Холли Лайл - Месть Драконов Страница 7

Изыскатель продолжил:

— Да. Конечно. Я не могу подтвердить имена, поскольку интересовавшие меня лица проявили немалое усердие, уклоняясь от любых регистрации — и тщательно оберегая свое инкогнито. Как ни странно, именно эта осторожность в конце концов и навела меня на след. В ту ночь, когда исчез ваш предположительно убитый сын, пятеро молодых людей провели большую часть стоянок Дард и Телт в портовой таверне под названием «Отдых огнеглотателя», коротая время за выпивкой, игрой в псов и коршунов, а также в кости, и в спорах друг с другом, в ходе которых они бились об заклад. Очевидно, они принадлежали к верхам общества — четверо не скрывали мечей, а пятый был вооружен двумя длинными кинжалами. Все были отлично одеты. По описанию очевидцев, среди них был высокий и стройный блондин со шрамами на лице… О нем говорили, что этот хвастун и сноб был одет исключительно в дорогие шелка; другой, пониже ростом, носил заплетенные в косичку длинные волосы и показался очевидцам человеком более спокойным. И вдумчивым. Работающая в этом заведении шлюшка сказала, что посидела у него на коленях и попыталась уговорить подняться с нею наверх, однако он отказался, хотя она и почувствовала, что пробудила в нем интерес. Он сказал ей, что ждет друга, и когда тот появится, им придется немедленно уйти. Объяснять ей, кто этот друг и куда они собираются, он не стал… Причем проявил при этом такую непреклонность, что девка хорошо запомнила его. Называл он себя Паратом Бейджером.

— Парат Бейджер, надо же… — восхитилась Имогена против собственного желания. — Парат Бейджер… А скажи мне, не носили ли его друзья имена Соин, Чиджер, Торхет и, может быть, Фардж?

Слова Имогены поразили Изыскателя.

— Откуда вы узнали? Нет, о Торхете никто не упоминал, но Чиджер и Фардж там были. Еще один носил имя Рубджият.

— Мальчишки получили классическое образование. Бейджер — это «бог зелени» из классических мифов древней Иберы, тогда она еще называлась Вейс Трароин, включала в себя значительную часть нынешней Стрифии и входила в Касрийскую империю. Чиджер являлся «богом пурпура» в тех же самых мифах. Фарджем назывался «бог синего цвета», а Рубджият считался «богом, цвета не имеющим»… Я удивлена, что кто-то из них воспользовался этим именем.

Имогена поняла, что Изыскатель против собственной воли заинтересован ее словами. Она почувствовала, как он наклонился к ней, как участились его пульс и дыхание.

— Почему?

— Бог, не имеющий цвета, был связан с несчастьем. Я готова предположить, что парни зарезервировали это имя для моего опоздавшего на их встречу сына. В конце концов несчастья — это его специальность.

— Значит, вы уверены, что это были именно они?

— Я бы поставила за это на кон твою жизнь. — Услышав эту милую шутку, Изыскатель напрягся, и она опять улыбнулась. — Но чтобы я не совершила непоправимой ошибки, выкладывай все остальное.

Она услышала, как он сглотнул.

— Как вам угодно. Тот, которого свидетели посчитали самым старшим, был коротко острижен. Шлюшка также припомнила его. Она говорила, что ей показалось, будто он лысеет и потому бреет голову наголо, чтобы скрыть это. Этот был груб с ней; сказал, что не нуждается в услугах девиц такого пошиба. Еще один показался всем удивительно бледным, и двое свидетелей сравнили его лицо с полной луной. Фортуна ему явно благоволила, и он успел выиграть у этих двоих целую кучу денег, прежде чем оставил таверну. О последнем же не упоминал никто, пока я не спросил, уверены ли они в том, что молодых людей было четверо, а не пятеро. Только тогда многие из свидетелей вспомнили пятого, сидевшего за тем же столом.

— Это наверняка Джейм, — предположила Имогена. — Он обладает удивительной способностью оставаться незаметным. Это истинный дар.

— Безусловно, — согласился Изыскатель.

— Ну что ж. — Она защипнула пальцами складку на подоле шелкового платья… привычка эта, выдававшая ее беспокойство, была приобретена Имогеной уже после того, как она потеряла зрение. Прикинув в уме возможные варианты, она сказала: — Ты нашел их. У меня нет в этом сомнений. Но где же они теперь? И что с ними стало?

— Проигравшиеся мужланы проследили их путь до гавани, где все пятеро поднялись на корабль. Названия судна никто не сумел припомнить. Поэтому я обратился к регистрационному Журналу Порта. В ту ночь вышли в море несколько кораблей, поскольку прилив и ветер были благоприятны для плавания. Нужное судно определить сразу не удалось: капитаны указывали только груз и место назначения, и ни один из них не зарегистрировал пассажиров на борту. Однако один из кораблей — «Сокровище ветра» — был записан в портовом журнале как направляющийся в колонии с грузом плодов и древесины. Сведения эти удостоверяла подпись некого К. Петелли. В купеческом регистре никаких Петелли не значится… в списке судовых капитанов присутствуют двое ныне здравствующих Петелли, однако оба они не имеют отношения к этому кораблю, который под погрузку не становился и в колонии не прибывал. Он внесен в регистр Сабиров и является вспомогательным судном, которое находилось в ремонте в сухих доках, вновь было спущено на воду, получило новый экипаж, но, как всем прекрасно известно, так и оставалось с пустыми трюмами. Я по-прежнему не могу доказать, что ваш сын и его друзья отплыли именно на этом судне, но готов поручиться за все корабли, отплывшие в ту ночь… более того, и в последующую неделю. Эти суда отправились именно в том направлении, какое было указано в журнале, и занимались по пути именно тем, чем следовало.

Имогена фыркнула.

— Ну, я сомневаюсь в том, что ты можешь поручиться за каждый корабль. Наши воды кишат пиратами, и кроме того, найдется не одна дюжина кораблей, которыми мог воспользоваться мой сын со своими друзьями. А теперь скажи мне, куда они направились?

— Не знаю. «Сокровище ветра» не заходил ни в одну гавань из тех, чьи журналы доступны мне. Я ожидаю вестей из Колонии Кендер, с берега Прихоти Изыскателя и из поселения на Сабирском Перешейке, однако не надеюсь на положительные результаты. Я могу указать наверняка лишь те места, где их нет.

— Понятно. Значит, ты не можешь сообщить мне то, что я более всего хочу узнать. — Она умолкла, предоставив Изыскателю возможность прочувствовать эти ее слова, обдумать малейшие последствия ее неудовольствия. Затем Имогена изрекла: — Тем не менее ты проявил похвальную дотошность.

Изыскатель вздохнул с облегчением:

— Значит, вы довольны?

Откинувшись на спинку кресла, она ответила:

— Ты убедил меня. А я хотела услышать от тебя убедительные факты. Что же касается удовлетворения… твоя информация едва ли способна вызвать во мне подобное чувство.