Иначе Женька опять одолеет и начнет стрелять.

Робот запрыгнул в кабину джипа, который послушно урчал мотором все это время, и резко стартовал с места. Не решаясь с непривычки набирать высокую скорость сразу, он напряженно вглядывался в зеркала заднего вида, но ничего, кроме припаркованной у дома Гисеевских машины фермера, в них не увидел. Женька, старшая дочь, не выбежала, чтобы выстрелить им вслед.

И все же, выйдя на трассу, он взял разгон. И мчал джип до тех пор, пока Молох, тихо копошившийся на заднем сидении, не приказал ему остановиться.

— Она не хочет, — безжизненным голосом сказал он, пока робот послушно сворачивал на обочину.

Припарковавшись, он взглянул в зеркало заднего вида. В нем увидел отражение Молоха, склонившегося над трупом, прижимающего к запекшемуся кровью пуховику руку матери. В салоне отвратительно пахло: смертью, разлагающимся мясом. Безумием. Острее всего пахло безумием.

— Мама, — произнес Молох. — Мама, пожалуйста.

И сам же отвечал себе:

— Нет. Прости меня, сынок, но больше я так не могу. Пожалуйста, сделай так, чтобы меня не стало.

— Нет! — Молох вскрикнул и, распахнув дверь, выскочил из машины наружу. В боковое зеркало робот смотрел, как он бежит прочь от джипа по заснеженному полю. Оглянувшись назад, на неожиданный звук, он увидел, как рука обезглавленной женщины карябает спинку водительского сидения. И тут же, повернувшись, поспешил покинуть машину, бросившись за хозяином вдогонку.