Gamma - Цели и средства Страница 78

— Эван, заходи – позвал он негромко, чтобы не беспокоить Дору.

Эван понятливо не стал стучать в дверь и вошел. Потянул носом, остановился на пороге.

— Я не вовремя? Тонкс плохо? Помощь нужна?

— Она уже спит, – Рем потер руки, остро пахнущие лекарственной мазью. – Заходи, говорю же. Ты же, наверное, по делу?

— Посоветоваться надо.

— Это можно. Чаю заваришь? Андромеда в гостях, вся надежда на тебя.

Эван, хоть и сказал, что хочет посоветоваться, молчал, пока не приготовил чай. Потом он сел у камина, сгреб воротник свитера и сообщил:

— Макгонагалл предложила мне должность декана.

Рем отхлебнул ароматного чаю и пожал плечами:

— Ты разве не к этому стремился?

— Чего? – Эван, кажется, вполне искренне оторопел.

Рем отпил еще чаю и взял печенье.

— Посуди сам. Ты начал помогать Синистре советами еще в сентябре, а история с Маленьким Джоном все расставила по местам. Твое назначение – формальность.

— Вот и она так сказала, – пробормотал Эван.

— Значит, вступай в должность. Думаю, Синистра только обрадуется.

Эван откинулся в кресле и поскреб колючий подбородок. Рем не сдержал улыбки: эту позу он видел десяток раз и точно знал, что она означает. Решение принято.

— Что ж, пожалуй, ты прав. Мое назначение пойдет на пользу Дому.

Рем перестал улыбаться.

«Это не обсуждается, это для общей пользы», – сказал Северус Снейп с нескрываемым отвращением. В руке он держал кубок свежего аконитового зелья, безупречного, насколько мог судить Рем.

Этот разговор произошел в самом начале девяносто второго. Хогсмид, как всегда, был засыпан снегом по самые крыши, в темной комнатке на втором этаже «Кабаньей башки» гуляли сквозняки, но на жилье поприличнее Рем замахиваться не стал – берег деньги.

Денег не хватало: работая учителем на замену, не разбогатеешь, а выглядеть надо прилично. Приличный кусок зарплаты отъедали зелья: не ходить же неделями с укусами и синяками! – и безжалостный гоблинский кредит. На гоблинское золото Рем устроил убежище в родительском доме, поскольку прятаться в Визжащей хижине уже давно не имело смысла: взрослого оборотня тамошние двери не удержат. Из оставшихся крох еще предстояло выкроить на очередное скромное подношение в отдел магического транспорта, чтоб лицензию на аппарирование не отобрали – волшебным тварям‑де не положено.

Так что и на новую мантию он не разорился, только залатал особенно вопиющие дыры на старой. Трепать ее все равно приходилось нечасто: когда наведывался в министерство и заодно на Диагон–аллею, зелий прикупить. И теперь вот – Дамблдор вызвал.

К чести Дамблдора, он сдержал обещание и не трогал его, с тех пор как распустил Орден Феникса. Правда, уточнил, не хочет ли Рем присмотреть за мальчиком, но Рем понимал: найдутся кандидатуры получше, чем оборотень. Да и не мог он подолгу оставаться на одном месте, соседи начинали коситься. Выбранная работа в этом смысле подходила как нельзя лучше: он успевал исчезнуть прежде, чем странности в его поведении становились заметны. Выходить в школу в безопасные дни, в другие же – прятаться в родительском доме, благо тот на отшибе.

Теперь же, кажется, забрезжила возможность не запираться в подвале. Дамблдор расхаживал по темной комнатушке и рассказывал об изобретении Дамокла Бэлби, а в углу молчал Снейп, сжимая темную флягу с зельем. Пробка и его рукав пахли этим зельем, резко, тревожно, Рем путался в успокаивающих словах и ждал, когда же Дамблдор перейдет к главному – когда и на каких условиях можно получить аконит.

— Первую порцию Северус приготовил на пробу, мы проверим, действует ли он как нужно. Если подействует, Северус будет готовить тебе аконит, а я – передавать.

Рем с сомнением взглянул на черную фигуру в углу – будет? Не сдержался, уточнил вслух.

Снейп взмахнул палочкой, превращая щербатый стакан на столе в кубок, опрокинул в него флягу и отчеканил:

— Это не обсуждается, это для общей пользы.

Об этой пресловутой пользе Рем слышал потом сотни раз. Год, вернее, полтора спустя, когда Рем приехал в Хогвартс в качестве учителя защиты от темных искусств, Северус процедил, что не видит особой пользы от его присутствия в школе. Дамблдор видит, – коротко ответил Рем тогда. Не будешь же рассказывать, как убеждал его директор: мол, Блэк сбежал, и если присмотреть за Гарри есть кому, то кто присмотрит за Северусом? Ты же не хочешь, чтобы он нашел Сириуса раньше всех…

После, в доме Блэков, Снейп при первом удобном случае шипел, что Блэк бесполезен: видимо, не было в его представлении более тяжкого оскорбления. И добился своего… Впрочем, Рем понимал, что безо всяких подначек Бродяга не усидел бы дома, когда Гарри в опасности. Они все были там, и любой из них мог угодить под заклинание безумной Беллы. Кстати, желая задеть Сири особенно сильно, Снейп добавлял, что пользы Дамблдору от него не больше, чем Темному ордену от Беллы Блэк.

Его же, наверное, считали полезным обе стороны.

Человек ценен настолько, насколько он нужен для общего блага. И высокой цели. Тогда, в Ордене, Рем понимал, во имя какой цели они рисковали карьерами и жизнями, за что погибли Боуд, Амелия, и Гестия, и остальные, и сам Дамблдор в конце концов. И Снейп. Чтобы остановить Волдеморта.

С Северусом ему еще довелось поговорить, вернее, не с Северусом уже, но с портретом директора Снейпа. Он знакомо скривил губы:

— Выкарабкался, оборотень? И правильно. У тебя сын и жена, ты им нужен.

— Мне жаль, Северус, – начал он тогда, и Снейп прервал его взмахом руки.

— Не стоит. От моей смерти было больше толку, чем если бы я выжил. Так что найди себе занятие более полезное, чем сожаления перед портретом мертвого врага.

Рем не помнил, что ответил тогда и ответил ли что‑нибудь вообще. В конце концов его и вправду ждало множество более полезных дел: играть с Тедди, гулять с Дорой – каждый день еще на десяток шагов дальше, поговорить с Андромедой, она опять вернулась сама не своя после встречи с сестрой… Была ли в этом польза или что‑то другое? Снейп сказал бы – польза. Тедди нужны мать и бабушка, желательно здоровые и спокойные, – значит, нужно позаботиться о них. Наверное, он был прав, Рем сам не смог бы объяснить, что ему не нравится. Он не думал о целесообразности, он любил, но Снейп сказал бы, что любить своего ребенка – это инстинкт, природа всегда целесообразна. Спорить со Снейпом было тяжело, с мертвым Снейпом – еще тяжелее. Спорить с Эваном Смитом… Рем хотел было сказать себе, что не пробовал, но вовремя спохватился: а не этим ли он занимается уже два месяца?

В камине громко треснуло. Эван вздохнул, поворошил уголья.

— Что замолчал, Люпин? Тебе вдруг разонравилось решение Макгонагалл?