Анатолий Радов - Язычник: Там ещё есть надежда [СИ] Страница 62

Выползающий из-за поворота отряд, похожий на стальную змею, неукоснительно реагировал на указания руки. Некоторым полусотник указывал на поле рядом с дорогой, и те съезжали с дороги и тут же спешивались, другие по указке командира направлялись к лесу, и принимались, не слезая с коней, рубить боевыми топорами нижние, толстые ветки старых деревьев. Вскоре появились и обозы, которые шли медленно, запряжённые кряжистыми, крепкими лошадками. Обозы съезжали в поле и постепенно образовывали большой полукруг, выпирающий дугой в сторону веси. Некоторые из спешившихся уже привязывали к остановившимся обозам поводья своих коней, и принимались сгружать на землю большие холстинные скаты.

Со стороны леса, словно муравьи, потянулись рубщики, таща за собою «добычу». Да и вообще всё это организованное копошение стало похоже на муравейник, в котором каждый беспрекословно выполнял свою функцию, и от этих организованности и беспрекословности грозно повеяло опасностью.

Почувствовав это ощущение опасности внутри себя, Вечеслав обежал взглядом стоявших у тына мужей. Ощутили ли они? Тронул ли их своим ледяным ветерком страх перед этим слаженным воедино муравейником?

И судя по напряжённым взглядам, тронул.

Молчаливое наблюдание того, как кмети разбивают лагерь, длилось минут десять. Никто не хотел, или не мог ничего сказать, погружённый в свои невесёлые мысли. Наконец, громко хмыкнув, голова сплюнул на землю, и как и Вечеслав до этого, с интересом оглядел стоявших вдоль тына.

— Что лбы нахмурили, славяне? — громко спросил он, и остановил взгляд на Игнате. — Осилим, коли чего?

— Осилим, Кузьма Прокопыч, — улыбнулся Игнат. — Хотя окольчужены они крепко, куда рубить, ума не приложу.

— А по рукам, да по ногам, где открыто. Да и бармица не божья десница, от доброго удара не защитит.

— Не бравадься, Кузьма, — тихо, чтобы не слышали другие, выдохнул волхв — Мимо людей сейчас твоя бравада буде.

Полусотник, отдавая поручения, часто поглядывал в сторону веси, и наконец, неспешно двинул свою чёрную лошадку к ней. По обеим сторонам к нему присоединилось по крепкому вою на таких же чёрной масти лошадях, один из которых поднял на вытянутую руку сулицу[*] с привязанной к наконечнику белой тряпицей.

— Говорить едут, — волхв тронул Кузьму Прокопыча за локоть. — Помни, Кузьма, жизни людские на тебе.

— Да помню, — в первый раз не без злобы отмахнулся от слов старика голова.

Стук двенадцати подков по брёвнам мостка неприятно отдался в ушах сливающимся гулом, вдобавок лошадка одного из воев принялась пританцовывать, словно ей нравилось, как громко звучит дерево под её копытами. Полусотник поднял вверх правую руку, показывая, что идёт без оружия и тройка медленно двинулась в подъём по над тыном, словно давая разглядеть себя притихшим вдоль частокола людям.

А разглядывать было что. В отличии от тех первых двух воев, встреченных Вечеславом на дороге, эти были не в пример лучше вооружены. В высоких шлемах с носами, в виде стрелок, и с бармицами нисподающими сзади до плечей. Кольчуги грозно сидевшие на широких плечах, были перехвачены широкими поясами, на которых висели ножны, украшенные медной вязью. Рукава кольчуг доходили до локтей, а сами локти были защищены наручами. Не хуже были защищены и кисти рук, упрятанные в рукавицы, собранные, как и кольчуги из стальных колец, только меньшего размера.

Не дойдя до ворот пары саженей, полусотник остановил лошадь и холодным взглядом обвёл торчащие из-за тына лица. На его губах едва заметно мелькнула усмешка, но тут же исчезла, и лицо, обрамлёное усами и пышной бородой снова стало каменным. Вой с сулицей, опустил подобие белого флажка и принялся с более явным презрением на лице, оглядывать людей, а второй всё ещё пытался злым шёпотом осадить свою пританцовывающую лощадь.

— Кто голова здесь? — холодно бросил полусотник, опуская руку и беря в неё поводья.

Вопрос на несколько секунд повис в напружиненной тишине без ответа, но наконец, Кузьма Прокопыч, сделав несколько шагов в сторону ворот, и подойдя к тыну вплотную, громко ответил.

— Ну я.

Полусотник остановил взгляд на нём и кивнул.

— Так слушай меня, голова. Секрета в том нету, кто мы и зачем пришли. С Прони видать были гонцы уже? — уголки губ полусотника на секунду дёрнулись вверх. — Ну так, всё одно скажу, абы от меня твои люди слышали. Да и не всё тебе те гонцы донесли. То, что мы кмети княжьи, то ты знаешь поди, и то, что задолжали вы князю, того не должен не знать. Так вот, пришли мы урок вам определить, по ногате с дыму, да по куне с плуга, абы правду восстановить.

— Какая ж в том правда? — перебил Кузьма Прокопыч. — Мы с Владимиром ряда не клали, свободные мы от его власти.

— Не перебивай, голова, — холодно продолжил полусотник, прищурившись. — Ряд испокон существует, ибо земли эти князей Киевских. Так вот, платите, аки установлено, за семь лет сразу, и князь пощаду вам обещает.

— А ты не пугай, полусотник, — не сдержавшись, выпалил голова. — Я и сам полусотником в ополчении два десятка лет проходил.

— Да хоть тысяцким, — полусотник коротко усмехнулся, — Мне то что?

— А то, что не затыкай меня, я ровня тебе, а не челядь. А спрос за лета прошедшие какой может быть? Ежели бы вы изначала пришли, да урок установили, а то явились и сразу за семь лет стребовать хотите. Где тут правда твоя? Да и откуда ж знать мне, что от князя вы, а не разбоем в глухих местах промышляете.

— Вот печать княжья, — полусотник вытащил из торбы, прикреплённой к седлу, берестяной свёрток. — Здесь слово княжье к вам и урок им установленный.

Обождав несколько секунд, видимо решив, что за печатью должен выйти кто из весевых, но поняв, что те опасаются, он бросил бересту через тын. Стоявший рядом с Кузьмою Прокопычем Игнат, ловко поймал свиток, и передал голове.

— Но есть и неписанный указ, знать хочешь? — полусотник хитро посмотрел на Кузьму Прокопычу. — И по тому указу выходит, что урок за семь лет предыдущих не платить можно.

— И что за указ такой? — осторожно спросил голова, почувствовав тонкий подвох в словах княжьего кметя.

— Да прост указ тот, — полусотник улыбнулся. — Выполнишь, и твоим людям послабление буде. Выдай мне без свады головника, который в веси вашей укрылся, да дай войти к вам, абы дымы сосчитать, да плуги.

— Хм, — Кузьма Прокопыч повертел головой, — Нелепицу какую-то ты говоришь, полусотник. Откуда же в веси нашей головники взяться могут? Може ты перепутал, да не к тем пришёл? Так иди тогда своей дорожкой, честных людей не смущай.

— Ну, на то не надейся, к вам мы пришли, и не ошиблись. Головник тот из пришлых, с ведьмаком вдвое они у вас. Три дня тому назад, верстах в сорока отсюда, одного из воев наших он жизни лишил, мечом посеча. Выдашь его, плати за раз, не выдашь — урок за семь лет, да дикая вира[*] в сорок гривен на ваш горб ложится.