Войцех Жукровский - На троне в Блабоне Страница 63

— Это я уже слышал, — прервал я затянувшийся рассказ. — А где она теперь?

— Там! Там! — ответили вразнобой и показали вниз.

Перед нами черным полукружием тянулся пруд с островком посередине, где в купе плакучих ив виднелся домик лебедей. Вода около берега подернулась первым некрепким лучистым ледком, который не выдержал бы не только Корону, но и мышку… А дальше неподвижная водная гладь — черное зеркало.

— Едва я успел выпрыгнуть, Корона захрустела по льду, лед расступился, и, сверкнув на прощанье, Корона пошла ко дну. Я хотел вытащить ее, мыши ведь плавают, да нырять я не умею, — с отчаянием признал себя виновным Мышик. — У меня и сил бы не хватило ее поднять…

— А мы, коты, просто терпеть не можем купаться, — оправдывался Мышебрат. — И где искать, вода ведь снова гладкая, как и раньше.

— У меня кости ломит на любую перемену погоды, дождь могу предсказать точнее барометра, — бессильно развел руками сержант Бухло. — Когда я прибежал, они все стояли и смотрели в воду, как в открытую могилу. И что прикажешь, вслепую в воду лезть? А после на неделю облепиться горчичниками, растираться скипидаром и опиваться липовым чаем… А какой толк?

Все молчали в ожидании, пока я научно откомментирую события и успокою их совесть, оценив участие во взятии замка, и, конечно, определю дальнейший план действий: как спасать Блаблацию, вернуть старые добрые времена…

Черные воды пруда опоясывали светлую купу деревьев, как лента из черного крепа обвивает руку человека в трауре. Низкое небо, отягощенное тучами, сливалось с водой. Показалась низкая звезда — за звезду мы приняли окошко на башне ратуши, откуда трубил свой сигнал петушок Эпикур.

— Один бог знает, где сейчас покоится Корона, — грустно вздохнул артиллерист Бухло.

— Человек знает! — возразил я. — Не будем сваливать на бога пустяковых дел, с которыми запросто можем справиться сами. Ты знаешь, я знаю, и Виолинка… И прекрасно, что Корона на дне пруда, если бы ее перехватили жадные руки Директора, он воспользовался бы ею для новых насилий или преступлений… Пусть ожидает здесь, пока не пробьет час, а тогда мы ее извлечем. — Я повел пальцем по кругу друзей. — Поклянитесь, что никому не выдадите тайну!

— Клянемся! — прошептали с чувством.

— А весной выловим ее, — пискнул Мышик. — Когда вода потеплеет, мальчишки начнут пускать лодочки, под любым предлогом залезут в воду…

— Ясно, нащупаем, выловим, — горячо ответили братья Узелки. — Если надо, мы и сейчас…

— Зимой надо вырубить проруби в толстом льду, вычерпать всю воду… Через ледовую поверхность солнце проникнет, золотой обруч заблестит в водорослях, — объяснял я растерянным друзьям. — Пруд — самый надежный тайник, куда надежнее железного сундука в королевской казне.

— А сколько надо времени, чтобы этакий пруд вычерпать? — озабоченно спросила Виолинка. — Пожалуй, года не хватит!

— Если народ возьмется, справится.

— Власть от бога, — загудел басом Бухло. — Меня так еще в школе в королевские времена учили…

— На то и дан нам разум, — толковал я, — чтобы мы думали, много думали, стремились распознавать будущее… В хронике записано: „Способность предвидеть неизбежное избавляет народ от напрасного героизма“. Сегодня вам об этом напоминаю. А теперь пошли спать, и быстрым шагом, а то у меня замерзли ноги.

Уже довольно давно друзья, чтоб согреться, топали ногами, так что поскрипывал снег. Мороз крепчал: небо вдруг очистилось и высоко в небе зароились звезды.

— А что теперь делать? Только и остается надеяться? — мяукнул озабоченный кот.

— Скоро полночь. Пора спать, отдохнуть после тяжелого дня, — уговаривал я их, обнимая и тихонько подталкивая к воротам парка. — Завтра начнем беседы с жителями Блабоны, разъясним, что изгнание чистюль, освобождение замка — это лишь мнимые перемены, едва половина пути… Необходимо добраться до акиимов, обуздать их произвол, а их трудно распознавать — они в первых рядах борцов со злом, чтобы расследование преступлений против них не обернулось. Завтра встречаемся в беседке, как раньше, но теперь — при свете солнца, в самый полдень… Обсудим окончательный план действий.

Я говорил громко, упоенный воздухом свободы, после духоты подземелья морозная свежесть ночи ударила в голову. Хотелось бежать, раскинув руки в уверенности, что не наткнешься на стену или наглухо запертые ворота.

— А куда вы пойдете спать? — забеспокоилась Виолинка. — Нелегко устроиться на ночлег в такую пору… Народ бунтует. Страшные блохи цыгана Волдыря разбежались по закоулкам. Люди позапирались в своих домах и выжидают, что принесет завтрашний день.

— Я переночую у почтенной вдовы, что живет рядом с кладбищем. Давно похороненная собака бережет ее покой куда более бдительно, чем бульдоги, ведь снег не скрипит у нее под лапами, — рассказывал я таинственно. — Кидается на злоумышленника, кусает за ноги, тормошит за брючину… Стоит мне свистнуть, тотчас же явится, и тогда горе предателям.

Тут Мышик призывно засвистел.

— Что-то шевельнулось! — У кота шерсть поднялась дыбом. — Там! В кустах!

Холодом повеяло на нас: там, куда кот показал лапой, на фоне звездного неба снег начал горбиться, словно вырастал огромный дождевой гриб, смутно замаячила какая-то фигура.

— Стой! Стреляю! — крикнула Виолинка и, прежде чем я успел ее удержать, спустила курок пистоли. Белую фигуру как ветром сдуло. Напрасно всматривались мы в темноту, от лучистых звезд только слезились глаза… Никто из нас не спешил проверить, кто лежит в снегу, кого уложил неожиданный выстрел.

— Вперед, храбрые вояки! — съехидничал Бухло.

Мы двинулись, растянувшись один за другим, кот да и я сам боялись увидеть нечто страшное, непонятное, вызывающее дрожь омерзения.

— Я боюсь, — запищал Мышик, притулившись в кармане к моей ладони, совал мордочку между пальцами, словно искал укрытия от неведомого.

Бухло шел на несколько шагов впереди нас, вдруг он наклонился и поднял белое полотно.

— Вот, принцесса, и шкура спугнутого врага!

— Кто же за нами подсматривал? — забеспокоился Узелок, а брат-близнец быстро добавил:

— Посветите мне, наверняка остались следы!

Зажгли фонарь, снег заискрился.

— Неужели новые власти уже нуждаются в доносчиках? — удивился артиллерист.

— Не будь, дружище, наивным! Всякая власть использует доносчиков, охотно получает тайные сведения, платит за них, а на виду от них открещивается, — вспомнил я поучения Директора. — Смотрите! Следы…

В снегу явственно отпечатались раздвоенные копыта, а на месте, где Бухло поднял белое маскировочное полотно, виднелась горстка свежих бобов, видно, соглядатай со страху обделался.