Марина Колесова - Чародейка. Власть в наследство. Страница 95

— Не люблю, когда мне лгут, сестренка, — Къяра подошла к ней и жестко взяла за плечо, — Не хочешь говорить, имей мужество признаться.

— Если я скажу тебе, ты накажешь, — Инга посмотрела в глаза сестре.

— Не накажу, я же сама спросила. Я могла бы наказать за высказанное мнение, когда о нем никто не спрашивал. А так, не накажу. Мне иногда хочется знать, что обо мне думают.

— Ты слишком жестока. Не ко мне, нет… Ты жестока вообще. Вот чем тебе вчера досадил начальник стражи? За что ты так с ним? Тебе нравится унижать?

— Я была жестока с ним? Да эта скотина, по другому и назвать не могу, обирает весь предел, ему платят мзду все его воины, которые в свою очередь дерут три шкуры с проезжающих торговцев и путешественников, да и местных жителей тоже. Из-за него разорились по меньшей мере двадцать треольских торговцев. Он обрек их семьи, их жен и детей на голодную смерть, тебе их не жалко? Ты знаешь, что такое умирать от голода, нет? Ну, конечно, откуда? Вас, принцесса, никогда голодом не морили… Вы и картошку в костре печь лишь со мной научились, а то все больше на блюде и готовенькое. Он, да будет тебе известно, виновен, по меньшей мере, в смерти человек пятидесяти, а то и больше. Думаешь, его так никто не молил, униженно на коленях ползая? Только он не жалел никого и забирал товар даже у тех, кто оплатил все пошлины и имел все бумаги. Он бумаги получал, и говорил, что ему никаких бумаг не передавали, пока ему не платили взятку. И только тогда бумаги находились.

— Откуда ты это знаешь? Может, тебе наговорили про него?

— Принцесса, кроме того, что я умею проверять отчетность, я еще умею читать мысли… как тех, кто мне жалуется, так и тех на кого мне жалуются. Я редко пользуюсь этим, это достаточно тяжело, и как ты уже знаешь болезненно, но в этом случае, я воспользовалась этой своей способностью, и то, что я говорю тебе, проверенная информация.

— Тогда почему ты его не казнила?

— Да я только из-за тебя его вчера и пощадила. Как глянула, что ты в полуобморочное состояние впала, так и решила спустить ему все его бесчинства. На тебе же лица не было… Когда ты наконец поймешь, что управление империей, да даже крошечным пределом, это кропотливая и тяжелая работа, заставляющая принимать и жесткие, и жестокие решения? За любым моим приказом стоит анализ ситуации, а не мое желание, хотение или блажь.

— Не надо было из-за меня, — Инга испуганно взглянула на Къяру, — ты должна была казнить его, если все это знала.

— Конечно… приказать казнить, а потом вытаскивать тебя из-под стола или из блюда с салатом… и ближайшие несколько лет, а то и больше, пытаться остановить расползающиеся слухи. Отец был бы в ярости. Запомни, сестренка, он может простить многое, но никогда не простит утраты достоинства. Я и так сумею разобраться начальником стражи, не волнуйся. Он навсегда забудет, что такое брать мзду. А не забудет, будет горько жалеть, что я не приказала казнить его за вчерашним ужином, поверь мне.

Инга заглянула в глаза сестре и поверила тут же. Такой мрачной, холодной и непоколебимой уверенности Инга еще не видела. Она отвела глаза, а потом, решилась спросить то, что ее сильно взволновало.

— Къяра, — растерянно произнесла она, — а что бы Владетель сделал, если бы узнал, что я в обморок упала?

Вслух Инга отца иначе не называла.

— Сестренка, точно сказать не могу… но непременно сумел бы заставить и меня лучше следить за тобой и тебя вести себя более достойно, а так же очень сильно пожалеть, что ему пришлось напоминать нам об этом. Я с детства знала, что как бы плохо и больно мне не было, лишь упав замертво, я могу позволить себе перестать держать себя с достоинством и соблюдать правила придворного этикета.

— Он тоже бил и наказывал тебя?

— Нет, что ты… отец никогда меня и пальцем не тронул. Он умеет наказывать не физически. К тому же он всегда умело находил тех кто, мог хорошо это делать и без него…

— И он позволял им так с тобой обращаться?

— Нет, позволял не он, позволяла я.

— Как это?

— Я всегда знала, что стоит мне пожаловаться, и любой мой учитель будет тут же при мне казнен. Причем настолько мучительно, что даже смотреть больно… Поэтому такое себе я позволила лишь раз, когда еще не знала, что за этим последует.

— А они знали об этом?

— Не знаю, — Къяра пожала плечами, — кто-то знал, кто-то возможно — нет. А какая разница?

— Мне интересно, как они смели наказывать тебя, зная, что стоит тебе лишь пожаловаться, и их столь жестоко казнят.

— У меня были хорошие учителя, они были жесткими и жестокими, но учить умели хорошо, и никто из них не был трусом. Тот учитель, что учил меня военному искусству, так наоборот, узнав об этом, не раз угрожал, что сам лично скажет отцу, что не устраивает меня как учитель. И я знаю, что он сделал бы это, не выполни я его требований.

— Къяра, как это возможно?

— Элементарно. Для них всех их принципы, честь и долг всегда были превыше своей жизни и собственного благополучия. И меня они научили тому же.

— И ты тоже можешь пойти на смерть ради своих принципов?

— Легко, Инга. Я столько раз ставила жизнь на кон, что уже и со счета сбилась… и то, что смерть до сих пор обходит меня, скорее благоволение небес, чем моя заслуга.

— Неужели выигрыш столь значителен для тебя?

— Обычно — да. Хотя я умею и отступать, только делаю это крайне редко.

— Ты хочешь сказать, что ты идеальна?

— Я? Ну что ты… Нет, конечно! Единственное, что я умею делать, это управлять империей и сражаться за нее, и делаю это неплохо. При этом я немилосердна, строга, раздражительна и жестока. Не умею быть ласковой, доброй и нежной… плохо умею прощать и совсем не умею любить. Моя любовь не принесла счастья никому. Мне не стать ни ласковой супругой, ни любящей матерью. Я очень антипатичное создание, не вызывающее кроме страха и ненависти никаких чувств. И я прекрасно знаю это… Но, к сожалению, это обратная сторона власти, которая не терпит ни сентиментальности, ни добросердечности, а требует лишь жесткого и строгого исполнения законов.

— Ты лжешь! — Инга раздраженно посмотрела на сестру, — Ты сама себе выдумала, что все это требует власть, и оправдываешь этим свое поведение!

— Это твое право так считать. Я тебе высказала свое представление о власти, к которому я шла очень долго. Вернее меня вел отец.

— Вот именно! Он вложил тебе в голову то, что считает он. А ты даже перечить ему боишься и лишь в рот смотришь и киваешь: "да, Владетель, как прикажете, Владетель". Ты же сильнее его, ищи свой путь.

— Года три назад Инга, я тоже так считала, но жизнь заставила меня вернуться на путь, предложенный отцом, и последней каплей решившей все, была твоя мать Инга.