Алексей Евтушенко - Колдун и Сыскарь Страница 73

Сыскарь слегка потряс головой. Башка побаливала. Не сильно, но тем не менее. Что там к ужину было, самогонка? Она, родимая. Вот зачем, спрашивается, пить в дороге да ещё в незнакомом месте? Ты ж, Андрюша, хоть и бывший, но мент, должен понимать. Чревато это. Кто ж знал? Не хотелось людей обижать. Фрол этот так искренне предложил… И ведь с нами пил, паразит! Что же они нам подмешали? Потому что не мог я с одного стакана так вырубиться, что не почуял, как меня вяжут. И Симай не мог. Блин с чебурашкой, а где Симай?!

— Симай, — позвал негромко, — ты здесь, Удача?

— Здесь, — отозвался напарник ясным голосом. — Лежу вот и боюсь тебя окликнуть. Хорошо, ты первый голос подал. Как нас, а? Словно детей малых. Ладно ты, человек пришлый, вообще из другого мира. Но где, спрашивается, было моё чутьё? Я ж кэрдо мулеса, призраков и духов днём вижу!

— Устали мы, — напомнил Сыскарь. — Ночь без сна, день в седле. Напиток ещё твой бодрящий… Вот и лоханулись. Да и не духи это, люди. Поди знай, что у них на уме.

— Лоханулись — это окунулись в лохань с говном? — предположил Симай. — Красное словцо, надо будет запомнить.

— Что-то в этом роде, — невольно засмеялся Сыскарь. — Ладно, напарник. Лоханулись так лоханулись, с кем не бывает. Как выбираться будем?

— Как-как… каком кверху. Не знаю.

— Руки бы развязать… Чёрт, крепко стянули, гады. На совесть. Одно хорошо, сразу не убили. Значит, мы им зачем-то нужны. Вот только зачем…

— Может, зубами? — предложил Симай.

— Что — зубами? — не понял Сыскарь.

— Верёвки попробовать развязать. Ну-ка, повернись так, чтобы я дотянулся. Зубы у меня крепкие — хоть гвозди перекусывай.

— Хм. Неплохая мысль. Сейчас…

Однако осуществить задуманное не удалось. Над головами прогрохотали шаги, со стуком откинулась крышка погреба, и в кромешную подпольную тьму проник желтоватый свет свечи.

— Лезьте в погреб! — приказал грубый мужской голос. — Живо!

— Руки хоть развяжите, изверги… — отозвался другой, показавшийся Сыскарю знакомым.

— Обойдёшься. Пошёл, говорю!

Послышался удар, негромкий вскрик, и слабый свет заслонила фигура, пытающаяся спуститься со связанными за спиной руками вниз по приставной лестнице. С трудом, но фигуре это удалось.

— Теперь ты, девка!

— Ой, да как же…

— Пошла, сука!..

На этот раз свет заслонила невысокая фигура в платье. И, как только голова женщины (девушки?) оказалась ниже пола, крышка погреба захлопнулась, погрузив погреб в прежнюю непроглядную тьму.

Глава 28

— Не вижу ничего, Харитон Порфирьевич. И страшно мне.

— Это обычный погреб. Чего здесь бояться? И видеть тебе ничего не надо. Садись, вон, прямо на землю.

— Ага, чего бояться… А вдруг тут крысы? Погреб же!

— Дарья, ты с каких пор крыс бояться стала? Крестьянская деваха, а туда же — крысы ей. Тьфу.

— Была б я крестьянской девахой, лучину б сейчас жгла да мужу одёжу штопала, а не сидела в подполе с путами на руках!

Голоса умолкли, слышно было, как пытаются устроиться в полной темноте со связанными руками вновь прибывшие.

Кто ищет, тот всегда найдёт, усмехнулся про себя Сыскарь. Хотели найти похищенных? Вот они. Сами, можно сказать, пришли. А насчёт места встречи и обстоятельств, извините, уговора не было, что свершиться сие при свете дня, при полной безопасности и, как говорится, непротивлении сторон. Нет, ну это надо было так по-дурацки влететь… Интересно, почему молчит кэрдо мулеса?

— Как здоровье, Харитон Порфирьевич? — будто услышав мысли напарника, вполголоса осведомился цыган.

— Симай?! — воскликнул управляющий, видимо, от неожиданности чуть не пустив петуха.

— Тсс-с, не так громко. Пусть думают, что мы не знакомы.

— Господи… — почти до шёпота понизил голос Харитон Порфирьевич, — ты-то как здесь оказался? И Андрей с тобой?

— Увы, — сказал Андрей. — Оба тут. Попали, словно кур в ощип.

— Кто это здесь с нами, Харитон Порфирьевич? — подала голос Дарья.

— Друзья, Дарья Сергеевна, мы друзья, — заверил Симай. — Хотели вам помочь. Жаль, не получилось. Но отчаиваться рано.

— Или поздно, — вздохнул управляющий. — Не хочу пугать и пугаться самому, но, по-моему, намерения у наших похитителей назвать добрыми нельзя. Боюсь, лишат нас жизни ещё до утра и на этом всё закончится.

— Что вы такое говорите, Харитон Порфирьевич, — тихо, но твёрдо сказала Дарья. — Надо верить и молиться. Господь не допустит нашей смерти.

— Вы, Дарья Сергеевна, в вампира натурального влюблены, и при этом на Господа надеетесь? — насмешливо спросил Симай. — Ну-ну.

— А вот это уже совсем не ваше дело, в кого я влюблена! — горячо ответила девушка. И, помолчав, тихо спросила. — Вы… вы видели Бертрана?

Они как раз успели вкратце рассказать друг другу о том, что с ними произошло с прошлого вечера, когда наверху снова грохнула откинутая крышка погреба и всё тот же грубый голос просипел:

— Девка и старик — наверх! Да поживее. Цыган и верста коломенская готовьтесь, — и, хохотнув, добавил: — Долго ждать не придётся.

Брюс крайне редко пользовался Книгой для достижения своих целей. Не потому, что боялся — мало было на свете вещей и явлений, могущих напугать генерал-фельдцейхмейстера. Разве что гнев государев. Да и то не всякий. Нет, Книги Яков Вилимович не боялся. Хоть и заключала она в себе местами тайны столь глубокие, древние и страшные, что другой бы на его месте при одном намёке на возможность их узнавания и использования, немедленно бы жидко обделался, а то и вовсе помер от страха. Книгу он просто не любил (это была одна из причин). И как раз за то, что собранные в ней магические рецепты — те, которые он сумел расшифровать, работали. А почему они работают, Брюс не знал. И это незнание очень его огорчало. Мало того, Яков Вилимович понимал, что узнать, проследить всю цепочку от причины до окончательного следствия ему не удастся никогда. Не хватит жизни. Правда, он подозревал, что в Книге наряду с прочими великими тайнами зашифрован и рецепт эликсира вечной молодости, но пока до него не добрался. Да и вообще сомневался в том, стоит ли в случае обнаружения и расшифровки оного рецепта им воспользоваться. И не только им.

Здесь как раз крылась и вторая причина, по которой Брюс редко использовал Книгу. Соблазн, ответственность и плата. Поддаться соблазну и стать практически всемогущим, можно. Во всяком случае, было бы крайне интересно попробовать. Но лишь в том случае, если ты точно осознаёшь меру ответственности — раз и готов за это заплатить — два. Если же не осознаёшь и не готов, то забудь о соблазне и займись насущными заботами. Теми, в которых ты понимаешь. Например, дальнейшим расширением заводского дела и укреплением артиллерии российской. Не получается забыть? Опять меряй ответственность и готовь плату. И так по сужающимся кругам, до тех пор, пока окончательно не осознаешь, что тебе нужно и не примешь решение. Хлопотно, в общем. И здоровья съедает пуще любого Всешутейшего Всепьянейшего и Сумасброднейшего Собора, устраиваемого государем Петром Алексеевичем. Выпитый кубок Большого Орла потом и выблевать можно. А вот любознательность свою неуёмную, желание познать тайное да запретное хрен выблюешь. Недаром на Руси говорят, что горбатого только могила исправит.