Железный гром. Том 1 - Алексей Леонидович Янов Страница 12

— А что? Давай! — загорелся Ладислав и тут же, с ловкостью обезьяны, соскочил с нар.

Нашему примеру решили последовать и Станила с Добрилой. Остальные старожилы сделали вид, что с их лежаками все в полном порядке и они чисты, как слеза младенца. А когда мы уже выходили с матрасами и подушками на улицу, нам вслед донесся комментарий Гудя:

— Чистоплюи, ху…вы! К мамкам свои идите, — Ладислав со Станилой подорвались было ответить, но я их удержал.

— О чем вам говорить с этим зассанцем? Нравиться некоторым на вонючих лежаках спать, пускай и дальше этим занимаются, не мешайте им получать от этого удовольствие.

Мои слова Гудь услышал, что-то там забубнил в ответ, но мы его уже не слышали. Сначала вытряхнули из матрасов и подушек полусгнившую солому, потом, прихватив наволочки, пододеяльники направились из града к реке.

Хорошо хоть, что сейчас была возможность выбрать лежанку на втором ярусе, да подальше от дверей и прочей «вентиляции», зимой на первом ярусе будет, мягко говоря, весьма прохладно. А ведь уже этим летом, после Ивана-Купалы и инициации, сюда переедут оставшиеся еще четыре тринадцатилетних подростка из «младшей дружины», а к восьми оставшимся двенадцатилетним добавятся входящие в возраст пять подростков. А у нас тут, в Дружинном доме, Станила с Добрилой получаются самые младшие, им еще только по двенадцать лет, и если бы не происшествие на охоте, сюда они должны были заехать только в следующем году. Гудю — пятнадцать лет, остальным старожилам Дружинной избы — Здебу, Круку, Святу, Спытеку — по четырнадцать лет.

Возвращались все вчетвером обратно в барак уже ближе к вечеру, весь день, просушивая у реки на жарко припекающем солнце выстиранное постельное белье. Все пять барачных постояльцев оказались на месте — трое тренировались битве на копьях, тыкая друг в друга тупыми палками, Здеб стрелял по мишеням из лука, а Гудь в бараке готовил на всех какое-то малоаппетитное варево. Продуты нам, неполноценным воителям (ни жены, ни дома, ни хозяйства), обитателям Дружинного дома, регулярно выделялись общиной. Ну и на том спасибо! Правда, меня смущал повар. Он не столько варил, сколько ел из горшка — постоянно мешал, постоянно пробовал, съел таким макаром, наверное, уже целую порцию. Это я за ним исподтишка наблюдал, когда раскладывал на нарах свой матрас с подушкой.

Наконец матрасы разложили, принесенные с собой вещи тоже нашли куда пристроить и ужин приготовленный шеф-поваром Гудем тоже подоспел. Затем вместе со всеми хлебал фирменный то ли суп, то ли кашу Гудя.

Потом, забравшись на нары, слушал, о чем болтают собравшиеся. Говорили в основном с подачи, видать, затронутого за живое Спытека, всякие гадости про предыдущих обитателей барака, что дескать заезжие из других поселков торговые гости здесь тайком ото всех и свинячат.

— Вы бы их видели! — обращаясь к нам четверым новичкам, ворчал Спытек. — Ни спасибо тебе, ни пожалуйста от заезжих купцов и прочего сброда здесь иногда ночующего ни в жисть не услышишь! Они и засвинячили всю Дружинную избу! Мы днем идем или на работы, или машемся учебным оружие, или в лес, а они в это в это время, пользуясь нашим отсутствием, лезут на наши чистые лежаки, грязнят их и ссут! Правда ведь, Свят? — и Святобор — еще один владелец, мама не горюй как захламленного и грязного спального места, с ним соглашается. — Да, Спытек все верно говорит!

Но кто бы сомневался?! Лично я и за деньги бы не согласился полежать на лежаке Свята, не то что специально, тайком, в отсутствии хозяина на него залезать и потом грязнить и испражняться.

Ночь в бараке прошла в целом спокойно. Некоторое время я наблюдал за отблесками трепыхающегося огня в печи, потом, когда он потух «наслаждался» лишь монотонными вздохами спящих людей, да матерым таким храпом, что исходил от на первый взгляд худенького Крука.

А на следующий день, с утреца, нас всех девятерых погнали на работы в поле. Забегая вперед скажу, что эту изнуряющую работенку я в тот же день проклял, намереваясь во что бы то ни стало примкнуть к ремесленникам, к тому же брату Черну, только, чтобы освободили от подобного рода крестьянского труда.

Сажали в основном просо, овес, рожь, но основной злаковой культурой здесь являлся манник — многолетнее дикорастущее злаковое растение, не требующее особого за собой ухода. По воспоминаниям Дмитрия, Полесье, где зерновые хлеба произрастали плохо, манник, предпочитающий сырые луга и растущий даже в воде, произрастал здесь в изобилии, и еще в 19 веке активно отсюда экспортировался.

Из остальных культурных растений местные славяне сеяли горох и чечевицу. Была еще небольшая делянка со льном, что шел на изготовление рыболовных сетей, но для изготовления одежды в основном использовалась дикорастущая крапива.

Овощи и фрукты вообще не культивировали, что, несомненно, в будущем требовалось исправить. Только вот где раздобыть, например, те же морковь или капусту? У других славян их нету, а с германцами, не говоря уж о Риме торговли практически никакой нет, особенно у драговитов отделенных от Запада и Юга другими славянскими племенами.

Глава 5

Со всей этой суетой связанной с переездом и обустройством на новом месте жительства, начавшимися сельхоз работами, встретиться с купцом Плещеем так и не довелось. На долбленках он с несколькими мужиками отплыл куда-то вниз по Припяти. Только было собрался самостоятельно заняться заготовлением березы, как и здесь не повезло, по распоряжению то ли вождя Гремислава, то ли старосты поселения Яробуда, «отдельный наш, десантный батальон» то есть подростковый отряд, что проживал в дружинной избе в полном составе под общим руководством опытного охотника Милонега отправляли на охоту со строгим приказом не возвращаться без добычи!

Мы все здесь проживающие в дружинной избе являлись по факту «мальчиками на побегушках». Был лишь один реальный выход из этой в общем-то безрадостной для меня ситуации. Чтобы обрести большую самостоятельность, необходимо было жениться и переехать жить в собственный дом. Здесь тоже была целая проблема, заготовленного на вырубках строительного леса никогда и никому не хватало, а строить жилье из сырого леса — та еще идея, но не хуже, чем зимовать в глинобитной полуземлянке.

Мои мысли вильнули к Ружице. Готовая невеста для меня благодаря стараниям брата Градислава есть, теперь дело за «малым» — обзавестись или местными деньгами — меховыми шкурками всяких белок, да куниц или создать с