Анатолий Нейтак - Мечтатель Страница 96

Ух!

Стоило мне немного отвлечься, как вялое (сравнительно) позиционное противостояние закончилось. До того свирепец резал круги, поворотясь к будущим Охотникам бронированным боком, временами поплёвывал в них ядом. А то изображал рывок, но быстро возвращался к оборонительной тактике, когда слишком вёрткие люди укрывались за стволом очередной сосны. Но Кимара решила рискнуть и подсечь кнутом сухожилия на лапе свирепца. Тот почти синхонно решил изобразить очередной рывок на добычу. В результате конец кнута запутался вокруг переступившей не туда лапы. Завяз. Обиженная тварь, которой таки досталось жалом, взревела.

И понеслось.

Рывок в сторону Кимары, уже не пробный, а самый настоящий. Порскнувшие в стороны Губа и Штырь — не запаниковавшие, по крайней мере не до потери рассудка, а пытающиеся взять свирепца в клещи (правда, в прошлые разы манёвр не удавался…). Плеть отпускает рукоять кнута, ныряя за ствол сосны и с почти волшебной скоростью заменяя основное оружие на нож-кастет… против такой туши? С кастетом?! Идиотка!!!

Форспуш.

Разогнанный по уже отработанной методике арбалетный болт, нацеленный с правильным упреждением, перебивает свирепцу позвоночник у самого основания черепа. Тварь валится, взрывая судорожно дёргающимися лапами хвойный опад. Хрипит. Я тоже валюсь вниз со своей сосны, мягко гася инерцию полусогнутыми ногами и ещё одним форспушем. Обвожу честную компанию взглядом, заменяя гневный рык волной эмпатически проецируемого бешенства.

— Потренировались? — спрашиваю негромко, почти ласково.

Губа и Штырь молчат. Умные.

А вот Кимара не смолчала.

— Зачем ты вмешался?!

Гляжу ей в глаза. Молча. Долго. Или это только кажется, что долго? Потому что сейчас адреналина в моей крови будет побольше, чем собственно крови. Эти-то трое хотя бы имели возможность сбросить напряжение, играя в активные игры на свежем воздухе, а я…

Опускаю взгляд первым. Кладу на землю арбалет, четыре метательных ножа Штыря и один, принадлежащий Губе. Очень аккуратно, рядком.

Разворачиваюсь, отхожу шагов на двадцать, присаживаюсь на ствол рухнувшей сосны.

Закрываю глаза.

На практике отрешённая земля оказалась не так страшна, как её малюют. Конечно, если не учитывать семижды проклятого Шёпота, более-менее переносимого днём, но делающего сны куда более… разнообразными, так сказать. Впрочем, об этом — потом: суть Темноземелья далеко не сразу развернулась в полную силу, поэтому первую неделю омрачили всего лишь участившиеся кошмары… от которых больше всех страдала Кимара. Но я это дело вовремя пресёк — спасибо моей эмпатии — и при помощи опять-таки эмпатии кошмары отгонял. Губа и Штырь спасались сами, повадившись спать в одной кровати. Ничего пошлого, не подумайте! Просто живое человеческое тепло под боком, как выяснилось, неплохо помогает бороться не только с холодом.

Если вывести за скобки Шёпот, сплочённая команда имела хорошие шансы продержаться в Химернике на протяжении месяца даже при отсутствии магической поддержки. Действуя аккуратно, не нарываясь, расчистив кусок территории и сидя в его границах, давя всякую мелочь, забредающую «на огонёк»…

И молясь Высочайшему и Пресветлому, чтобы за мелочью не подтянулся свирепец, хрипун или рой Кровавых Мух. От которых без магии точно не отмашешься.

(Вот, кстати, ещё вопросец из интересных: известно, что создания Темноземелья страшно не любят людей и почти всегда, стоит только двуногим появиться поблизости, кидаются в самоубийственную атаку. Именно самоубийственную, так как те же грызляки не представляют особой угрозы даже для гражданских без какой-либо воинской подготовки. Но… но! Если с Кровавыми Мухами и кое-какими другими видами всё более-менее ясно — вывели их такими, спасибо древним химерологам — то как насчёт остальных?

Под влиянием злой магии стихийные химеры, такие, как грызляки или те же свирепцы, ВСЕ изменяются по-разному. Двух одинаковых не найти… это, кстати, причина их бесполезности как источника ценных ингредиентов: когда для каждого нового образца приходится проводить отдельное исследование полезных свойств, которых вполне может не оказаться… ну, ясно. Так вот: все до единого грызляки мало похожи один на другого — но вместе с тем ВСЕ грызляки кидаются на людей! Стихийные химеры, получается, не такие уж стихийные? Что в людях такого, что провоцирует тварей? Хорошо было бы выяснить!

За такое полезное знание меня, пожалуй, в старшины Охотников запишут вне очереди…)

Да. Сидя на одном месте, испытание проходить гораздо легче. Но при этом также гораздо скучнее. Даже если тратить время на усиленные тренировки — благо, сделанный мной водопровод позволяет отмываться после них с комфортом, чуть ли не шиком — усидеть на попе ровно, имея в оной попе телескопическое шило, сложно.

В свободное от дежурства и тренировок время мои подопечные аккуратно обобрали с кустов мирвинга оранжевые ягоды (а я, используя магию, холодным отжимом добыл из них сразу конечный продукт, то бишь масло-репеллент; набралась целая фляга). Пройдясь по руслу реки и немного поныряв, будущие Охотники нашли с полдюжины корней хармеса, десяток луковиц шьитпа и ещё кое-какие ценные ингредиенты, ценимые магами-целителями. В процессе было выловлено энное количество рыбы, да и популяция раков понесла страшный урон.

Но для утоления жажды действий этого оказалось мало. Ха!

— Мы хотим свежего мяса! — сообщил мне Губа. И Штырь кивнул, да и Плеть явно отнеслась к идее одобрительно.

— А вылазки за дичью в Сумеречье вы случайно не хотите?

— Случайно — не хотим. Хотим — специально!

Я ухмыльнулся. М-да… научил я тебя дурному, Губа, на свою голову…

— Тогда собирайтесь, неугомонные. Будет вам вылазка и мясо.

Последовали три почти одинаковых хищных ухмылки, и народ разбежался собираться.

Увы, охота с магорадаром, как я заранее подозревал, оказалась занятием скучным. По крайней мере, для меня. За пределами Темноземелья моя снесорная техника работала без сбоев, находя потенциальных жертв на вполне приличных дистанциях, так что процедура упростилась до предела. Пошли — с заранее вычисленной стороны подобрались к жертве — выстрелили — дошли до оленьего трупа — освежевали — вернулись. На всё про всё четыре часа, из которых скучная и довольно грязная процедура свежевания заняла чуть ли не половину.

И тогда-то (всего на шестой день! недели не прошло — даже по моему привычному счёту, а не по местному, считающему за неделю девятидневье) родилась коллективная мысля. Эта мысля состояла из одного слова, и слово было: патрулирование. Но как по мне, честнее называть её чуть иначе: «Ску-у-учно!» Как начальник, отравленный демократией, зарубать инициативу снизу сразу и на корню я не стал, потому что мне самому хотелось чего-то этакого. Невесть чего.