Любовь против (не)любви (СИ) - Кальк Салма Страница 66

— Может быть, и получится, — согласился Джон. — Честно, наверное, я и сам бы рискнул в таком случае — если бы у меня было доверие к этому человеку.

— У меня было, не зря он охранял меня четыре месяца. И, честно сказать, не только охранял — а ещё помогал и поддерживал.

Дику Трейси нет разницы, чем она занимается — магией ли в лесу, работами ли в доме. Главное — чтобы была на виду. Она и не возражает.

— Значит, велик шанс, что ты всё сделала правильно. Но в таких делах никто не может поручиться, что всё пойдёт, как надо. И клятвы нарушают, причём те, от кого не ожидал, и самые невероятные люди бывает, что становятся рядом с тобой насмерть. Не попробуешь — не узнаешь. А ты молодец, что расковыряла его и решилась попробовать.

— Раз мне тут жить, я хочу себе нормальных соседей. У меня уже практически на исходе запас моих волшебных лекарственных средств — потому что всё время кого-то бьют.

— Кэт, ты всё делаешь правильно, — кивнул Джон.

И ей вдруг стало так хорошо от его похвалы, как не случалось уже давно. Наверное, просто давно не было в жизни тех, кто стал бы авторитетом, а вот тут вдруг оказалось — что одобрение Джона важно и приятно.

Да просто кто-то пришёл, посмотрел, что она тут наворотила, и сказал, что она всё делает, как надо! Свои-то не все согласны, а тут сторонний человек! Тем более, человек, дела которого по здешним меркам в порядке, и который в такого рода делах как раз понимает.

Катерина сама не заметила, как начала рассказывать обо всех своих планах улучшений — и про баню, и про воздуховоды для тепла внутри замка, и про подземную кладовую для мяса и рыбы, в которой она наморозит льда и будет поддерживать, и вот ещё бы трубы, чтоб отопление и может быть — умывальник, уж стены-то она в порядок привела, они теперь отлично теплоизолированы, а вот бы ещё и стёкла большие и прозрачные в окна, она слышала, в Телфорд-Касле раньше такие были…

— Робу невероятно повезло с супругой, кто бы мог подумать, — качал головой Джон. — А нам всем повезло с тобой. Скажи, откуда ты всё это знаешь? Я бы никогда не заподозрил великого строителя в той испуганной девушке, которая год назад стала женой моего брата!

Катерина вздохнула.

— Год назад я впервые столкнулась с войной и потеряла всех родных разом. Я думаю, кто угодно бы испугался.

— Ты права, — вздохнул он.

— А мои планы… Знаешь, я ведь общаюсь с госпожой Бранвен, она учит меня пользоваться силой.

— Кто такая госпожа Бранвен? — не понял Джон.

— Как, тебе не рассказывали? Вообще она дочь госпожи Мэгвин. То есть — дальняя родственница вам всем, она же дочь вашего великого предка.

— И где ты её выискала? — вот теперь в его глазах было безграничное изумление.

— Если честно — это она меня нашла. Госпожа Мэгвин просила её приглядеть, и она… приглядывает. Она очень помогает мне с моей силой, и помогла нам всем, когда летом после большого набега было много раненых. Она и её дочки, у неё их две, Олвен и Крейри.

— А мне можно с ней познакомиться? Я всю жизнь мечтал увидеть хоть кого-нибудь из Старших! — улыбка у Джона в тот момент была самая что ни на есть мальчишеская.

Надо ли говорить, что через два дня они отправились на тренировку вместе?

Дик Трейси и музыкант Джорджи остались сторожить под кустом, а Джон пошёл с Катериной на полянку. И когда на его глазах Бранвен сделалась из большой совы прекрасной женщиной — восхищению его не было предела.

Строго говоря, занятия не вышло. Они просто сидели втроём, разговаривали и ели ежевику, поспевшую на кусте, которую собирал для них Джон и складывал им в подставленные ладони. Он расспрашивал — о Старшем народе, и о самой Бранвен, и о её сёстрах, и она — на удивление — рассказывала. Что сёстры её живут далеко, старшая Гвенлиан — на юге, а младшая Мередит — на северных островах, и дети их там же. А у Бранвен две дочери, верно, и ещё сын, он самый старший, уже самостоятельный, странствует по миру, но обещал вернуться. Джон тоже рассказывал — про сына и Анну, и про своё хозяйство, и про хозяйство Телфордов в целом, и Бранвен одобрительно кивала, усмехалась и говорила — чтоб обращался, если что, ведь не чужие, поможем.

А когда возвращались в замок, то Джон немногословно, но искренне поблагодарил Катерину за такое замечательное знакомство. И поцеловал её перепачканные в ежевичном соке пальцы.

Ежевика поспела вот прямо везде — обитатели замка то и дело шли в лес и приносили полные корзинки, и Петронилла с Дороти варили из неё варенье. На вкус Катерины, ягода была больше терпкая, чем сладкая, но местные любили, и Джон, очевидно, тоже, раз его не оттолкнула её липкая рука. Впрочем, и сама она — в серой шкурке, как говорил Роб — его, похоже, тоже не отталкивала, потому что он с охотой говорил с ней и улыбался ей.

Что там, и она вдруг поняла, что охотно ему улыбается! Что находит повод поговорить, спросить его мнение о чём-то ещё, расспросить — а как у него в хозяйстве устроено то или это. И он отвечал, рассудительно и серьёзно, и в глазах его горели искорки восхищения — она непроизвольно подмечала их и так же непроизвольно читала и поглощала, питалась ими.

Что уж, Роб восхищается ею, но — только как красивой женщиной, более того — как его красивой женщиной. Он никогда не был способен выслушать от неё столько всего — и о хозяйстве, и о ремонте, и о магии, и о Старшем народе. Поэтому Катерина пользовалась, пока дают.

О нет, она отчётливо поняла, что значит этот интерес и это восхищение, ну ведь правда — не первый раз замужем, и не первый раз на свете живёт. Но…

Только. Ещё. Не. Хватало. Влюбиться в брата своего мужа и питаться его восхищёнными взглядами!

Вечером накануне его отъезда затевалась пирушка — Петронилла напекла пирогов, выкатили эля и вина, а подарки для Анны и младенца Уилла уже были переданы и упакованы в дорожную суму, чтоб утром не возиться. Катерина по обыкновению пошла проверить итоги дня — что сделали, и задержалась наверху. Новая порция черепицы была осмотрена и одобрена, но прежде чем спускаться вниз, нужно было привести в порядок свои чувства. Хотелось реветь — от невозможности, от безысходности, от распирающего изнутри волнения. Она знала, что это пройдёт — стоит только источнику волнения удалиться на приличное расстояние. Рутина затянет, работа вылечит. Но сейчас, на закате, это было очень остро и очень чувствительно.

Леса скрипнули под ногами, она обернулась — точно, Джон.

— Кэт, что ты тут делаешь? Пойдём вниз, Роб уже хотел за тобой лезть, но я попросил разрешения сделать это сам и посмотреть, что видно вокруг.

— Хорошо видно, — вздохнула Катерина, не глядя на него.

— Торнхилл на горке, и с верхушки башни видно даже больше, чем в Телфорд-Касле, а он тоже на холме.

— Да, я люблю бывать тут вечером и смотреть на закат.

— И впрямь красиво, — согласился он.

Взял её за руку, наверное — хотел повести вниз, но — просто оставил её руку в своей. И так прошло несколько долгих, мучительных мгновений.

Никто не хотел смотреть друг другу в глаза. Никто не сказал ни слова. Только он, она, старая башня и закат.

Солнце опустилось, сразу же сгустились августовские сумерки.

— Пойдём вниз, сестрёнка, — он выпустил её руку, улыбнулся — немного печально.

Впрочем, потом снова взял её ладонь и тщательно следил, чтобы она не оступилась в сумерках. Катерина не стала ему говорить, что изучила здесь всё настолько, что заберётся на ощупь в темноте, и спустится тоже, и вообще у неё ночное зрение, и магический свет она тоже может зажечь…

Нет, она просто спустилась вниз — с рукой в его руке. И даже не вздохнула, когда он передал её руку ожидающему внизу Робу.

38. Будни и праздники

Урожай был собран и прибран, яблоками пропах весь замок, варенья наварили полный подвал, рябиновая настойка в больших кувшинах тоже подходила в подвале. Настойку Катерина сделала по папиному рецепту, тот был большой любитель, у него в комнате и на даче всё время стояли здоровенные бутыли. В общем, самое время для праздника.