Дуглас Брайан - Вендийская демоница

Дуглас Брайан

Вендийская демоница

Глава первая

Драка со странными участниками

Немало потасовок повидал на своем веку Конан-варвар, но такой, наверное, не случалось на его памяти никогда.

Начиналась она, впрочем, весьма обычно, да и место действия было вполне ожидаемое: рынок города Акифа в Туране.

Конан торговался из-за конской сбруи, демонстрируя несговорчивому торговцу не только свою поражающую воображение мускулатуру, но и не менее удивительный запас бранных слов на десятках языков Хайборийского мира. Тот владел куда меньшим ресурсом, однако пользовался тем немногим, что было в его распоряжении, с большим искусством. Он стучал кулаком себя по голове и заверял покупателя, что будет полным глупцом, тупицей, болваном, недостойным отпрыском мула и коровы, существом, которого даже грязный язык скотоложца погнушается назвать человеком… и так далее, если он согласится на цену в пять серебряных монет, предлагаемую тупым варваром за эту дивную, чудесную, надежную, великолепную, отменно сработанную упряжь, достойную украшать любого скакуна, включая и небесных коней, что несут по синей тверди светозарных богов.

Словом, разговор вышел увлекательный. Ни одному из участников не хотелось прерывать по, поэтому поначалу Конан даже не обратил внимания на шум, возникший поблизости. Мало ли кто шумит на рынке! Однажды Конан по молодости лет попал в глупую ситуацию. Бросился «спасать» молодую особу от «насильника», а оказалось, что та всего-навсего не сошлась в цене с торговцем-ювелиром. Впрочем, это было давно — несколько лет назад.

Поэтому Конан лишь досадливо покосился в сторону источника шума. Пусть себе ругаются, сочли заняться больше нечем, но нечего мешать почтенным господам договариваться о цене.

Но тут киммерийца сильно толкнули, так что не обращать внимания на происходящее он попросту больше не смог. Развернувшись в сторону драчунов, Конан отшвырнул одного из них ударом могучего кулака, после чего с удовольствием вернулся к прерванной беседе.

— Я сам назову тебя ублюдком пьяной короны, если ты не сбавишь цену, — заговорил он с торговцем.

Тот смерил Конана высокомерным взглядом.

— Должно быть, немало дел имел ты с пьяными коровами, если так хорошо разбираешься… Эй! Осторожней! — оборвал он сам себя, когда один из нападавших рухнул прямо на его прилавок и своротил навес, под которым торговец укрывался от яркого солнца.

Конан понял, что сейчас сделка не состоится. Невозможно разговаривать о делах в подобных условиях. Ну и городок этот Акиф!

Оставив своего собеседника причитать и возмущаться, киммериец наконец ввязался в потасовку.

Он сразу заметил, что часть участников этой свалки — гирканцы, с острыми чертами лица, смуглые и гибкие. Обычно подобные люди бывают рассеяны в толпе, но сейчас они непостижимым образом собрались вместе и в свалке, где, казалось, невозможно поддерживать даже видимость порядка, ухитрялись прикрывать друг друга. Было очевидно, что они действуют заодно.

Все прочие размахивали кулаками, почти не отслеживая, кому достался очередной удар. До ушей варвара донесся пронзительный вопль: кого-то уронили в общей сумятице и начали топтать ногами. Упавший человек отчаянно барахтался на земле, пытаясь подняться, но ему не позволяли: толпа оказалась слишком густой. Скоро крики затихли. Изрядно избитый, человек на четвереньках выбрался наружу. Лицо его превратилось в распухшую подушку, разукрашенную кровоподтеками.

Двое драчунов вцепились в Конана. Одного огромный киммериец сразу отшвырнул от себя, так что человек пролетел четверть полета стрелы и рухнул вдали от общей драки, сокрушая своим телом прилавок с пряностями. Душистое облако поднялось в воздух, и рынок огласился криками и чиханьем. У всех, кто оказался поблизости, слезы потекли из глаз, люди мучительно чихали, кашляли, терли глаза и еще больше размазывали по лицу мельчайшие частицы жгучего перца и удушливой корицы.

Хозяин прилавка в бешенстве бегал вокруг. У него тоже слезы лились рекой, но не столько от пряностей — за зимы торговли этим товаром он притерпелся к неожиданным эффектам, который дает соприкосновение с приправами из далеких стран, — сколько от досады. Одним махом погублен товар на сотни золотых! И кто это сделал? Кто виновник случившегося несчастья? Кажется, хозяин убил бы его, если бы встретил…

Но Конан тем временем уже занимался вторым своим противником. Незадачливый драчун напоминал тугое тесто под кулаками усердной стряпухи. Копан вымещал на нем всю свою досаду — и бил его до тех пор, пока тот не начал плеваться кровью. Тогда варвар с гневным рычанием отшвырнул его от себя и огляделся по сторонам в поисках следующей жертвы.

И тут он обнаружил, что драка концентрируется вокруг богатых носилок. Четверо чернокожих невольников, исключительно красивых молодых мужчин, из последних сил удерживали рукоятки носилок. Могучие черные тела лоснились от пота, лица были искажены гримасами.

Носилки раскачивались, как утлая лодчонка на море во время шторма.

Негры отталкивали дерущихся от носилок и пытались вырваться из общей свалки, но у них плохо получалось. Единственное, на что они могли рассчитывать, — это удерживать толпу на некотором расстоянии от самих носилок, но вынести своего господина из драки им не удавалось. Толпа наседала.

Конан пригляделся и понял, что в основном к носилкам пытались прорваться гирканцы. Вот один из них проскочил вперед, сразу же вслед за первым появился еще один, с другой стороны… Пригибаясь, озираясь вокруг себя, уворачиваясь от ударов, они рвались к носилкам.

Вдруг заверещал очень высоким, почти звериным голосом один из дерущихся. Толпа отхлынула, и Конан увидел кровь, а почти сразу же вслед за тем — блестящее лезвие кинжала, сверкнувшее в руке одного из гирканцев.

Сравнительно мирная драка превратилась в опасную поножовщину. Гирканцы начали доставать оружие. Стало быть, им чрезвычайно важно добраться до человека, скрывающегося в носилках. А это уже становится интересно…

Конан отшвырнул ближайшего к нему рыночного зеваку и рванулся вперед. Он обрушил удар могучего кулака на голову гирканца, обошел другого и очутился рядом с теми двумя, что подбирались уже к самым носилкам.

Размахивая кинжалом, гирканец приближался к негру-носильщику. Невольник с ужасом глядел на лезвие. Конан видел, как сокращаются мышцы живота, словно тело человека пытается стать меньше и уйти от неизбежного удара ножом. Тем не менее сам чернокожий оставался на месте. Костяшки его пальцев, удерживающие рукоятку носилок, посерели, крупные капли пота выступили на лице.