Рик Риордан - Кровь Олимпа (ЛП) Страница 69

Двигатель издавал хриплые звуки, от чего Лео был готов удариться в слезы. После трёх долгих дней работы, за которые он смог привести Арго II в более-менее рабочее состояние, они пришвартовались у острова Миконос[137]. А это вполне могло означать, что очень скоро корабль снова будет разрушен в пух и прах.

Перси и Аннабет сошли на берег разведать окрестности, в то время как Лео остался на квартердеке настраивать панель управления. Он настолько увлекся этим занятием, что даже не заметил возвращения разведотряда, пока Перси не сказал:

— Эй, дружище. Держи мороженку.

Пессимизма у Лео тут же поубавилось. Впервые за многие дни вся команда собралась на палубе, поглощала мороженое и не беспокоилась о штормах или монстрах... ну почти вся — у Фрэнка была непереносимость лактозы. Ему досталось яблоко.

Погода стояла жаркая и ветреная. Море было неспокойным, однако больших проблем это не доставляло: Лео достаточно хорошо закрепил стабилизаторы, и теперь Хейзел укачивало не так сильно.

По правому борту виднелся город Миконос — скопление белых отштукатуренных зданий с голубыми крышами, такого же цвета окнами и дверьми.

— Мы видели пеликанов, гуляющих по городу, — сообщил Перси. — Идущих мимо магазинов, останавливающихся у кафе.

Хейзел нахмурилась.

— Замаскированные монстры?

— Нет, — засмеялась Аннабет, — обычные старые-добрые пеликаны. Они вроде бы являются символами этого города. А еще здесь есть район «Маленькая Италия», оттого и мороженое такое вкусное.

— Европа такая Европа, — Лео покачал головой. — Сначала едем в Рим посмотреть на Испанскую лестницу, после — в Грецию за итальянским мороженым.

На мороженое было грех жаловаться. Сын Гефеста доел свой двойной «шоколадный восторг» и попытался представить, что он со своими друзьями просто отдыхает на каникулах. Никаких войн, все живы… рядом сидит Калипсо. Тут он погрустнел. Сегодня было тридцатое июля. Менее сорока восьми часов до начала Г-Дня, когда Гея, Сумасшедшая Принцесса Грязевых Ванн, проснется во всем своем прославленном грязном лице.  

Но вот что странно: с приближением этой роковой даты его друзья просто-таки поражали откуда-то взявшимся оптимизмом. Хотя нет, слово не совсем подходящее… Они поражали своим командным духом, сплоченностью перед финальной битвой, будто знали, что последующие два дня станут для них судьбоносными. И то верно, нет смысла хандрить, когда находишься под угрозой неизбежной смерти. А с концом света на носу и мороженное стало вкуснее…  

Однако… остальные члены экипажа не присутствовали при трехдневном разговоре Лео с богиней победы в конюшне.

Пайпер опустила свою чашку с мороженым.

— Значит, остров Делос — родной дом Артемиды и Аполлона — находится по ту сторону гавани. Есть добровольцы?

— Я, — сразу сказал Лео. Все уставились на него. — Что? — удивился он. — Я дипломатичен и всё такое. Фрэнк и Хейзел вызвались меня сопровождать.

— Когда это? — Фрэнк отложил свое недоеденное яблоко. — То есть... да, точно... мы вызвались.

Золотые глаза Хейзел вспыхнули в солнечном свете.

 — Лео, тебе что-то снилось?

— Да, — выпалил он. —То есть... нет. Не совсем. Но вы должны мне доверять, ребята. Мне необходимо переговорить с близнецами. Есть у меня одна идея, которую нам нужно обсудить.

Аннабет нахмурилась. Казалось, она хотела возразить, но тут заговорил Джейсон:

— Если у Лео появилась идея, — сказал он, — мы должны ему доверять.

Лео почувствовал себя виноватым — идея-то у него была из ряда вон выходящая — но все же выдавил улыбку:

— Спасибо, чувак.

Перси пожал плечами.

— Хорошо. Но небольшой совет на будущее: при встрече с Аполлоном не упоминайте хокку.

Хейзел нахмурилась.

 — Почему? Разве он не бог поэзии?

— Просто поверь мне на слово.

— Заметано, — Лео встал. — И, ребят, если на Делосе есть сувенирный магазинчик, я обязательно принесу вам несколько игрушечных фигурок Аполлона и Артемиды!

Аполлон оказался не в настроении для хокку. Да и игрушечные фигурки он не продавал.

Фрэнк решил добираться до Делоса в виде гигантского орла, а Лео предпочел спину Ариона и компанию Хейзел. Не в обиду Фрэнку, но после того фиаско в Форт Самтере, сын Гефеста стал сознательно отказываться от поездок на гигантских орлах. Никогда ему с ними не везло.

Остров, похоже, был безлюдным. Возможно потому, что море было слишком неспокойным для туристических лодок. Незащищенные от ветра холмы пестрили бесплодием — за исключением скал, травы, диких цветов и, конечно же, цепочки обрушившихся храмов. Груда щебня, вероятно, была очень впечатляющей, но после Олимпии Лео был сыт по горло древними руинами. Он хотел обратно в США, где самыми старыми зданиями были государственные школы и Макдоналдс.

Они шли вниз по аллее вдоль выстроившихся безликих белых каменных львов.

— Здесь жутко, — произнесла Хейзел.

— Ты чувствуешь каких-нибудь призраков? — спросил Фрэнк.

Она отрицательно покачала головой.

— Оттого и жутко. В древние времена Делос был священной землей. Ни одному смертному не было дано здесь родиться или умереть. Иными словами, на этом острове вообще нет никаких призраков.

— Круто, — сказал Лео. — Значит, здесь некому нас прикончить?

— Рано радуешься, я этого не говорила, — Хейзел остановилась на вершине невысокого холма. — Вот. Гляди вниз.

Склоны холма, лежащие под ними, расположились в виде амфитеатра. Между рядами каменных скамей проросли низкорослые растения, поэтому казалось, будто здесь проходил концерт, а зрителями были не кто иные как колючие кусты. В самом низу, по центру сцены, на каменной плите сидел Аполлон, сгорбившийся над гавайской гитарой и наигрывающий какую-то скорбную мелодию.

Во всяком случае, Лео предположил, что это был Аполлон. Парень выглядел лет на семнадцать… кучерявые блондинистые волосы, идеальный загар. Одет он был в изодранные джинсы, черную футболку и белый льняной пиджак с фальшивыми бриллиантами на отворотах. Похоже, он косил под Элвиса, «Рамоунз» и «Бич Бойз» одновременно.

Сын Гефеста в жизни бы не подумал, что гавайская гитара может издавать такие грустные звуки (жалкие — само собой, но никак не печальные). Тем не менее, Аполлон бренчал на ней так душераздирающе тоскливо, что даже у него защемило в груди.

В первом ряду сидела молодая девушка лет тринадцати, в черных легинсах и серебряной тунике; ее темные волосы были собраны в хвост. Она строгала длинную палку — видимо, делала лук.