И Сьюзен - Нашествие ангелов. Книга 1. Последние дни Страница 8

Прислонившись к двери душевой, я обдумываю варианты. Что бы она ни пообещала своему демону, вряд ли это что-то безобидное. И вполне возможно, весьма болезненное. Вопрос лишь в том, кому предстоит испытать боль.

—    Сейчас возьму кое-какие вещи и засяду в кабинете, — говорю я. — Пробуду там день-два, но ты не беспокойся, ладно?

—   Ладно.

—    Мне не хотелось бы, чтобы ты сидела в кабинете. Но не выходи из здания, хорошо? В кухне есть вода и еда.

Возникает желание сказать ей, чтобы была поосторожнее, но потом понимаю: это глупо. В течение десятилетий мама и без того вела себя крайне осторожно, береглась людей и чудовищ, пытавшихся ее убить. И вот, после Нашествия, наконец их встретила.

—   Пенрин?

—   Да?

—   Пусть на тебе будет одежда со звездами.

Она имеет в виду желтые звездочки, которые вышила на нашей одежде. Я не смогла бы ее не носить, даже если бы захотела. Звездочки вышиты на всем, что у нас есть.

—   Ладно, мам.

Несмотря на замечание насчет звездочек, речь ее звучит вполне осмысленно. Возможно, не стоит этому особо радоваться, после того как я увидела оскверненный труп.

Я не столь беспомощна, как обычная девочка-подросток.

Когда Пейдж было два года, мы с отцом, вернувшись домой, нашли ее на полу, всю переломанную. Мать пребывала в состоянии глубокого шока. Мы так и не смогли в точности выяснить, что произошло и как долго она стояла, оцепенев, над Пейдж. В течение нескольких недель мама плакала и рвала на себе волосы, не произнеся за это время ни единого слова.

Когда она наконец пришла в себя, первое, что она сказала, — я должна брать уроки самообороны. Ей хотелось, чтобы я научилась драться. Она отвела меня в школу боевых искусств и заплатила наличными за пять лет обучения.

Поговорив с сэнсэем, она выяснила, что существуют разные виды боевых искусств: тэквондо — для боя на небольшом расстоянии, джиу-джитсу — для схватки один на один, эскрима — для боя на ножах. Она проехала по всему городу, записывая меня на все эти единоборства, и не только. Уроки стрельбы из пистолета и лука, курсы по выживанию, сикхские лагеря, самооборона для женщин — все, что ей удалось найти.

Через несколько дней об этом узнал отец, но она уже потратила тысячи долларов. Папа, у которого и без того хватало волнений из-за больничных счетов для несчастной Пейдж, изменился в лице, узнав, что наделала мама.

После периода столь лихорадочной деятельности она, казалось, обо всем забыла, даже о том, что вообще куда-то меня записывала. Единственный раз спросила об этом пару лет спустя, когда я нашла ее коллекцию газетных заметок. Я видела раньше, как она иногда делает вырезки из газет, но никогда не интересовалась их содержанием. Она хранила заметки в старомодном розовом фотоальбоме с надписью «Первый альбом малыша». Однажды он оказался раскрытым на столе, словно приглашая меня заглянуть.

Жирные буквы заголовка аккуратно наклеенной на открытой странице заметки гласили: «Мать- убийца говорит, что ее заставил это сделать дьявол».

Я перевернула страницу: «Мать бросает малышей в пруд и смотрит, как они тонут».

На следующей: «Во дворе дома женщины найдены детские скелеты».

В одной из заметок говорилось про шестилетнего мальчика, обнаруженного в двух футах от входной двери. Родная мать нанесла ему больше десятка ударов ножом, прежде чем подняться наверх и проделать то же самое с его маленькой сестренкой.

В статье цитировались слова родственника, утверждавшего, что за несколько часов до трагедии мать изо всех сил пыталась отправить детей к сестре. Той нужно было на работу, и она не могла принять малышей. Родственник говорил, мать как будто боялась того, что может произойти, — должно быть, ощущала приближение умопомрачения. По его словам, придя в себя и поняв, что натворила, она едва не растерзала сама себя от ужаса и горя.

Я могла лишь представить, каково было мальчику, который отчаянно пытался выбраться из дому, чтобы позвать на помощь.

Не знаю, как долго мама стояла у меня за спиной и наблюдала, как я просматриваю заметки, прежде чем спросить:

—   Ты все еще берешь уроки самообороны?

Я кивнула.

Она ничего не сказала — просто прошла мимо, держа н руках груду досок и книг.

Потом я нашла их на крышке унитаза. В течение двух недель мама настаивала, чтобы они оставались там как защита от демонов, которые могут прийти по трубам. Мол, легче спать, когда демоны не нашептывают тебе всю ночь.

Я не пропустила ни одной тренировки.

ГЛАВА 8

В офисной кухне я собираю в сумку лапшу быстрого приготовления, сладкие батончики, клейкую ленту и несу все это в кабинет. Шум нисколько не беспокоит ангела, который, похоже, снова наслаждается мертвым сном.

Я снова бегу в кухню, и в ту же секунду смолкает шум воды в душе. Схватив несколько бутылок воды, я мчусь обратно в кабинет. Несмотря на то что мама нашла меня и я теперь могу облегченно вздохнуть, я не хочу ее видеть. Хватит и того, что она здесь и ей ничто не угрожает. Нужно сосредоточиться на поисках Пейдж, не отвлекаясь постоянно на мысли о том, что на уме у матери.

Стараясь не смотреть на труп в вестибюле, я напоминаю себе, что мама вполне может позаботиться о себе сама. Проскользнув в кабинет, закрываю дверь и запираю ее на защелку. Кому бы ни принадлежал кабинет, этому человеку явно нравилось тут уединяться, и меня это вполне устраивает.

Пока ангел был без сознания, я была уверена, что мне ничто не грозит, но теперь, когда он очнулся, я не могу чувствовать себя в безопасности, несмотря на то что он ранен и слаб. На самом деле мне ничего не известно о том, насколько сильны ангелы. Как и любой другой, я почти ничего о них не знаю.

Я обматываю клейкой лентой его лодыжки и запястья за спиной, так что он теперь практически беспомощен. Больше мне все равно ничего не сделать. Возникает мысль связать его для надежности еще и веревкой, но лента достаточно прочна, и если ему удастся ее разорвать, то и веревка мало чем поможет. Я почти уверена, что у него едва хватит сил, чтобы поднять голову, но — кто знает. От волнения я использую почти всю катушку клейкой ленты.

Лишь закончив, я замечаю, что ангел смотрит на меня. Похоже, мои манипуляции его разбудили. Глаза у него темно-синие, почти черные. Я отступаю на шаг, чувствуя себя так, будто меня застигли за чем-то непристойным. Но, вне всякого сомнения, ангелы — наши враги. Вне всякого сомнения, они — мои враги, пока Пейдж в их руках.

Он смотрит на меня обвиняющим взглядом. Я с трудом сдерживаю желание попросить прощения, но понимаю, что он этого не заслуживает. На его глазах я разворачиваю одно из крыльев, достаю из ящика стола ножницы и подношу их к перьям.