Таис Сотер - Простые вещи Страница 74

— Вы считаете меня дураком? — уже спокойнее сказал роанец. — Я отлично знаю, что вы поддерживаете канцлера во всем. Если вы не захотите, то ни одно мое доказательство не покажется вам убедительным.

— Ценю вашу смелость, пан Котовский. Поэтому пока рекомендую: не стоит распускать слухи о том, что канцлер выступает за отмену монархии и тайно поощряет подполье. Вы не отделаетесь депортацией, если и дальше так продолжите.

— Я выступаю за честную игру, — упрямо ответил Котовский.

— Это политика, здесь не играют честно. Своей прямотой, граничащей с глупостью, вы вредите самому себе. Но признаюсь, вы мне во многом симпатичны, поэтому дам небольшой совет.

— Уехать из Грейдора? — устало спросил Котовский. — Спасибо, я уже не раз слышал это.

— Нет. Другой совет. Не пытайтесь подружиться с теми, кого считаете своими противниками. Лучше добейтесь настоящего уважения от возможных союзников. Одной благосклонности императора мало, чтобы с вами считались.

— Я не пытаюсь переманить вас на свою сторону, просто хочу, чтобы вы дали мне шанс. Поверьте, мертвым я принесу гораздо больше проблем вашей службе, чем живым.

— Об этом можете не беспокоиться. Император лично попросил проследить, чтобы никто из врагов вашей семьи до вас не добрался.

— Я опасаюсь отнюдь не этих врагов.

— Довольно, — жестко остановил Анджея менталист. — Я вас услышал. Пока вы действуете в рамках разумного, я не буду вам мешать, но не ждите от меня большего. И, будьте добры, держитесь подальше от моего племянника и Софии Вернер.

Шефнер был удивительно груб с роанцем, особенно учитывая то, что говорил с возможным наследником трона.

За моей спиной вскрикнул Петер, заставив меня обернуться. Он стоял с ножом в руке и мрачно рассматривал окровавленный палец.

— Порезался, — трагично сообщил мне.

Я закатила глаза.

— Ну что ты как маленький? Давай посмотрю.

Порез кровоточил довольно сильно, но был неглубоким, поэтому, промыв его холодной водой, я обмотала палец салфеткой. Усадив Шефнера-младшего, чтобы не мешал мне, дорезала сыр и бекон.

— Нанял бы ты слугу. Не дело барону самому себе готовить.

— Да я дома не ем почти. А уборкой занимается приходящая прислуга два раза в неделю.

— Неужели и одеваешься сам? — восхитилась я.

— Издеваешься? — грустно спросил Петер. — Посмотрел бы я на тебя, если бы у тебя был такой же дядя, как у меня.

— А что не так?

— Я прошлого своего слугу уволил потому, что он слишком хорошо обращался с оружием и регулярно куда-то пропадал. Угадай, где я его потом встретил?

— В СБ? — хмыкнула. — Следовало ожидать. Твой дядя столь же предусмотрителен, как ты беспечен. Хотя порой вы оба меня удивляете, являя совсем иные черты.

Отвлекшись, я не дослушала разговор, а затем и чай подоспел. Поставив все на поднос, позволила Петеру любезно открыть передо мной дверь.

Котовский и господин Шефнер к нашему появлению уже успели поговорить. Но, судя по скрещенным рукам одного и презрительной улыбке другого, к полному согласию не пришли.

Шефнер с сомнением посмотрел на черствое печенье, на покосившиеся и разваливающиеся бутерброды и предпочел ограничиться чаем. Котовский оказался не столь придирчив. Ел он с таким аппетитом, что я даже умилилась.

— Как ваше здоровье? — спросила я, удостоверившись, что роанец уже успел утолить голод.

— Гораздо лучше.

— Я восстановил некоторые истончившиеся чары, — сказал Петер. — Удивительно, что Хайнц этого не сделал.

— Он сказал, что не рискнет вмешиваться в чужую работу, которую не до конца понимает, — пояснил Котовский.

— Старые мастера осторожны. Они знают, к чему может привести неосмотрительность и излишняя смелость мага, — заметил Шефнер. — Обратившись к столь молодым и неопытным артефакторам, вы рискуете не только собой, но и ими.

Роанец кинул на меня сомневающийся и тревожный взгляд.

— Мне не хотелось бы рисковать фрейлейн Софией!

— Поверьте, я уже давно выросла из студенческих ошибок, — снисходительно ему ответила.

— Свидетельством чему, полагаю, является ваша прическа, София.

Я бросила на Шефнера-старшего уничижительный взгляд, но тот подмигнул, заставив меня покраснеть.

Петер внезапно поднялся и вышел. Вернулся через минуту с тетрадью в руках.

— Вот, вспомнил. Я вчера перерисовал кое-какие узоры со спины пана Котовского и попытался расшифровать некоторые плетения. В основном какая-то чушь получилась. Может, ты увидишь смысл?

Я углубилась в записи, сделанные торопливым и малоразборчивым почерком, кое-где дополненные рисунками. Там, где Петеру было совсем непонятно, он оставлял на полях знак вопроса. Я ткнула в один из них:

— Вот тут. Это не знаки Рейгара, а «щит богов». Старая северная школа, мне рассказывал про нее дед. Поэтому и итоговая формула у тебя получилась неправильная. Так что это не чары для улучшения надоев у скота, а оберег против порчи древесины… О, это тоже весьма странно.

— Порча древесины? — растерянно переспросил Котовский. — Надои у скота?

— Видите, вы попали в надежные руки, — доверительно сказал ему Шефнер. — София, вы можете взять эту драгоценную тетрадь с собой и изучить ее дома.

— Да, нужно во всем разобраться, прежде чем приступить к работе непосредственно с объектом, — кивнула я, не поднимая взгляда от записей.

Роанец грустно вздохнул.

— Не обижайтесь на Софию, пан Котовский, — снисходительно посоветовал менталист. — Поверьте, быть объектом для исследований гораздо лучше, чем болванкой для экспериментов. Это показывает вашу ценность в глазах артефакторов. Пойдемте, София, я подвезу вас до дома. А то еще врежетесь по дороге в какой-нибудь столб.

Я была столь увлечена, что даже не стала спорить с Шефнером, позволив себя увести. У дома нас уже ждал автомобиль главы СБ, и в этот раз Мартин был не за рулем, а сел рядом со мной на заднее сиденье и назвал водителю мой адрес. Затем нажал куда-то, и пассажирский салон отделился от кабины перегородкой. Я и не знала, что здесь такое есть!

— И зачем вы это сделали? — с подозрением спросила.

— Мне просто хочется побыть с вами немного вдвоем. Разве это такое преступление?

У Шефнера в голосе опять появились подозрительные интонации. В последний раз я слышала их на нашем свидании. Поэтому я отодвинулась к противоположной дверце автомобиля и, прижимая тетрадку к груди, подарила магу хмурый взгляд. Смотреть ему в глаза было ошибкой. Потому что желание, плещущееся на дне темно-карих глаз, заставило меня почувствовать себя уязвимой. Перед ним самим и его чувствами я оказалась гораздо беспомощнее, чем перед его магией. В этот момент я уже проиграла. Поэтому когда Мартин потянулся ко мне, не пыталась его остановить, а сама подставила губы и лицо под его поцелуи. И ответила ему, сначала робко, а затем с таким пылом, как будто могла жить, только пока у нас было одно дыхание на двоих.