Наталья Михайлова - Земля Горящих Трав Страница 68

"Культура Тиевес у Э.Харта совершенно надумана, таких древних культур на Земле не только не было, но и не могло быть. Характеры и поступки героев понятны, разве что исходя из какой-то совершенно перевернутой системы ценностей. Но сама попытка показать человечество Земли Горящих Трав в привлекательном виде говорит о многом. Элено Харт задался неблаговидной целью возвысить людей — это игра с огнем. У него мания: он чрезмерно льстит людям и в их числе себе, и патологически зациклен на так называемом человеческом достоинстве. Только смехотворность того, что он написал, смягчает асоциальную сущность его мировоззрения".

— Эл, кто такой Адви Данрус? Знакомое имя, — Ри сидела на диване в кабинете, держа на коленях маленький порт.

— Мм-м… Писатель. Культурный обозреватель "Лизоблюда", — произнес Элено, перегибаясь в ее сторону через ручку кресла.

Он просматривал недавно принесенные Сеславином распечатки с описанием обрядов древней Патоис. На низком столике перед Элено лежали кипы фотографий и заметок, среди которых стыла одинокая чашка кофе.

— Ах, "Лизоблюда", — Ри припомнила прозвище одной из респектабельных газет. — Кажется, ты говорил, вы с ним враги?

— Как сказать, Ри, — Элено повел плечом. — Да, так вышло… И что старина Адви?

— В общем, ничего особенного, — Ри усмехнулась. — Он правильно ухватил суть книги, хотя в деталях я с ним не согласна.

Элено попросил:

— Дай взглянуть.

Ри передала ему порт. Элено поморщился:

— Конечно, не преминул поворошить наши с тобой отношения…

— Пустяки, Эл, — остановила его она. — Это не первый и не последний раз, ты же видишь. К тому же если бы Адви Данрус знал, что между нами на самом деле…

Элено коротко рассмеялся, хотя его брови остались напряженно сдвинутыми.

— Я сам не все понимаю, когда задумываюсь об этом. И все же я чувствую, Ри, что наши отношения — пусть странная, но находка для нас самих. А Адви… Ты права, пусть лучше остальные считают нас любовниками. Даже если это означает, что у тебя маргинальный вкус.

— У меня прекрасный вкус, Эл. Неужели ты за столько лет не понял, что у меня прекрасный вкус? — Ри помолчала. — Что у вас все-таки было с этим Адви?

— Мы просто учились вместе. Сперва в интернате, потом на высших курсах журналистики. Адви уже тогда называл меня маньяком, который свихнулся на человеческом достоинстве, а я его — лизоблюдом. Адви в журналистике давно, но как прозаик стал печататься только четыре года назад, — добавил Элено. — Тогда началась шумиха из-за иномирцев, а, по случайному совпадению, почти все книги Адви были посвящены борьбе против некоего порочного мира из зоны «С-12х», как бы против Обитаемого. За последние четыре года, я слышал, у Адви издано все, что к этому времени он успел написать: порядка двадцати томов.

— И о чем там?.. — полюбопытствовала Ри. — Ты много читал?

Элено отрицательно мотнул головой:

— Всего пару книг. Главная мысль выражается очень просто. Люди, которые добровольно подчиняются высшей расе из "зоны А", живут хорошо. А люди, которые переходят на сторону "зоны С", превращаются в рабов иномирцев или в отъявленных подонков. И в обеих книгах есть маньяк, помешанный на человеческом достоинстве, который подбивает людей перестать слушаться высшую расу и бороться якобы за «свободу».

Адви Данрус подавал себя так, будто ему лично хорошо известны отношения Элено и Ри. В литературных кругах он рассказывал, что Элено еще в интернатские годы был беспринципным и ловким лицемером. Вот и теперь Элено нащупал слабость Ресс Севан: подстроился под ее маргинальный вкус и сумел стать для нее чем-то вроде люмпена, не забывающего вовремя менять рубашки, — настоящий грязный люмпен вряд ли устроил бы блестящую аристократку.

"Люмпен, не забывающий менять рубашки", «жиголо-нищеброд» — такие прозвища появлялись рядом с именем Элено на страницах бульварных изданий и в сети. Друзья Адви охотно участвовали в этой травле. В литературных кругах Элено и Ри считались выскочками. Их никто не знал, они не проходили искуса «начинающих», стремящихся обратить на себя внимание тусовочных мэтров и книжных обозревателей. Но имя Ри и громкая реклама уже с дебюта делали этих двоих независимыми от любых оценок и мнений. Адви выражал общую точку зрения, когда говорил, что для Элено Харта осуществилась золотая мечта графомана: под крылышком чудачки-аристократки он может спокойно штамповать роман за романом о чем угодно! В том числе и как люди доивельтского мира обучали грамоте псевдообъектов; и как мужчина и женщина всю жизнь добровольно оставались вместе ради «любви», хотя давно известно, что самое большее через три года нормальные партнеры охладевают друг к другу.

Описывая жизнь философа Стелаиса, подвиги царевича Тирса, Элено и Ри определяли предназначение народов Земли как путь просвещения Духа. Тирс в книге восставал против жестоких жертвоприношений, которые считались священными. Он очищал Древнюю Тиевес от чудовищ — темных и варварских воплощений, отторгнутых самим Духом на более культурной ступени истории. В социальном смысле это находило выражение в поступке царевича, заменившего собой простолюдина в диком обряде человеческого жертвоприношения, который должен был отмереть как безжалостный и зверский, но поддерживался высшими классами — жрецами и царем.

"Это не безобидный вымысел фантаста! — вступил в полемику Адви Данрус. — Элено Харт развращает людей лестью, побуждает к неблагодарности ивельтам и даже намекает на необходимость борьбы с какими-то "отжившими порядками", которые респектабельной части общества кажутся «священными», а бунтовщику Тирсу — жестокими!".

Попытка Элено Харта описать человечество таким казалось Адви и его компании злонамеренной выходкой, выбросом ненависти к общественной морали, возможно, местью обществу за прошлые личные неудачи Элено. В современном мире Горящих Трав, как объяснение любому протесту, были приняты понятия: "комплекс неполноценности", "компенсирующее поведение", "подавленные желания", «мания», "фобия". В этом свете Элено выглядел фигурой одновременно жалкой и отвратительной.

Если бы не шоу успеха, созданное крупным пиар-агентством вокруг "Учителя из Тиевес", Адви лишь посмеялся бы над странными и никому в действительности не нужными идеями Элено. Но теперь Адви Данрус собрал вокруг себя целую свиту, которая и сама была не прочь засветить свои имена в назревающем скандале.

Элено, опытный журналист, ожидал чего-то подобного. Но вопреки своему пониманию причин, и он, и Ри оказались глубоко уязвлены публичным вмешательством в их отношения и поношением романа о Стелаисе. Особенно не мог совладать с эмоциями Элено. Слухи, будто он угождает Ри ради собственный выгоды, вызывали у него непредвиденно острую душевную боль.