Пол Андерсон - Собака и Волк Страница 82

Скотты же были профессиональными военными, хорошо вооруженными и презирающими смерть. Им недоставало римской дисциплины, но они всегда держали в поле зрения штандарт командующего и защищали товарища как самого себя. По прикидкам Грациллония, было их человек двести. В его отряде — вдвое больше, и дрались они за свои дома, в то время как враг — за собственные жизни. В этом и состояло единственное преимущество Грациллония.

Так как даром предвидения он не обладал и не мог управлять боем, как Юлий Цезарь, то сам взял в руки щит и меч и присоединился к ветеранам. Те дни, что прошли в ожидании набега, даром не пропали: легионеры тренировались, и к ним частично вернулось их прежнее умение. Под командованием Друза они как единый механизм атаковали скоттов с фланга. Грациллоний выступал слева от Друза, но готов был поспеть всюду, где требовалось. Земляк его, британец Ривал, следовал за ним со знаменем в руке, отмечая тем самым место командующего. Золотого орла на голубом фоне вышивала Юлия. Иногда глаза ее подозрительно краснели, но она молча продолжала работу.

Муж ее, Кэдок, был в группе Амрета, в которой почти все были необучены и бедно экипированы. Их даже нельзя было назвать соединением. Врага они атаковали либо в одиночку, либо в паре. Моряки действовали слаженно, хотя и у них не было особого опыта. Однако страх осрамиться в глазах соседа укреплял боевой дух.

Почти то же самое можно было сказать и о бойцах из Озисмии. Войны там не было лет четыреста, но в трусости этих людей никто бы не обвинил. Разве робкий человек откликнулся бы на призыв и пришел бы сюда потихоньку по лесным тропам? Однако о боевых столкновениях у них не было ни малейшего понятия. Дома им приходилось участвовать в разборках, но смертью они заканчивались крайне редко. Они тоже яростно наступали, рубили и кололи, падали и отступали, и снова неуклюже взмахивали оружием или с недоумением оглядывались на друзей детства, свалившихся вдруг замертво или стонавших от боли среди лязга металла и смрада, исходившего от вывалившихся внутренностей.

Волков Руфиния можно было назвать группой убийц. Они ловили свой шанс, крадучись подбирались к жертве, наносили удар, подобный движению страшных челюстей, и тут же с гиканьем и смехом исчезали, прежде чем им успевали нанести ответный удар. Стрелки их хладнокровно отыскивали мишень, причем каждый второй выстрел попадал точно в цель. Когда разъяренная группа скоттов пускалась вдогонку, они лишь смеялись и словно растворялись в воздухе.

Конфлюэнтцы, столкнувшись с отставшей от своих вражеской группой, изрубили ее в куски, хотя и сами понесли тяжелые потери. Вид погибших вызвал у галлов жажду крови, они пошли в массовую атаку и почти достали вождя варваров. Охрана оттеснила нападавших, и, хотя потери конфлюэнтцев были огромны, множество скоттов осталось лежать на поле боя, устремив в небо незрячие глаза. Каждая такая потеря была нестерпима для Ниалла. Он просто не мог больше себе этого позволить.

Такой видел битву Грациллоний в короткие моменты передышки. Временами мозг его работал логически: перерабатывал информацию, подсказывал дальнейшие действия, когда же вместе с Друзом он вступал в схватку, не помнил самого себя. Рубил, колол, парировал удары, покачивался от удара или испытывал потрясение от хруста костей и треска разрывающихся внутренностей. Лицо противника за щитом превращалось в маску Медузы. Пот разъедал глаза, попадал в рот, наплечники намокли, рукоятка меча скользила. Воздух, попадая в горло, разжигал в нем огонь, тряслись колени. Он осознал вдруг, что уже не молод. Все вокруг заполнилось звяканьем, лязгом, топотом, криком, стонами. Он поскользнулся на залитой кровью земле, и если бы не Друз, прикрывший его, пока он поднимался на ноги, не быть бы ему живым. Потом он смутно вспомнил, как и сам спас Ривала, когда гигант-скотт прорвал их линию. Грациллоний сражался.

В промежутках смотрел в сторону главной цели. Ниалла видно было издалека. Шлем сиял, как солнце, плащ — словно радуга. Не спутаешь ни с кем. Звенел его меч, звенел и голос. Наверняка, и ему досталось, но он и виду не показывал. Казалось, стрелы и камни, выпущенные из пращи, обходили его стороной. Ни следа усталости. Таким был бы Митра на войне. Чему же удивляться, если люди с радостью умирали у его ног?

Казалось, время исчезло, а потом явилось опять. Грациллоний стоял на мысе Ванис и слышал лишь шум ветра и стоны раненых. В глазах потемнело, голова закружилась, и он бы упал, если бы Ривал не схватил его за руку. Дурнота прошла, и он оглянулся вокруг.

Уцелевшие скотты собрались вместе и выскочили из западни. Они не пошли по тропе, которая привела бы их к обрыву, а отправились другим путем, в сторону Иса. Осталось их менее сотни, и были они потрепаны, окровавлены. Видно было, что им нанесено множество ранений, но они были вместе и сдаваться не собирались. Впереди, под ярким стягом, блестел шлем Ниалла.

На поле боя, вперемешку с ранеными, лежали груды мертвых тел, и трудно сказать, чьи лица искажала более страшная гримаса. Валялись горы оружия — стрелы и копья, камни и мечи, топоры и кинжалы серпы, молоты и дубинки, некоторые сломаны, некоторые погнуты или затуплены, некоторые готовы к новым убийствам. Кровь капала, дымилась, ярко блестела или сворачивалась в темные сгустки. Мозги, кишки, фрагменты человеческих тел запутались в траве. Над головой начали собираться чайки. Крики их становились все громче, все нетерпеливее.

Галлы и бывшие жители Иса лежали, сидели или стояли, изнуренные, опустив плечи. Грациллоний заметил, что двоих неудержимо рвет. Можно не сомневаться, что других вырвало раньше. Некоторых даже и прослабило. Возле Друза собрались ветераны, выглядевшие много лучше. Грациллоний испытал огромное облегчение, заметив неподалеку Кэдока: подняв к небу руки, он молился. Самыми хладнокровными были разбойники Руфиния. Они хоть сейчас могли идти резать глотки скоттам. В настоящий момент они оказывали помощь раненым.

Их отряд пострадал меньше других, хотя и у них потери были серьезными. Грациллоний пытался сосчитать, но не смог. Вроде бы он потерял сто человек. Если бы это произошло в его бытность центурионом, то его тут же отстранили бы от должности. Сейчас ему это, разумеется, не грозит. Скоттов погибло примерно столько же, но только потому, что их вдвое меньше.

А главный дьявол жив до сих пор.

К нему подошел Руфиний.

— Мы еще не закончили, — сказал он.

Взгляд Грациллония проследовал за его пальцем, указывавшим направление. Это Пристань Скоттов. Туда прибыло подкрепление. Грациллоний узнал корабль Эвириона, бросившего якорь на безопасном расстоянии. «Оспрей» подошла ближе к берегу. Шлюпки ходили взад и вперед, доставляя на берег бойцов. Доставленные первыми уже поднимались по тропе. Несколько человек оказались на борту вражеских галер. Галеры, очевидно, захватили без кровопролития.