Дженни Вурц - Корабли Мериора Страница 78

Дакар остановился. Он решил вести себя так, словно дела Аритона его не касались. Засунув большие пальцы за пояс, он спросил:

— Собрался в путь?

— Да. В Корабельную Гавань, — ответил Аритон, явно намекая, что Дакар может отправиться вместе с ним. — Двоих конь Асандира вряд ли выдержит. Можем ехать на нем поочередно.

Дакар чувствовал, что вот-вот задохнется от ярости.

— Можешь ехать куда тебе угодно, но один. Я с тобой не поеду.

— Я только предложил.

Аритон ослабил ремень седельной сумки, запустил туда руку и извлек небольшой кошель, который тут же перебросил Дакару.

Кошель ударил Безумного Пророка в грудь. Дакар попятился, но сумел его поймать. Мешочек не отличался красотой; его прокопченная ткань остро пахла дымом. Зато внутри приятно позвякивали монеты.

— Это твоя доля.

Вскочив на коня, Аритон обернулся и добавил:

— Надеюсь, теперь ты разумнее распорядишься деньгами и не спустишь их на дешевых девок.

— Ублюдок! Ты заранее знал, что я не поеду с тобой. Докучливый сукин сын — вот ты кто!

Жаворонки торопливо упорхнули прочь.

— Что касается твоего первого утверждения — кто же спорит. Грубо, зато коротко и ясно.

Повелитель Теней язвительно рассмеялся и вскинул брови.

— Ну а насчет второго… Зачем же ты обижаешь Лизаэра? Ты ведь, кажется, считаешь его своим другом. Подумай, кем тогда является его мать? Она у нас общая.

Черный конь, которому надоело гарцевать на одном месте, радостно взмахнул хвостом и поскакал к дороге. Дакар схватил валявшийся под ногами обломок дерева и запустил вслед Аритону. Топая ногами, он выкрикивал самые грязные и отвратительные ругательства, пока у него не зазвенело в ушах. Однако легче ему не стало.

Иногда судьба обходилась с Дакаром, точно разъяренная шлюха, которой не заплатили за ночь удовольствий. Хорошо хоть дорога успела просохнуть после дождя. Пожалуй, это было единственной мелкой радостью начинавшегося дня. Все остальное почему-то лишь злило и раздражало Безумного Пророка.

К югу от Джелота дорога расставалась с побережьем и вилась по узким долинам, окруженным невысокими, но крутыми скалами, на вершинах которых росли стройные ели. Подобно кружевному воротнику, какие любили носить вдовы, она долго огибала подножия Скайшельских гор. Летом, когда в здешних краях не свирепствовали бури, луга обильно покрывались цветами и травами. Пространство между крестьянскими усадьбами заполняли темно-синие цветы живокости, росшие вместе с ромашками. По зеленым волнам рассыпался белой пеной тысячелистник. Это яркое, душистое великолепие уходило к самому горизонту, соединяясь там с безупречной голубизной небес. Казалось бы, чего еще желать душе, вырвавшейся на свободу из тяжких оков долга?

Честно говоря, Дакар и сам не знал, чего желает его душа. Он прошагал уже не одну лигу, однако настроение оставалось все таким же сумрачным. К полудню у него потекло из носа и воспалились глаза — увы, свежий воздух не входил в число друзей Безумного Пророка. Ему осточертело идти пешком, и каждый новый шаг лишь усугублял эту пытку.

Вконец выбившись из сил, Дакар прилег вздремнуть. Но и здесь ему не повезло: оказалось, что он улегся прямо на муравейник. Давя муравьев и вытряхивая их из складок одежды, он с проклятиями отправился искать новое место отдыха. Им стал берег ручейка, где Дакар и расположился, мирно проспав до сумерек. Сон освежил его, и все шло совсем неплохо, пока Безумный Пророк не собрался перекусить. Несколько раньше то же сделали выхухоли, которые прогрызли мешок с провизией. После них не осталось даже крошек.

Как всегда, Дакара подвела собственная лень и беспечность. Он просто забыл окружить себя охранительными заклинаниями. Сожалеть об этом задним числом не имело смысла. Главное, у него есть деньги, а на них он получит и вкусную еду, и хорошую выпивку. Нужно лишь добраться до ближайшего постоялого двора.

Не желая снова мучить свои ноги ходьбой, Дакар попросился в повозку к торговцу свечами и пчелиным воском. Нежный товар не выдерживал дневной жары, и потому торговец передвигался вечером и ночью. Повозка не отличалась особым удобством; ее оси крепились прямо к днищу, и потому все колдобины Дакар ощущал собственным задом и спиной. Но он не роптал. Устроившись между корзин с товаром, он принялся болтать со словоохотливым торговцем.

К полуночи, завороженный льстивыми речами Безумного Пророка, хозяин сам предложил ему перекусить, поделившись хлебом и мясом. Дакар наелся до отвала и вскоре заснул. Сон оказался недолгим — вскоре он проснулся от нестерпимой рези в животе.

«Наверное, мясо было подпорчено, — решил Дакар. — Иначе с чего бы такая щедрость?»

Новый приступ боли заставил его вскрикнуть и схватиться за живот.

— Что это с тобой? — равнодушно спросил торговец.

— Перед тем как мы с тобой встретились, я напился из придорожного ручья,- соврал Дакар, не желая вызывать подозрений. — Правильно говорят, что из таких ручьев лучше не пить.

В ответ возница произнес несколько дурацких и совершенно бессмысленных фраз, будто разговаривал не с человеком, а со своими волами. Дакар слушал их лишь краем уха; жгучая, неутихающая боль разрывала ему живот, отдаваясь в чресла. Пытаясь хоть как-то ее унять, он не заметил разительной перемены в поведении торговца. Вместо дружелюбной, сочувственной болтовни Безумный Пророк вдруг услышал сердитую брань.

Когда Дакар открыл глаза, он не сразу сообразил, где находится. Щеку неприятно кололи сухие стебли. От дорожной пыли и едкой перечной травы он шумно чихнул и только теперь увидел, что валяется рядом с дорогой. Скорее всего, жестокосердный торговец выбросил его из повозки. Но почему? Может, решил, что Дакар опасно болен, и не захотел испытывать судьбу? Или рассердился, что попутчик не сказал ему правду про несвежее мясо? Теперь это уже не имело значения. Но боль! Эт милосердный, до чего же ему худо. Неужели он так и будет лежать здесь и корчиться, пока не сдохнет и вороны не выклюют ему глаза? Дакар поморщился. Он вовсе не затем бежал от обязательств перед Асандиром.

Живот выкручивало так, что пришлось снова закрыть глаза. Дакару вовсе не хотелось думать о смерти, когда даже в таком плачевном состоянии можно было вспоминать о более приятных вещах. Например, о жарких и уступчивых милашках из таверны. Или о пенящихся кружках холодного эля.

Но даже эти приятные размышления были бесцеремонно прерваны. Чьи-то руки подхватили Дакара под мышки и рывком подняли с земли. Солнечный свет ударил его наотмашь по лицу. Потом мир перевернулся вверх тормашками и закружился.

Несколько раз пророку почти удавалось поймать разбегавшиеся мысли, но в последнюю секунду они куда-то проваливались. Наконец он все же пришпилил их у себя в мозгу невидимыми булавками и разгадал загадку. Открытие неприятно резануло по чувству собственного достоинства. Дакар понял, что висит лицом вниз, привязанный к седельной луке. Конский бок остро пах потом. Конь был черной масти, а по краю подпруги, находящейся рядом с Дакаровым носом, вился охранительный узор, дабы ни у кого не возникло искушения снять ее в отсутствие хозяина.