Сергей Смирнов - Дети выживших Страница 70

Перегруженная купеческая галера, кренясь на бок, доползла до выхода из гавани. Гребцы гребли не в такт, весла сцеплялись друг с другом, галера поворачивалась то вправо, то влево. С бортов её гроздьями свисали люди и вопили, заглушая команды.

Но вот галера зацепилась за волнолом, ее развернуло. Послышался треск, и корабль начал быстро погружаться в воду боком. Вода вспенилась, из пены лезли люди и отчаянно цеплялись за палубные надстройки и ванты. Еще миг — галера опрокинулась.

Выход из порта оказался перекрыт.

Самбрий стоял у окна в кабинете начальника порта Термиса и с неудовольствием наблюдал за тем, что творилось в гавани.

— Ну, хорошо хотя бы это, — проворчал он, указывая на затонувшую галеру. — Надо вывести туда еще пару кораблей, пробить днища и затопить. Таким образом мы обезопасим себя со стороны моря.

Термис был не в духе. Он бросил взгляд за окно и сказал:

— Это безумие. Они оставят нас совсем без судов.

— Война, Термис, — отозвался Самбрий. — Потом, после войны, жизнь наладится, а у города достаточно средств, чтобы выстроить новый флот — и не один.

— Это после сегодняшней-то паники? — уныло возразил Термис. — Богачи уже затаились — по крайней мере те, которые не успели покинуть город. Ну, а бедняки потеряют и то, что имели…

К вечеру паника улеглась. На Северной дороге к городу показалась темная масса войска, и Самбрий, оценив ее на взгляд, понял, что стены Эль-Мена могут и не устоять.

Будэр сбил заградительные отряды и подъехал под самые городские стены. Ров, прорытый когда-то вдоль стены, давно уже был забит мусором и грязью, а мосты, перекинутые через ров, не поднимались. Правда, величина ворот внушала уважение. Эль-Мен был городом судостроителей, и ворота не должны были мешать доставке в город самых крупных и объемных грузов.

— Придется штурмовать, — с неудовольствием заметил Будэр свите. — Ладно, лагерем встанем вон в том городке. И еще — пошлите гонца к Лухару. Взял ли он Ардскую Стену? Как бы не пришлось высылать помощь нашему мальчику.

Он засмеялся и повернул коня.

Лухар появился вечером, перед закатом.

— Амза скоро будет здесь, — сказал он, улыбаясь одним уголком рта.

— Добрые вести, добрые, — кивнул Будэр.

Он лежал на кошме во дворе дома, выбранного под свою ставку. Посреди двора на очаге уже кипела вода в казане, и родичи свежевали ягнят для шурпы.

— Значит, Стена взята? — лениво спросил он.

— С двух сторон, одновременным штурмом, — подтвердил Лухар. — Вернее, это был не штурм, а просто избиение редких защитников.

— Куда же девалось войско арранта? — с интересом спросил Будэр.

— Это было никуда не годное войско. Мы рассеяли его сразу же, на подходе к Стене. Кстати, самого арранта я привез. Если хочешь — можешь поговорить с ним.

— Да, конечно, — недовольно сказал Будэр, не ожидавший такой прыти от мальчика. — Попозже. Сначала — праздничный той и угощение всем.

Он грозно глянул на кровников, суетившихся у очага, топнул ногой в мягком юфтевом сапожке.

— Слышали? Всем!..

Наррония

Магистр очнулся. В комнату веяло прохладой: южный ветер сменился на северо-западный; он принес влагу и свежесть.

— Почему открыто окно? — обеспокоенно спросил магистр.

— Чтобы тебе не было душно, магистр, — ответил Армизий. Он сидел в прежней позе, лишь переставив кресло поближе к кровати.

За окном были сумерки, и в комнате тоже было полутемно. Ветер надувал легкий прозрачный занавес на окне.

— А где… Селло?

— Он ушел, магистр.

— Ушел… — повторил магистр и пожевал губами. — Без моего приказа… А куда?

— Не знаю, он не сказал. Может быть, вместе с войском хуссарабов.

Магистр задумался, потом встревожено приподнялся:

— Я спал?

— Спал, магистр… И говорил.

— О чем?.. — не понял Астон.

— О крестах на рубашках, которые усеяли альпийские луга. О мертвых детях. О девочках, переодетых мальчиками — они тоже хотели освободить тех, кого ты называл христиане.

— А-а… — Астон откинулся на подушки. Долго молчал, что-то обдумывая. Потом сказал:

— Знаешь, о нашем походе осталась поговорка. Она звучит приблизительно так: На берег Дурацкий ведёт ум ребятский…

Он помолчал, улыбаясь чему-то. Потом встрепенулся:

— Как долго я спал, Армизий?

— Долго. Мне показалось — целую вечность.

— А где тот варвар?

— Шумаар? Он ушел еще раньше, магистр.

— И вы его не задержали?

Армизий вздохнул.

— Его пытались задержать. Но в городе сбесились все собаки и перекусали стражу. А потом они стаей вышли за ворота и последовали за хуссарабом.

— Куда? — обескураженно спросил Астон.

— В пустыню.

Магистр вдруг рассмеялся дробным старческим смехом.

— Хуссараб-пустынник. Забавно. Впрочем, он не хуссараб. Он аххум…

Магистр вздохнул и повертел высохшей птичьей головой.

— Почему так темно?

— Чтобы свет не мешал тебе спать, магистр.

— Но я уже проснулся! Зажги свет.

Армизий покорно поднялся, вышел и вернулся с горящими свечами в тройном подсвечнике.

— Свечи, — удовлетворенно кивнул Астон. — Из моего волшебного ящика. Я много лет не трогал их. Берег до последней минуты… Постой, а что это у тебя в руке?

Армизий поставил подсвечник на стол, сел, и развернул лист тонко выделанной тростниковой бумаги.

— Это письмо.

— Мне?

— Да, магистр.

— Как интересно. От кого же?

— От варвара Шумаара.

— Дай сюда!

Армизий подал письмо. Астон покосился на Армизия:

— А кто разрешил тебе читать мои письма?

— Оно не было запечатано. И человек, передавший его, никаких указаний не сделал. Он сказал только — передай этот листок менгисту.

— Так и сказал — менгисту?

— Да. Так хуссарабы выговаривают слово магистр.

Астон быстро пробежал письмо глазами.

— Но здесь всего одна строка. И подпись. Странно. Чистейшая латынь. Ты читал его? Впрочем, о чем это я… Ты знаешь совсем другую латынь, ту, которую я приспособил для дикарей. Прости.

— Я читал его, — серьезно сказал Армизий. — И всё понял.

— Да? Какой же ты понятливый! Что-то раньше этого за тобой не водилось…

— Время течёт, магистр. Безвозвратное время…

Астон удивленно посмотрел на Армизия.

Армизий кивнул.

— Я знаю. Это стихи.

— Черт возьми! Долго же я спал! — Астон поскрёб абсолютно голую, лишенную растительности голову. — Пока я спал, дикий народ узнал стихи Вергилия.