Евгений Константинов - Факультет рыболовной магии Страница 63

– А мне крючок показался, – вдруг сказал Железяка.

– Ха, показался! – не поверил Четвеерг.

– На него, как бы со стороны глядеть надо, как бы мельком. – Алеф скосил глаза в сторону мормышки и, как бы отводя их, протянул к ней руку, сомкнул пальцы миллиметрах в трех от тельца и поднял «Де-е-да» в воздух.

– Ха! Надо же! И впрямь увидел! Однако, ты мормышечку-то на место положи.

– Будь у меня такая на отборах, я бы точно первым стал, – вздохнул Железяка, кладя мормышку обратно на блюдце.

– Гр, не стать, – сказал Пуслан. – Первый все равно я стать!

– У тебя такое сокровище, – вновь вздохнул Алеф. – А у меня из всех мормышек только пять более-менее нормальных, которые я, между прочим, у гномов купил. – Он достал из жилетки и открыл свою маленькую коробочку. – Вот они.

– Вот эти? У гномов?!

В руках у Четвеерга появилось увеличительное стекло, через которое он стал рассматривать мормышки лекпина.

– Э-э-э, да тебе, милый, всего-навсего подделки под гномью работу всучили.

– Как подделки?!

– Поверь мне – точно подделки! Докажу – легко!

– Ну, докажи, докажи, – встрял Мухоол.

– Во-первых, клейма! – авторитетно принялся объяснять Четвеерг. – На этих мормышках примитивные выдуманные клейма, которые среди гномьего народа просто не существуют. А я, уж поверьте мне на слово, знаю запатентованные клейма всех гномьих мастеров мормышки во всем Среднешиманье, да и дальше к западу и северу! Во-вторых, крючки. Что это за крючки!!! Они же тупые и очень даже малопрочные.

В доказательство своих слов гном щелкнул пальцем по одной из мормышек, и крючок на ней с глухим звуком отломился.

– Ты, ты, ты, что делаешь! – опешил Железяка.

– Проверка на прочность, – невозмутимо заявил Четвеерг и щелкнул пальцем по второй мормышке, до бившись такого же результата.

– А-а-а! – завопил Алеф. – Это же мои лучшие мормышечки!!!

– Да как такие мормышки могут быть лучшими! Это же мусор, а мусор выбрасывать надо.

– Нет! – Железяка закрыл мормышки рукой, по которой пришелся очередной щелчок гнома. – А-а-а!!! – еще громче завопил лекпин, однако руку от коробочки не убрал.

– Гр, зачем обижать моего друга! – горой навис над Четвеергом Пуслан. – Зачем мормышки, гр, ломать! Нельзя, гр! Это его!

– Да ладно, ладно, – заулыбался Четвеерг. – Я просто говорю, что лучше, если они сейчас сломаются, чем на рыбе. Тем более, во время соревнований. Тебе повезло, что на соревнованиях крупняк не брал, а то остался бы через пятнадцать минут после старта без крючков – что бы тогда делал?

– Все равно, – Алеф потер руку, болезненно морщась, – это мои мормышки.

– Твои, твои, – не стал спорить Четвеерг. – Только три из пяти, поверь мне на слово, можно смело вы бросить на помойку. Но вместо этого я предлагаю тебе обмен. Ты отдаешь мне эти три бракованные мормышки, если их вообще мормышками можно называть, и я отправляю их в нашу гномью гильдию Справедливости, чтобы эксперты выяснили, кто позорит честное гномье племя таким гнилым товаром. А взамен я раз решаю взять одну, ЛЮБУЮ мою мормышку на твой выбор!!!

– Любую из всех, что здесь лежат? – Железяка даже не понял сначала – соглашаться ему на такое предложение или нет, ведь, когда дело касалось какой-либо коммерции, гномы славились своим вероломством. В то же время мормышки Четвеерга выглядели настолько идеальными, насколько примитивными казались ему сейчас его собственные.

– Меняй, меняй, – подал голос Малач. – Этот тебя не обманывает.

– Хорошо, – решился Алеф. Он передал Четвеергу мормышки, после чего без особых раздумий выбрал себе «Де-е-да». И сразу положил его в коробочку, бережно завернул в тряпичку и убрал во внутренний карман жилетки, который застегнул на пуговицу.

– Эх, – сказал Четвеерг, ревниво наблюдавший за манипуляциями. – Самую ценную мою мормышку прикарманил.

– Гр, ты сам предложить, – сказал Пуслан.

– Предложить, предложить, – передразнил Четвеерг. – я же не думал, что он именно эту выберет.

– Уговор дороже денег, – сказала Ксана.

– Да знаю я, знаю, – вздохнул гном.

– Гр, а со мной будешь обменяться? – спросил Пуслан и, в свою очередь, достал коробку с мормышками.

– И со мной, – предложил Мухоол.

– Ну, давайте, поглядим на ваше барахлишко…

Начались бурные обсуждения, споры, торги. Обстановка за столом оживилась, все словно позабыли о событиях последних дней, о своих бинтах и ранах. Только Шермилло безучастно продолжал попыхивать трубкой, да Малач в каком-то оцепенении исподлобья наблюдал за честной компанией. На самом деле мысли эльфа роились, словно пчелы потревоженном улье. События-то были одно страшней другого. Случай в заливе Премудром, отравление Воль-Дер-Мара, исчезновение и, скорее всего, гибель Гатауля, шабаш гоблинов и порча, наведенная на Шермиллу, убийство дядюшки Чассока и тетушки Оманидэ, случай с Пусланом…

Из рассказа Пуслана выходило, что страшные раны, от которых он едва не умер, тролль нанес себе сам. То есть его живое отражение – морок, насланный на него неведомыми врагами. Пуслан дрался с Пусланом, и все удары, которые он наносил, доставались ему самому. В конце концов страх одолел настоящего тролля, и он побежал, а оглянувшись, увидел, что и противник его тоже убегает, оглядываясь.

Все это было очень плохо, все это попахивало достаточно сильным колдовством, причем колдовством даже не темным, а черным, которое было запрещено уже давным-давно.

И не просто запрещено, черное колдовство преследовалось как властями, так и всеми церковными концессиями. На ведьм с их бытовым колдовством власти закрывали глаза и принимали меры, лишь когда число жалоб на них становилось значительным. Ведьмы ведьмами, но до сих пор существовали приверженцы серой, темной и черной магии. Скрытно творили они свои гнусные обряды, кое-кто попадался и был посажен в застенок. Но такие случаи были единичны. Малач помнил, как на заре его юности был раскрыт заговор темных колдунов, все гнездо которых отправили в подземелье, и судьба их стала очень печальной – палачи не знали пощады и были особенно жестоки по отношению к незаконным колдунам…

И вот черное зло вновь начало себя проявлять. Прорыв, который раньше упоминался лишь в легендах, теперь грозил стать реальным кошмаром. Об этом знали лишь посвященные, а таких были единицы. Не далее как две недели назад один из самых мудрейших магов и провидцев, декан факультета рыболовной магии Кшиштовицкий, призвал к себе в дом Малача, Воль-Дер-Мара, Шермиллу и поведал о предстоящем испытании. По его словам выходило, что в самом ближайшем будущем на землю готовится Прорыв иных существ, глубоко чуждых практически всем существующим народам и расам. Поведал он и о том, что остановить Прорыв не сможет ничто и никто, кроме некой группы единомышленников, объединенной одной страстью, и что руководить этой группой предначертано именно им троим: эльфу Малачу, человеку Воль-Дер-Мару и коту Шермилле. Каждый должен будет взять под свою опеку по три существа, в каждом из которых заложены магические способности. Все они родились в один год, все будут поступать в этом году на факультет рыболовной магии, у всех общая страсть – рыбалка. Имена их неизвестны, но с каждым проявится некая связь. Когда эта связь проявится и каким образом, тоже никто не знает. Как неизвестно и то, когда проявит себя Прорыв и что именно он из себя представляет.