Феи Гант-Дорвенского леса (СИ) - Беляева Марина Александровна Страница 7

Но, по крайней мере, там не было фей.

«Вот и всё, — думала она, устраиваясь на земле. — Либо от холода околею, либо меня кто-нибудь съест. Всё равно помру, так что наплевать».

И тут же заснула, не думая больше ни о чём.

Глава 3

— Я весьма разочарован тобой, дитя. Кажется, ты не приняла всерьез мои слова, раз ты считаешь, что можешь так просто гулять по лесу.

Мрачная и вечно тёмная поляна, деревья, заросшие паутиной, обёрнутые в плотный кокон трупы… словно Тилли не уходила из этого ужасного места. Паучий Король возвышался над ней, недовольно скрестив тонкие руки-лапы на груди. Девочка зачарованно глядела на него, понимая, что теперь видит его достаточно хорошо и не знает, зачарована ли она его уродством или, напротив, оцепенение удерживает её от потери чувств.

Паучий Король немного изменился с их последней встречи. Его лицо стало чуть более человеческим, скулы — очерченными, на лице отчетливо виднелся тонкий с горбинкой нос, кожа приобрела оттенок серой древесной коры, а яркие алые губы скривились в выразительной, немного неестественной гримасе. Однако он весь был густо покрыт тоненькими ворсинками, как будто на нём всё ещё оставалась паучья шкура.

Да, паучья шкура. Конечно.

— Ты должна гордиться тем, что тебе предоставлено, — сообщил Король, сопровождая свою речь не то присвистыванием, не то шипением, не то многократным эхо. — Наглая девчонка! Думала, раз я отпустил, то тебе больше не грозит никакая опасность?!

— Я убегала, — робко подала голос Тилли. — Я правда убегала, ты же видел…

— Вы слышали, она убегала! — обратился Король неизвестно к кому, и со всех сторон послышался смех. Тоненький, страшный, издевательский, бьющий по ушам и заставляющий сгорать со стыда. Кто же это смеётся?..

— Я же не виновата, что она ко мне прибилась, — произнесла Тилли, прикусывая губу. — Я же не виновата…

— Нет, виновата, — прошипел Король, и в его многократно усиливающемся голосе слышалось искреннее презрение. — Надо было скормить ту девчонку дракону и уходить самой!

— За что ты хочешь с ней так обойтись? — тихо спросила Тилли. — Что она тебе сделала?

— О, девочка, девочка, — голова на длинной змеиной шее укоризненно покачалась из стороны в сторону, и Тилли не могла отвести от неё взгляд. — Неужели какая-то златовласка для тебя дороже собственной деревни?

Тилли не хотелось об этом думать, но она не могла отделаться от неприятной мысли, что Король абсолютно прав: сколько времени Тилли потратила на ту девчонку! А могла бы быть уже далеко, намного дальше, чем теперь… Но нет, всё её доброта, дурацкая и никому ненужная. Теперь та девчонка под деревом дрыхнет, а Тилли стоит наедине со своей судьбой и не знает, куда ей деваться.

«Лучше бы и правда он меня ещё тогда слопал. Не пришлось бы мне убегать и стоять вот так, как дуре».

— Ну, раз ты настолько несерьезно относишься к моим словам… Лес не может оставить безнаказанной человеческую наглость.

— Глаза выколешь, что ли? — спросила Тилли, внутренне содрогаясь от страха…, но почему-то не такого сильного, как она ожидала. Конечно, девочке было мерзко представлять, как она будет ходить в абсолютной темноте, испытывая режущую боль на месте глаз, но Тилли к этому давно была готова. Не раз, возвращаясь поздно ночью домой, Тилли закрывала глаза, представляя себя абсолютно слепой, как мама. Ведь именно так и заканчивают «глазачи»: либо их съедают, либо они лишаются своих волшебных глаз — и этот вариант Тилли нравился, пожалуй, даже больше.

Хотя это, должно быть, ужасно больно.

— О, нет! Это слишком просто для такого проступка. Подумаешь, глаза! Я ел их тысячами: они не так вкусны, как человеческие сердца, и не способны насытить моё голодное брюхо. Нет, твой проступок куда страшнее и заслуживает большего наказания!

— Тогда что ты сделаешь? — озадаченно спросила Тилли. У неё закрались нехорошие, страшные подозрения. Неужели он нарушит обещание и кого-нибудь слопает? Нет, это же невозможно! Он слово дал!

«Это же феи, — лихорадочно думала она. — Слово дал, слово взял, и никакой разницы. На всё им, гадам, наплевать, так что и этот, пожалуй, нарушит».

Однако её размышления прервали слабые крики. Паучий Король неподвижно замер, и все его глаза обратились в сторону источника шума. Девочка тоже прислушалась, желая расслышать, кто же это ночью не спит, а ходит и голосит по страшному, темному лесу.

— Тилли! Тилли! — надрывался голос, и Тилли с ужасом узнала, чей это был крик.

— Ты знаешь его? — спросил Паучий Король, не сводя все свои восемь глаз с побелевшего лица Тилли.

— Н-нет, — выдала она скорее случайно, чем намеренно: её мысли были заняты другим и совсем не следили за языком. — Я правда его не знаю, честно!

Паучий Король наклонил к ней свою голову, так, что Тилли могла разглядеть через серую кожу чудовища тонкие чёрные вены. Они были очень длинными, и шли через всю шею вниз, к вороту пальто, так что казалось, будто они вырастали прямо из него.

— Зачем ты мне врешь, дитя, — печально произнёс Паучий Король, и сердце Тилли ухнуло куда-то в пятки.

— Нет, я не вру, — дрожащим голосом сказала она. — Нет, правда, не вру, я вовсе его не знаю!

— Тилли!!!

— Я правда его не знаю, — более уверенно произнесла Тилли, сжимая края юбки до побелевших костяшек. — Спроси его имя, и я не смогу назвать.

Паучий Король внимательно смотрел на неё. Он не сердился и не гневался, как в первый раз, но во взгляде его чёрных глаз не читалась ни одна человеческая эмоция — и Тилли это пугало.

— Никто не пытался обмануть меня так глупо, дитя, — наконец сказал он, и Тилли внезапно оказалась на земле. Она не знала, как так получилось: он не толкнул её, не сбил с ног, она даже не упала: просто в одно мгновение она стояла перед гигантским королем фей, а в другое — уже лежала на земле, все облепленная мелкими существами, похожими не то на крупных муравьёв, не то на птиц с человеческими руками. Несмотря на свой маленький рост, они держали её достаточно крепко, чтобы у девочки не было возможности вырваться. Поначалу Тилли даже пыталась это сделать: сначала она резко дернула левым плечом, затем правым — ничего не вышло. Лишь этих странных тварей довела до ехидных тихих смешков, больше похожих на стрекот кузнечиков.

Мальчишка вышел на полянку Паучьего Короля: он явно не видел истинного обличия и думал, что это такое же обыкновенное место, как и все поляны в лесу. Он смотрел по сторонам, держа в руках березовую рогатину, и кричал: «Тилли! Тилли!», даже не пытаясь вести себя осторожно. Тилли с негодованием подумала о том, что этот придурок даже с лисой не смог бы справиться; и с чего этот идиот вообще взял, что это хорошая мысль — пойти одному ночью в лес?! И разве она не приказывала ему идти домой?..

Паучий Король неподвижно замер, не издавая, кажется, никакого шума. Его шея втянулась внутрь, и его нельзя было заметить среди высоких столетних сосен. Передние лапы начали быстро-быстро плести паутину, создавая из ниоткуда тоненькие серебряные нити: каждая из них ползла дальше самостоятельно, словно по волшебству, неуловимо окружая беспечного мальчика плотным кольцом…

«Уходи!!! Убирайся немедленно, Паучий Король тебя сейчас убьет!!!», — хотела закричать Тилли, но из её рта не вырвалось и звука, а руки и ноги отказывались шевелиться, как будто бы крепко приклеенные к земле.

А паутина потихоньку становилась всё гуще и гуще, но мальчик упорно её не замечал. Возможно, он видел вокруг себя лишь толстые деревья с мрачными изогнутыми ветвями, возможно — длинные ряды кустарников, но точно не паутину, в которую он непременно попадёт. Паучий Король тем временем делал шаг за шагом, осторожно приближаясь к будущей жертве: было удивительно, как такое огромное существо может так бесшумно ходить по лесу, не колыхнув ни единый листик на земле и деревьях.

— Тилли! Тилли, где же ты! — продолжал надрываться мальчик, в то время как к нему приближался Паучий Король. Сердце Тилли сжималось от ужаса и безумного желания вскочить и хоть что-нибудь сделать, хоть как-то ему помочь. Неужели этот дурак ничего не видит?!