Татьяна Каменская - Эртэ Страница 63

— Сядь! Едва ли ты ей поможешь сейчас. У её постели другой страж…

— Этот…этот колдун? — готов вскричать Сергей Викторович, но Лес, словно предвидит его вопрос.

— Смотри! — показывает он на маленькую пёструю полоску, что стремительно приближается к кровати, где спит Марина. — Это и есть страж твоей жены!

— Змея — страж? Вы шутите! Это же ядовитая гадюка или гюрза, не иначе! Смотрите, она напала на колдуна и жалит его…

— Её яд, бальзам для некоторых! — смеётся Лес. — Посмотри, как живо ретировался наш ухажёр. А он, поверь мне, знает толк в ядах, и даже в противоядиях. Поверь мне, старику.

— То-то мне Марина что-то толковала о змее, когда мы с сыном вернулись с аквапарка. А если бы эта тварь укусила мою жену? — доктор укоризненно уставился на старика. — И с чего вы взяли, что это я вызвал змею? Хотя… я припоминаю, как однажды, проходя мимо, я спросил хозяина о змеях. Мне о них до этого что-то толковал сын, даже напугал Марину. Вспоминаю, как хозяин от моего вопроса тотчас смутился, замешкался, даже занервничал, а потом стал оправдываться, что мол, иногда эти твари заползают в сад, а потом, из-за высокой стены не могут найти выхода, что-бы удрать обратно в природу. Странно, но именно тогда он пообещал найти змею и прибить её. А я пошел успокаивать Марину. И вообще, это просто безобразие. Едешь на море отдыхать, а там непонятно что. Вот и оставляй жену одну…со змеёй… — кипятился доктор.

— Как ты эмоционален, человек конца двадцатого и начала двадцать первого века. Хотя едва ли это твоя вина. — усмехнулся старик. — А может быть, это скорее твоё достоинство, чем недостаток! Но время твоё уходит, Последний потомок Владов. Будь благоразумен! Меньше слов, больше дела! Итак, ты узнаешь эти черные глаза?

— Это глаза Эртэ! — вскричал Сергей Викторович, едва экран тарелки показал черные как смородины, удлинённые и такие знакомые глаза той, которую он всё время ищет… Как и свою Марину!

— Ты прав Апрель! — вновь усмехнулся Лес. — Облик змеи, мудрой и отвратительной, проникающий во все закоулки нашего подсознания просто необходим кой-кому в этой жизни. Раздражающий фактор, отвлекающий маневр, своего рода переключение сознания, и ты вызываешь огонь на себя! Ну чем не идеальный страж для вашей жены. Только не забывайте, мой друг, ваша знакомая Эртэ, это человек не от мира сего! Но её программа совпадает с вашей. Её задача…

Грохот падающей посуды, звон разбитого стекла, стоны и причитания за спиной доктора и невозмутимо спокойного Леса, прервали не только речь старика, они нарушили какой-то странный настрой в этом комнате. Словно картинка сменилась, торопливо и с шумом пролистнув некоторые страницы жизни.

— Химыч, ты как всегда неуклюже ведёшь себя, едва появляешься в этом зале. — Лес хмурит свои густые брови и старательно прячет в пышных усах насмешливую улыбку.

Доктор тоже готов весело рассмеяться, увидев перед собой растерянную рожицу своего нового знакомого из семейства новой породы Химер. Маленькая удлинённая голова Химыча болтается в разные стороны как маятник часов, а его чудесные огромные глаза следят за каждым движением доктора. Он кажется в полном восторге от этой встречи. Его длинные голенастые ноги не стоят спокойно на одном месте, они, скорее всего, отплясывают странную смесь " чечётки " и "барыни", а его длинные руки, похожие на кегли и вовсе крутят немыслимую "мельницу". Вокруг него на полу валяются чашки, тарелки, ложки и вилки…

— Я не могу… не могу стоять на этом полу! — удивлённо и радостно жалуется Химера-номер один. — Полы очень скользят, они словно лёд. О, я знаю, вы хотите сделать из меня знаменитого фигуриста, но не таким — же путём. Я перебью всю вашу посуду, уважаемый Лес, покалечусь сам, и покалечу других! Предоставьте мне отпуск за счёт заведения, и я ваш на веки. Я найду учителя, я научусь скользить плавно и лихо…У-ва-а-ай…

Химыч с грохотом растянулся во весь свой рост, заняв добрую половину комнаты своим нескладным телом. Но, кажется, все происходящее доставляет удовольствие, прежде всего ему самому. Его глаза блестят от восторга, а забавная рожица выражает полное удовлетворение.

Лес, потянув доктора за рукав, тихо произносит:

— Химыч всегда непрочь поплакаться. Он непредсказуем, как малое дитя, и в тоже время он довольно рациональное существо, выносливое, ловкое и бесстрашное. Не смотрите с таким удивлением на его поведение, иначе он захочет удивить вас еще раз. Как? Это уже будет другой вопрос, и может быть очень серьезным. Воспринимайте химеру естественно, не ругайте его чересчур, но и не перехваливайте. Он кокетлив неимоверно, очень любит похвалу, но неадекватен и необязателен…

Лес, перечислив недостатки существа, мечущегося перед ним и доктором, вздыхает и умолкает, но затем опять продолжает:

— Вы доктор, видите прекрасный экземпляр генной инженерии. Смотрите, смотрите уважаемый, во все глаза, не стесняйтесь! Машина времени — чудесное изобретение! Едва ли вы увидите такое на том отрезке времени, что предназначен вам сейчас. Жизнь человека — короткий срок, который оценивается в лучшем случае в сто лет, а в среднем же, семьдесят годков нормального существования вам обеспечено. Если не дай бог, с вами не случится несчастного случая, не приключится с вами болезни, и да минует вас рука безжалостного злодея-разбойника, которого породило то общество, в котором он родился и живёт…Хотя общество, это всего лишь люди! Мы с вами! С кучей недостатков и такой же кучей достоинств… И всё это несовершенное общество, скажу я вам откровенно, создав в скором будущем машину времени, само себя запланировало к уничтожению, если только… если только не произойдёт нечто… во всём времени… Откроюсь, Высшему Разуму, для отмены самоуничтожения, нужен положительный отчёт о человеке разумном, о его состоятельности. Но неизвестно, что будет считаться ответом положительным…

Лес устало вздохнул и замолчал, видимо переживая в душе какую-то бурю эмоций, так как рука его слегка дрожала, когда он протёр ладонью свой вспотевший лоб. Доктор это почувствовал и тоже молчал, и затянувшаяся пауза становилась всё больше и больше, хотя едва ли кому из этих двоих, данный отрезок времени был так нужен сейчас. Ведь они оба думали почти об одном…

"Машина времени — это просто механизм. Ей не важны эмоции человека, его горести, его страдания и его нечаянные радости. Машина не рождает любовь, она безлика, она лишена души. И едва ли машина заменит нежную руку матери, что гладит по голове своего ребёнка, и едва ли ощутит трепетный первый поцелуй юной девушки и парня, для которых он значит больше, чем сама жизнь. И едва ли машина заменит радость постаревшего отца, обнимающего за плечи своего взрослого сына, и его отцовскую гордость… Ну, а химера? Что химера? Нужно ли вообще её воспринимать серьёзно, или как чудо? А может, принимать это "чудо" как очередную блажь природы, или скорее всего человека…"