Жертвуя малым (СИ) - Медейрос Вольга Страница 64

Молох стукнул по острому колену кулаком, и еще раз, еще, закусив губу. Опустил голову, занавешивая блестящие от невыплаканных слез глаза встрепанной черной челкой. Робот молчал, и молча вел машину, и боль сострадания пульсировала в нем, как звук огромного колокола. Сострадания, в котором многое сплелось, как в жестком колючем клубке. И виной всему был он сам. Это он все устроил. И он не мог плакать, точно так же, как его немертвый хозяин. Они были похожи — хозяин и слуга, похожи, как братья-близнецы. Они оба винили себя в произошедшем.

И оба в глубине души знали, что ничего они не решали. Кто-то другой решил все за них…

До пограничной с резервацией зоны оставалось чуть меньше сорока километров, и робот прибавил газу. По асфальту мела поземка, но зимние шины тяжелого джипа прочно держали сцепление с дорогой. Стлался туман. Робот спешил, надеясь миновать приграничный пункт до рассвета. Все его внимание сосредоточилось на стелющейся под колесами трассе, и от Молоха, до сего момента дремавшего на заднем сидении, он не ожидал броска. Хозяин вдруг схватил его за голову, прижав затылком к валику водительского сидения, и, шумно дыша, попытался укусить в шею.

Робот вывернул руль, машинально вдавливая педаль газа в пол. Машина рванула к обочине, и зубы Молоха клацнули над ухом. Отбиваясь от обезумевшего хозяина одной рукой, робот чудом догадался сбросить газ и повернуть руль, но джип по инерции въехал на гравий обочины и некоторое время, подпрыгивая на ухабах, неустойчиво катился по мелким камешкам. Но замер, как вкопанный, стоило роботу нажать на тормоз.

Он перевел рычаг передач в режим стоянки и повернулся к хозяину. Тот снова попытался напасть, но мешало водительское сидение. Упершись ладонью в лицо, робот оттолкнул его. Часто, со всхлипом дыша, Молох откинулся на спинку заднего сидения, поднял руку, поправляя сбившиеся на бок очки. С минуту робот наблюдал за ним, затем, отстегнув ремень, выбрался из салона. Шагнув к задней двери, он открыл ее и заскочил внутрь, Молох, шипя, отшатнулся. Ни слова не говоря, робот вынул из груды одежды длинный шарф, схватил хозяина за запястья, навалился и принялся вязать ему руки.

— Прекрати! — взвизгнул Молох, пытаясь коленями спихнуть с себя слугу. — Перестань!

Робот не слушал. С силой затянув шарф на тощих запястьях мальчика, он подобрал упавший на пол плед и принялся закутывать в него сопротивляющегося хозяина. Молох выкрикивал бессвязные команды, запрещая ему делать это, но ключевого слова так и не произнес. Дело кончилось тем, что робот спеленал его, как младенца, пледом и закрепил получившийся кокон с помощью ремня для брюк. После этого, оседлав Молоха, веско сказал ему:

— Потерпи. Осталось недолго, всего сорок километров. После того как прибудем в резервацию, ты сможешь поесть.

— Я не хочу есть! — плаксиво произнес Молох, отворачивая лицо от склонившегося к нему слуги. — Ведь я же сказал тебе, я больше не хочу быть монстром!

Тонкие губы его изломались, показав острые клыки. Спеленатый по рукам и ногам, Молох издал рыдающий стон.

Робот держал его за плечо и сидел сверху, не зная, что сказать. Опустив руку вниз, принялся подбирать с пола разбросанную там одежду.

— Люди едят животных, — сказал он и из подобранной одежды стал сооружать за головой хозяина нечто похожее на подушку. — Едят, чтобы выжить. Если туземцы — животные, ты сможешь пить их кровь. Не человеческую кровь, Молох.

— Я не хочу! — простонал мальчик. Робот слез с него и подвинул на сидении повыше, кладя головой на груду одежды. Потом пристегнул хозяина ремнями безопасности крест-накрест. Поправил очки на бледном лице. Это было все, что он мог для хозяина сделать.

— Зачем пить кровь? — запрокинув голову к высокому потолку джипа, со страданием произнес Молох. — Зачем? Я уже умер однажды, жизнь кончилась. Зачем теперь ты не хочешь, чтобы я умирал?!

— Твой отец не хотел этого. Твоя мать этого не хотела. Она сражалась, чтобы защитить тебя.

— Она умерла и отец тоже! Почему я не могу последовать за ними?

Робот покачал головой. Что он мог ответить? Он не знал. Его забота о хозяине, хлопоты о том, чтобы тот не умер, — зачем они, если Молох сам хочет умереть? Возможно, отравившись кровью робота, он сумел бы избавиться от своего не-мертвого, безнадежного существования?

«Не сумел бы», — подумал робот. Он вобрал в себя душу киберконструктора, умерщвленного его кровью, вобрал, но отпустить не сумел. Он всего лишь поглотил ее, использовал как энергию для регенерации и дальнейшего функционирования. Попросту сожрал ее, как пожирал Молох и ему подобные жизни живых людей.

Ощутив внезапную слабость, робот прислонился к спинке сидения. Молох повернул голову, взглядывая на него поверх темных очков.

— Чего ты? — тихо спросил он.

— Ничего, — так же тихо отвечал робот. — Пожалуйста, не умирай. Хотя бы до тех пор, пока не удастся выяснить, что такое туземцы.

Молох завел глаза. И завозился, пихаясь, пробуя устроиться на сидении поудобнее. Робот подвинулся, чтобы не мешать ему.

— Будь по-твоему, жестянка, — сказал мертвый мальчик. — Но знай: если твои туземцы окажутся все же людьми, ты дашь мне укусить тебя, понял?

— Да, — со вздохом отвечал робот.

И, подкрутив переднее кресло, перебрался на водительское сидение. Выруливая джип обратно на трассу, подумал, что сойдет с ума, если позволит хозяину умереть так, как тот задумал.

Однополосная, стиснутая заснеженными соснами, дорога приближала их к месту зимовки. Туман, белесо-серый, объемный в свете взошедшей луны, сгустился. Робот сбавил газ и теперь джип опасливо крался на первой передаче в серой, перламутрово переливающейся пелене. Молох, дремавший на заднем сидении, беспокойно завозился, скрежеща зубами, и резко вскрикнул. Робот притормозил, с тревогой взглядывая в зеркало заднего вида. Все тот же бледный лик, скособоченные очки на худом лице, закушенная губа. Едва робот тронул машину с места, как Молох снова закричал.

— Душит, — прохрипел он, пробуя повернуться на бок. Очки упали, и в зеркальном отражении робот увидел, что глаза его хозяина крепко зажмурены. Приняв на обочину, он остановил машину.

— Молох, — повернувшись, коснулся завернутого в плед, как в кокон, хозяина рукой. Даже сквозь несколько слоев шерсти, из которой был связан плед, можно было ощутить, как напряжены все мышцы мальчика. — Что с тобой?

— Не знаю, — прошипел хозяин, не открывая глаз. Он попробовал подтянуть колени к груди, но мешали ремни безопасности. — Больно!

— Почему? — недоумевая, робот глядел на него, краем глаза отмечая, как туман за стеклами густеет. — Почему тебе больно?

— Нельзя… ближе, — Молох бился в ремнях, как пойманная сетью рыба, по подбородку его текла черная кровь. Откуда она взялась в мертвом организме, робот не знал. Что сделать, чтобы облегчить страдания хозяина, он тоже не мог себе представить.

— Нельзя… — Молох захрипел, и кровь из его раскрытого рта потекла уже не останавливаясь.

Он натужно закашлял, пробуя выхаркнуть ее. Глядя на это с ужасом, робот заметил вдруг, что свет фар и луны померк. Туман, плотно обступивший джип со всех сторон, побагровел. Молох кашлял, выплевывая на пол сгустки крови, которые шлепались на резиновый коврик с тошнотворным чмокающим звуком, а туман за стеклами машины клубился, наливаясь мраком, пульсировал в такт надсадному дыханию Молоха.

Робот повернулся лицом к приборной доске, переключил скорость. Повинуясь движениям руля, ослепший джип развернулся, и, взвизгнув покрышками, помчался назад, робот не заботился о том, что дороги почти не видно. Метров триста багровый туман, жирно клубясь, обжимал машину, но скорость была высока и джип вырвался на свободу. В свете оживших фар качнулись сосновые ветви, снежок просыпался с них на крышу машины, которую едва не занесло на крутом повороте. Удержав ее, робот плавно сбросил газ, слыша, как за спиной, успокаиваясь, дышит Молох. Вот хозяин, слабо чертыхнувшись, зашипел, пробуя вывернуться из пут. Губы и подбородок его были запачканы кровью, но больше изо рта она не текла. Щурясь, Молох помотал головой и, заметив, что робот смотрит на него в зеркало, приказал остановиться.