Павел Данилов - Срединные силы. Черное пламя Страница 68

Роман налил воды, оторвал кусок хлеба и принялся жевать. Хлеб оказался свежим и вкусным, а вода хрустально чистой. Факелов быстро съел кусок и вновь поблагодарил старейшин.

Вскоре вернулся Арсений с ворохом одежды и сбросил его на свободный стул. Вытащив оттуда залатанные в нескольких местах штаны, он протянул их Роману. Факелов натянул портки из грубой ткани и подпоясался тонким кожаным ремешком. Внутри штаны были покрыты свалявшимся шерстяным начесом. В портках стало намного уютней.

Роман намотал чистые портянки и обул растоптанные, но крепкие сапоги. Рубашку Арсений дал новую, с крупными деревянными пуговицами. А вот телогрейка оказалась настолько старой, что нельзя было понять, кто раньше носил эту шкуру: олень, медведь или пара козлов.

– Спасибо, – сказал Факелов вполне искренне. Одежда оказалась ему впору. – Еще намотать бы пару портянок, чтобы сапоги не болтались, и будет вообще отлично.

– Потом дам, – кивнул Арсений.

Роман вернул телогрейку бородачу и снова уселся на стул.

«– Вот что значит, добрые люди», – уважительно сказал ворон.

«– После меня они добра подрастеряют», – ответил Факелов.

«– Не-е, – протянул Чет. – Добрые, они на то и добрые, что если им даже делают гадости, то они потом все равно к людям относятся любя и с душой. На таких мир и держится».

«– Вот они и страдают за весь мир», – сказал Роман.

В его словах ворон различил оттенок печали.

«– Тебе их жаль?» – спросил он.

«– Пока еще нет», – сухо ответил Факелов и оторвал небольшой кусок хлеба.

«– Ну да, пока они просто избавились от хлама, – глумливо заявил Чет, – а ты за это будешь на них пахать и рассыпаться в любезностях».

«– Именно».

Чет замолк, и Роман спросил у старейшин:

– А где можно взять инструменты, чтобы сделать скамью?

– У плотника, – ответил Юрий.

– Он живет через три избы, – уточнил Владимир и махнул в сторону запада.

– Примусь за работу сразу же, – сказал Факелов и поднялся из-за стола.

Старейшины слегка кивнули, выражая удовлетворение. Роман отрывисто поклонился и вышел на улицу.

Глава двадцать пятая

В новой одежде холод не чувствовался. Лишь неприятно болтались сапоги, словно расшнурованные кроссовки на три размера больше.

«– Вот ты уже почти коренной житель, – проговорил ворон. – Доброта слишком доверчива».

«– Ну и отлично, – раздраженно сказал Роман. – Подозрительная добродетель не нужна. И вообще, меня сейчас больше занимает изготовление скамьи, а не праздное философствование».

На Факелова с любопытством смотрели с крылец и из окон. Женщины приветливо махали, мужчины кивали. Роман, чувствуя себя недавно заведенной домашней зверушкой, здоровался и улыбался.

«– Теперь месяц будут косточки тебе перемывать. Кто ты да откуда», – предупредил Чет.

«– Пускай, хоть немного скрашу им жизнь», – ответил Факелов и постучал в самую аккуратную во всей деревне дверь.

На пороге показался высокий мужик с гладко выбритым подбородком – это сильно отличало его от других мужчин деревни. Из сеней пахнуло свежей древесной стружкой.

– Чего? – спросил он.

– Скамью мне надо сделать, – произнес Роман. – Инструменты пришел попросить.

– Сейчас, – сказал плотник и скрылся в доме.

Он вышел и протянул Факелову пилу с крупными зубьями, тяжелый молоток и рубанок.

– Погоди, – проговорил плотник и снова исчез.

Пилу Роман зажал подмышкой, а молоток и рубанок ухватил правой рукой. Вернулся плотник и насыпал Факелову горсть гвоздей в палец длиной.

– У стариков куча хороших бревен. Как сделаешь, тащи инструменты назад.

– Спасибо, – сказал Роман. – Постараюсь побыстрее.

– Не торопись, – ответил плотник и закрыл дверь.

Роман пошел обратно. Зайдя на задний двор владений старейшин, он присвистнул. Бревен было столько, что хватило бы на постройку двух домов. Чуть поодаль стояли туалет и курятник, а между ними и будущими дровами возвышались четыре по-зимнему голых яблони.

Роман положил инструменты и гвозди на широкий пенек, из которого торчал топор для рубки дров. Оглядывая верхние бревна, Факелов выбирал подходящее. Наконец ему приглянулся ровно обрубленный трехметровый ствол в один обхват. Бревно лежало сверху, и Роман с трудом поволок его на себя. Свалив ствол на землю, Факелов откатил его подальше от запасов дров. Несколько минут Роман задумчиво осматривал бревно, затем взял в руки гвоздь.

«– Может проще спать на полу?» – поинтересовался Чет.

Факелов поморщился и принялся вышагивать вдоль ствола. Отмерив примерно два метра, он провел гвоздем линию. Оставшийся кусок бревна Роман разделил на четыре одинаковых части. Факелов взял пилу и поставил на вычерченную на коре полоску. Вначале зубья неохотно гладили ствол, но потом, почувствовав вкус древесины, вгрызлись со всей мощью.

Через три минуты Роману стало жарко, и он скинул телогрейку. Стараясь не косить, Факелов неумело пилил, двигаясь всем телом вместе с инструментом.

Через час Роман смахнул со лба пот и подул на свежие мозоли, защипавшие от соли. Перед ним стояли четыре чурбака, каждый высотой в четверть метра. Подровняв одно поленце рубанком, Факелов на него сел.

«– Это как бы ножки», – устало сказал он.

«– Совсем чуть-чуть осталось», – подбодрил Чет.

«– Да пошел ты», – равнодушно ответил Роман и неохотно встал.

От него пахло деревом и потом. Факелов зашел в избу – старейшины лежали на скамьях. Роман налил в кружку воды и залпом ее осушил. Тихо притворив дверь, он вернулся к работе.

Теперь предстояло пилить бревно вдоль, и Роман боялся начинать. Сначала нужно отпилить узкую закругленную часть ствола, а потом пройтись еще дважды, чтобы получить пару широких досок.

Факелов поставил два чурбака на расстоянии ладони друг от друга, а через метр от них точно также положил другие два поленца. Водрузив на импровизированную подставку бревно, Роман принялся вычерчивать длинную линию.

Солнце висело на западной стороне небосвода. Оно уже не грело, а лишь освещало мир, давая всем возможность зайти домой перед холодной ночью. Лиловое возле светила небо плавно переходило в темно-синюю громаду, накрывающую весь остальной мир безбрежным куполом.

Роман продолжал работать, не обращая внимания на холод и подступающие сумерки. Усталость и болезненные мозоли сильно замедляли дело. Не успел Факелов допилить бревно до середины, как накатила тьма.