Кэтрин Фишер - Скарабей Страница 62

Потом кусты, и край расселины, и норка ящерицы рухнули в зияющую пасть. Он вскрикнул, ухватился за камни. Но не удержался и, громко крича, полетел вслед за ними в бездонную пропасть.

Мирани, встав на четвереньки, заглянула в туннель.

— Надо следовать за ним.

На лице у Аргелина зияла ссадина, он свирепо вытер кровь.

— Ни за что!

— Но это же тот путь, который мы ищем! Врата, сквозь которые жук выкатывает солнце! — Она в нетерпении схватила Алексоса и потянула его к темноте.

Мальчик, растянутый между ними, вскрикнул:

— Не могу, Мирани! Я прилип!

Девушка с удивлением обнаружила, что их ладони склеены желтой тягучей смолой; она потянула сильнее, но Аргелин по-прежнему крепко держал мальчика.

— Это ловушка, — прорычал он. — Думаешь, я не знаю, что она была тут, пока мы не пришли? Думаешь, я не чую ее склизкий запах? Какие заговоры она с тобой строила? Я не позволю затащить меня в какую-нибудь дыру, чтобы гнить там до скончания веков! — Он обернулся, поднял глаза на раскрашенную лишайниками статую.

— Ты меня слышишь? — заорал он. — Я до тебя доберусь, даже если для этого придется разнести в клочки всё Иное Царство!

— Тише, — перебил его Алексос. — Послушай.

В полумраке что-то зашуршало. Сначала тихо, потом громче. Плеск, перестук. Мирани поспешно обернулась. За дверью темнели какие-то силуэты. Они ползли вверх по лестнице, и их чешуя шуршала по мокрому мрамору, извивались из стороны в сторону тяжелые хвосты. Зловещая поступь неуклюжих чудовищ, выбравшихся из болота.

— Крокодилы. — Мирани в ужасе уставилась на генерала. — Надо идти!

Но вместо этого генерал встал лицом к двери. Мирани лихорадочно пыталась отделить руку от ладони Алексоса, изо всех сил ухватилась за запястье другой рукой, дернула. Но пальцы оставались накрепко сплетенными.

— Сделай же что-нибудь! — в отчаянии крикнула она мальчику. — Ты же Архон! Освободи себя! Скорее!

Алексос горестно пожал плечами.

— Мне страшно, — прошептал он.

Аргелин выругался, стал шарить левой рукой в поисках оружия, нашел только маленький нож и опять выругался, видя его полную никчемность.

— Набери камней! Чего угодно!

Алексос посмотрел на Мирани, она не шелохнулась.

— Мы уходим через этот туннель, — твердо сказала она.

В дверном проеме кишели гладкие зеленые тела, сверкали маленькие глазки. Крокодилы были изумрудные, усеянные драгоценными камнями. С гребней на горбатых спинах свисали мокрые водоросли, вывернутые лапы царапали мощеный пол. Один из монстров разинул пасть, показав желтые зубы, острые, как бритва.

Аргелин тащил Алексоса все ближе к чудовищам. В руке он держал небольшой нож, и только после первого взмаха Мирани догадалась, каковы его намерения. Она вскрикнула, бросилась вперед, закрыв собой мальчика. А крокодилы уже заполонили всё нескончаемой зеленой волной.

Алексос кричал, вырывался. Аргелин рубанул ножом по запястью мальчика. Брызнула кровь, лезвие отклонилось вбок. Тут за нож ухватилась Мирани, в порыве ненависти она что есть силы толкнула генерала, он ударился о землю у подножия статуи и остался лежать неподвижно.

Задыхаясь, Мирани поднялась на колени и провела ножом вокруг себя, описав широкий полукруг.

Со всех сторон, блестя чешуей, надвигались длиннорылые звери.

Шакал торопливо обвязал веревку вокруг пояса. У него за спиной Лис без конца выкликал Сетиса.

Жерло Оракула извергало только пыль и тишину. На другой его стороне адским пламенем пылал маяк.

— Бесполезно. Если он и жив, то сильно покалечился. — Шакал бросил конец веревки двоим из своих людей и стал осторожно спускаться в расселину. Сначала посмотрел вниз, под ноги, потом поглядел на Ретию.

— Оставляю Остров на тебя, госпожа. Шакалу пора вернуться в свои гробницы. — Он наморщил лоб. — Мои люди останутся и будут сражаться рядом с тобой. Желаю удачи.

Ретия выпрямилась и, глядя, как он исчезает в расселине, сказала:

— Не волнуйся за нас. Бог не допустит, чтобы это место попало в руки врагов.

Из глубины донесся его приглушенный голос:

— Он же не остановил Аргелина.

Ретия фыркнула.

— Тогда я еще не была Гласительницей.

«Ты и сейчас не стала ею, пресветлая».

Эти слова, искаженные, гулкие, вырвались из Оракула. На мгновение повисла напряженная тишина, Девятеро переглянулись, Гайя, распахнув глаза, испуганно посмотрела на Персиду. Ретия в изумлении всматривалась в опаленные, пожелтевшие от серы уста Оракула.

— Что ты сказал?

Расселина хранила молчание. Только Джамиль вскрикнул и указал куда-то вдаль.

— Пресветлая! Смотри!

Далеко в море из тумана показался нос корабля.

Потом еще один. Еще и еще.

— Тащи его! — Мирани подхватила Аргелина за плечи, но он был слишком тяжел. — Кираса. Сними ее. — У нее от ужаса дрожали пальцы.

Алексос помогал одной рукой, всхлипывая. С его пальцев текла кровь. А кровожадные создания Царицы Дождя неумолимо приближались. Застежки были кожаные, тугие. Мирани лихорадочно пилила их ножом; справившись, она стянула с него кирасу, но все равно у обоих едва хватило сил сдвинуть генерала с места.

Возле ее ноги лязгнули острые зубы. Мирани вскрикнула, бешено лягнула свирепую тварь.

— Пусти меня! — завизжал Алексос.

— Нет! Ни за что! — Гладкие стены туннеля были совсем близко, изнутри тянуло прохладным ветерком.

— Пусти, Мирани! Так надо! Смотри, они совсем близко!

Она оглянулась.

И за стеной полумрака увидела пламя.

Оно подымалось, как солнце, вкатилось на вершину лестницы. Его нес, высоко подняв над головой, могучий человек с кривым бронзовым мечом в руке. Он издал грозный вопль, и темные твари испугались его, засновали в панике, разбегаясь по углам.

Орфет прокладывал себе путь, пинками разгоняя крокодилов. Он тыкал факелом им в челюсти, изрыгал проклятия, и свирепый гнев его наполнил душу Мирани благоговейным ужасом. Пробившись к ней, он презрительно посмотрел сверху вниз на Аргелина, и все увидели у него на лысой голове кровавую рану. Не говоря ни слова, он передал Мирани факел, а Алексосу — меч, подхватил Аргелина под мышки.

И потащил генерала в темноту, как дикий зверь — свою добычу.

Восьмые Врата

Дорога Соразмеренных Весов

Однажды я падал. Долго, все ниже и ниже. Я думал, что умираю. А может быть, рождаюсь. Помню, я подумал, что мне нечего бояться, потому что я упаду в собственные руки.