Аня Сокол - На неведомых тропинках. Шаг в пустоту Страница 63

Я закрыла книжку и задумчиво провела пальцем по корешку. Вестник тихо рассмеялся.

— Primum saga daemonnis. Эта книга стояла у тебя на полке, — я вздохнула, — ты подложил ее Прекрасной?

— Увы, лишь забрал.

— Тут, — я постучала по переплету, — на самом деле рассказывают, как убивали демонов?

— Да. — Он пристально посмотрел на меня. — В интересах Седого и твоей дочери эти знания не должны покинуть стены цитадели.

Я демонстративно положила книгу на стол и подтолкнула к вестнику.

— Я не читаю на латыни.

Несколько секунд он молчал, продолжая сверлить меня взглядом. Захлопнул книгу, которую держал в руках, и протянул мне.

— Я тоже.

Кожа переплета была чуть теплой и приятной на ощупь. Не уверена, что эти знания пойдут мне во благо. Но выбора не было, беговая дорожка уже разогналась до третьей скорости, и сойти с этого безумного поезда не представляется возможным.

Я открыла книгу, русский язык, вычурный шрифт.

«Первое сказание о демонах». Чуть-чуть не угадала.

Кто-то перевел, переписал и старательно перерисовал картинки. Демон. Нож. Две колонки вызывающе ярких на белизне листов черных строк. Книгу читали не часто, не загнуто ни одного уголка, ни одного лишнего жирного отпечатка, ни одного залома в переплете.

Слова складывались в предложения, предложения в абзацы, абзацы раскрашивали листы, раскрывая убийственный смысл легенды, написанной еще в разделенной эпохе. В буквальном смысле.

Демона можно убить. На самом деле это даже не очень трудно. Нож для этого годится ничуть не хуже топора, тесака, сабли и любого другого острого железа. Конечно, приятнее быть зарезанным раритетным артефактом, чем ножиком-лопаткой для торта.

Я выругалась, захлопнула книгу и огляделась. Верхний свет уже успели выключить, ближайшая четверка торшеров отбрасывала на пол и на задумчивое лицо вестника красноватые круги. Я поморгала, будто очнувшись ото сна, от одного из моих кошмаров. Книга раскрыла передо мной другой мир, тот, каким он был до прихода людей. Мир, в котором дети, чтобы сесть на трон предела, убивали своих родителей.

Это была старая сказка. Я бы никогда не прочитала ее Алисе. Наверное, зря.

— Он ведь знает, — я потянулась, тело затекло, страшная быль, сходившая с белоснежных страниц, забрала у меня несколько часов, — Кирилл?

— Конечно.

— Прекрасным не нужен мир. Они приехали за смертью, раз Алиса уже может наследовать. — Я размяла пальцами шею.

— Видишь, как все просто, — сказал Александр, — тебе прямая выгода: Алиса на троне, и никто больше не посмеет разлучить вас.

— Почему? Если он все знает, почему молчит? Почему эти девки еще живы? Почему они здесь?

Вестник не ответил. То, что на уме у Седого, знают лишь ушедшие.

— Он уже выбрал исполнителя? — Я подалась вперед.

В глазах Александра проступило сожаление. И я поняла.

— Ну конечно, — прошептала я, — его предупреждение, артефакт доверия, место хозяйки дома, приказ о неприкосновенности, ведь исполнитель должен дожить до финальной сцены. Он расчищает мне дорогу. Святые!

Я встала, бурлившие эмоции не позволяли оставаться на одном месте, прошлась вдоль горевших торшеров и горько рассмеялась. Кому, как не бывшей жене, втыкать нож в мужа, поводов он дал с десяток.

— Бедный Иван, — бормотала я себе под нос, — он пытался это остановить. Не будь меня… Его предупредил Олли, визирг увидел эту возможность раньше всех. Существуют всего два человека, от чьей руки в теории может умереть Седой. Два! Уже чересчур много.

— Согласен, — кивнул вестник.

Я поняла, о чем говорила Тамария. Что она просила меня попробовать. Убийство — это такая малость по меркам демонов, разве можно отказать в такой мелочи?

— Прекрасные не столь наивны, чтобы надеяться провернуть смену власти под носом у Кирилла. — Я обошла вокруг стола. — Он знает. Они знают, что он знает. Он знает, что они знают, что он знает, — я взмахнула рукой, — и далее по кругу.

— Да. — Мужчина был спокоен.

У того, что происходило этой зимой в Серой цитадели, не двойное дно и даже не тройное, все намного глубже, чем мы могли понять или представить.

— Но этого мало. — Я остановилась. — Мне очень доходчиво показали, какое чудовище Кирилл. К выводу, что без него всем будет лучше, я должна прийти сама. Седой с интересом наблюдает за спектаклем и иногда с охотой подыгрывает. Но этого мало!

— Поясни.

— Он заставил меня воткнуть нож в единственную подругу, мне сразу противопоставили Прекрасную, которая, по словам дочери, людей не ест. Дальше — больше, они хотят мира, а Кирилл льет кровь, война, которую… — Я достала телефон, вывела на экран фотографию и показала Александру. — Узнаешь?

Вестник поднял на меня глаза, в которых отразилось сожаление.

— Мне казалось, что я уже видела его мельком, — я повернула экран к себе и вгляделась в обледенелое лицо, — смутное чувство узнавания, почти дежавю. То, что ты сказал Прекрасной про представительство людей, — это был не совет. Это реальность. Сколько из тех, кто был с тобой, вернулось обратно в мир людей?

— Ни одного.

— Правильно, — я убрала телефон в карман, — их переделали, лишили разума. Всех, кроме тебя.

— Это тоже должно тебя возмутить, — он встал, — как поступили со мной и другими людьми.

— Должно. — Я вздохнула. — Кирилл развязал войну, не пожалев собственных стежек, на которые напали по его приказу, но под чужим именем. — Я остановилась напротив вестника. — Меня столько раз пытались убить, — стало тоскливо, — гархи у Юкова, лишенные разума на Заячьем холме, джинн в Поберково…

— Первые два — инициатива Ивана, причем личная, последний — южане.

— Еще раз здесь. Яд. Неудавшееся покушение должно подтолкнуть меня к решению.

— Очевидно. Лучше ты, чем тебя, — согласился вестник. — Я бы задумался, почему оно «неудавшееся». Как, подсыпая яд, можно быть уверенным, что жертва, в будущем исполнитель, на которого сделаны высокие ставки, выживет?

Я сглотнула и закрыла глаза. Мысль была не нова, ответ на вопрос известен. Чтобы контролировать «покушение», надо его совершать, надо быть рядом с жертвой. Испуг — да, смерть — нет. Не сейчас.

— Этого недостаточно, — упрямо повторила я. — Я не собираюсь его убивать, даже теперь, когда знаю как.

— Но ты знаешь, это больше, чем было у других. И подталкивать тебя не перестанут. Каждый следующий раз будет сильнее предыдущего. Знаешь свой болевой предел? — Я растерянно посмотрела на мужчину. — Ту черту, перейдя которую ты возьмешь в руки оружие и решишь, что жизнь демона этого не стоит?