Любовь против (не)любви (СИ) - Кальк Салма Страница 67

Более того, для праздника подоспел ещё один повод, ничуть не менее весомый: Катерина решила, что им с Робом можно перебираться в замок. Поблагодарить Хью и Дороти, а потом — пора и честь знать. Новая спальня располагалась на третьем этаже и была раза в три больше их маленькой комнатки в доме Хью, кровать сделал плотник из Прайорсли, подушки и перину набили гусиным пухом, а простыни Катерина подрубила сама. На полу лежали коврики — с каждой стороны, вот ещё, в спальне держать какую-то солому! Ей даже удалось заполучить стекло в окно — Джон прислал в подарок. Написал — в знак уважения к огромной работе, которую она проделала.

Джон не показывал в Торнхилл и кончика носа, даже мимо не проезжал. Регулярно слал письма Робу и в них всегда кланялся Катерине — и на том спасибо. А она в очередной раз оказалась права — работа выветрила из головы всё лишнее очень быстро, и тот закат на башне остался всего лишь красочным воспоминанием, не будоражащим воображение и не приносящим боли. И хорошо. Потому что жить с одним и мечтать о другом — нет, это было не для неё. Впрочем, как она понимала, и не для него.

И поэтому — с лёгким сердцем обустраивать спальню. На стены повесили гобелены, привезённые летом из Прайорсли — диковинные замки, рыцари в латах, прекрасные девы. Оставались ещё три — со сценами охоты и с розами, Катерина ещё думала, куда она сможет их применить. Но на втором этаже она уже выделила себе кабинет, и поставила туда стол, стул со спинкой от того же плотника, который сделал кровать, скамеечку под ноги. На лавки и на стул сшили подушки. Стекло в окно должны были доставить — его заказали в столице, при помощи того же Джона. А пока Катерина обходилась магическими огнями — темнело уже намного раньше, чем летом, и рассвет тоже наступал позднее.

А ещё кабинет располагался над кухней, в которой перебрали и запустили в работу большую печь. Петронилла только ахала — куда это миледи так размахнулась, но потом призналась, что на новой просторной кухне намного удобнее, чем в доме Айви. Печь давала изрядно тепла, и нагретый воздух поднимался в кабинет Катерины, где стал часто бывать и Хью — потому что светло, чисто и удобно.

Вообще понятие простора здешним людям было не очень-то известно. И поэтому когда Катерина говорила, что планировать нужно большие комнаты — её не понимали. Зачем, лучше ж влепить много маленьких! Ну как, ещё лет сорок назад она бы и согласилась, но с тех пор много воды утекло, и как-то сам собой стал ценен комфорт — и пространство, и тишина, и удобная постель. Роб смотрел и изумлялся, говорил — Старший народ определённо не дураки, хорошо живут!

Как там живёт Старший народ, Катерина не имела никакого понятия. Но — легенда работала, и хорошо.

Впрочем, она позвала Бранвен на праздник, и попросила дочек тоже приводить — раз все решили, что не чужие друг другу. Та спросила только — неужели Катерине это кажется уместным? А Катерина посмеялась — не только ж раны лечить их звать, можно и по какому-нибудь хорошему поводу.

Во дворе завелись собаки, а в замке — коты, всё равно что сами собой. Ничего, места всем хватит.

В вечер равноденствия во дворе и по берегу реки зажгли костры — как издавна делали в этих краях. И танцевали вокруг тех костров, бросали в них порох, чтоб взрывался, благодарили за тёплое щедрое лето, и просили мягкой зимы. Катерине подобные вещи всё ещё были в диковинку — одно дело знать по книгам, а другое дело — видеть, что реально существует и работает. Но раз работает — нужно делать, как надо, и пользоваться.

Кто-то ушёл спать, кто-то ещё танцевал вокруг костров, кто-то разговаривал у камина в большом зале. Бранвен с любопытством осмотрела восстановленный замок и присела на лавку у стены в кабинете Катерины. Катерина поставила на стол тарелку с яблоками, блюдо с пирогом и кувшин вина. Обе женщины — что человек, что сова — переводили дух и ели яблоки.

— Ловко ты здесь всё устроила. И впрямь, ни у кого такого нет — чтоб и тепло, и светло, и просторно. Даже в детстве в Телфорд-Касле было по-другому.

— Только знаешь, — усмехнулась Катерина, — я им всем говорю, что у тебя научилась, и у госпожи Мэгвин. Но они ж всё равно не знают, как вы там у себя живёте, поэтому принимают, как должное.

— Матушка бы тоже изумилась, если бы всё это увидела.

— Где она сейчас? — спросила Катерина.

— Увы, я не знаю. Она навестила всех нас прошлой зимой и предупредила, что отправляется далеко, и не знает — вернётся ли. Всё равно что попрощалась.

— Эх.

— У неё своя судьба, как и у каждого из нас. И я думаю, она бы очень удивилась, сколько можно, оказывается, сделать даже и без любви.

— Без какой любви? — не поняла Катерина. — При чём тут опять любовь?

— При том, что по любви — вернее и надёжнее, — рассмеялась Бранвен. — Из Телфорд-Касла любовь давно ушла, а он всё ещё стоит. И отдельные птицы из того гнезда ещё помнят, что это такое. А здесь у тебя… как-то странно. Вроде и крепко, и надёжно, и правильно — но у этого дома нет души. Есть много вложенных сил и много старания, и кто знает — может быть, и душа тоже народится. Когда-нибудь.

— И от чего это зависит? — нахмурилась Катерина.

— Вот скажи, что двигало тобой, когда ты здесь всё устраивала?

— Желание жить самостоятельно, ни от кого не зависеть, и с некоторыми удобствами. Просто грех не пользоваться возможностями, раз они есть. Плюсом — была, да и сейчас ещё есть, работа для множества людей. А то не исключено, что тоже бы то и дело через границу мотались, овец воровать, — фыркнула Катерина и разлила вино.

— Удивительно, конечно. Но с другой стороны, что я знаю о людях? Да ещё о тех людях, которые живут в том удивительном мире, откуда матушка тебя вытащила? Скажи, там все такие, как ты?

— Нет, все разные, — рассмеялась Катерина. — Понимаешь, я и в той жизни рассчитывала главным образом на себя, и тут так же вышло. Хотя, конечно, мне здорово помогли и Джон, и Хью, и мастер Дженкинс, и Рой наш пропащий.

— Почему пропащий? — не поняла Бранвен.

— Да не слышно от него ничего, а я просила слать весточки.

— Мне кажется, с ним всё благополучно, и он вскоре о себе известит.

— Хорошо бы…

Однако, первым известил о себе лорд Грегори Телфорд. Он прибыл в Торнхилл дней через десять после праздника своей собственной бородатой персоной — никак не предупредив о своём появлении. Очевидно, хотел застать врасплох, подумала Катерина, наблюдая из окна кабинета, как отряд въезжает на мост и втягивается в ворота замка. Что ж, нужно выходить и приветствовать. Хорошо ещё, что Роба никуда с утра не унесло.

Роб вёл себя, как воспитанный почтительный сын — приветствовал отца, спрашивал, как добрались, и как дела в Телфорд-Касле. Катерина просто поздоровалась и потом молча поклонилась — не нашла, что ещё сказать. И при первом же удобном случае пошла на кухню — обрадовать Петрониллу, что привалили гости, два десятка. Сколько пробудут — неизвестно, но кормить надо, как своих. Петронилла усмехнулась и сказала — что ж, надо — значит, будем кормить.

Ходить по территории и беседовать с лордом Грегори у Катерины желания не было, поэтому она вернулась в кабинет и там открыла книгу сказок, с которой собиралась работать сегодня на уроке. Для занятий на первом этаже отгородили комнату возле кухни, поставили туда лавки, и к Рождеству обещали столы. Дети исправно ходили, и их становилось всё больше. Катерина не прогоняла никого.

Там её и застали Роб и свёкор, обходившие замок. Надо же, заинтересовался — подумала она про лорда Грегори.

— Отец, на самом деле это всё Кэт, — сказал отцу честный Роб. — Она намного больше меня понимает в ремонте и строительстве.

— Интересно, откуда? — поинтересовался свёкор.

— Говорит — от Старшего народа, — пожал плечами муж. — Да вот она, сейчас сама всё и расскажет.

Если захочет, подумала Катерина. Но вслух кротко сказала:

— Спрашивайте, милорд.

— Это и впрямь ты? И копоть со стен, и окна эти огромные, и тепло, и что там ещё? Мыльня какая-то?