Сказание о Садовнике - Алиимир Злотарёв Страница 12

— Тогда я накормлю свой народ, а потом отыщу этого Шмеля и попрошу ещё мёда. Вы же пока найдите источник этой заразы и ждите подкрепление с лекарством, — сказала она уверенным тоном и посмотрела на Садовника. — Как вам такой план?

Садовнику понравилась её уверенность. В одну секунду на душе стало легко, в тело вернулись тонус и бодрость, а губы растянулись в лёгкой улыбке. Он посмотрел на Рабочего. Тот кивнул и посмотрел на Русалку.

— Отличный план, — сказал он.

Русалка улыбнулась.

— И ещё кое-что, — сказала она. — Я вам сейчас раскрою одно заклинание из Древней русалочьей магии, но поклянитесь, что никогда никому его дальше не передадите. Вы спасли мне жизнь, но вам предстоит ещё долгий путь, полный опасностей, на благо всем нам, поэтому лишняя помощь вам не помешает. Вы клянётесь?

Садовник и Рабочий переглянулись.

— Клянёмся, — сказали они в один голос и посмотрели на Русалку.

— Сахаййа. Просто произнесите это слово, когда покажется, что всё кончено, и вы проиграли. И помощь придёт, — сказала Русалка.

— А разве оно не могло вам помочь с урожаем и пропитанием? — с недоверием спросил Садовник.

Русалка улыбнулась.

— Оно и помогло. Я встретила вас и теперь у меня есть быстрорастущие семена для моего народа, — сказала она.

Кивнув Садовнику, она повернулась и кивнула Рабочему, нырнула в воду и, взмахнув на прощание кончиком хвоста, уплыла вверх по течению. Проводив её взглядом, пока позволяла прозрачность воды, Садовник прищуренными глазами посмотрел на Восток, где чёрные тучи сгущались в непроницаемые смолянистые комки.

— Отличный план, — повторил он, посмотрел на Рабочего и двинулся вперёд.

В течение следующей недели они больше никого не встретили. Садовник безмерно радовался этому факту. Моральных сил на то, чтобы ещё раз бороться за чью-то жизнь, у него оставалось уже слишком мало. Он не говорил об этом с Рабочим, но тот, кажется, итак понимал, что дела плохи. Он не лез в душу с вопросами и Садовник был ему за это безмерно благодарен. На самом деле, он к нему даже привык. Долгие годы Садовник жил один и ни с кем особо не общался, даже с соседями. Так, мог перекинуться парой слов о погоде и прочей ерунде, но не более. С родными он вообще общался в большей степени только по телефону. Они, конечно, приезжали к нему… раз в год… на один день… попить чайка вечерком, да спросить, как дела и уезжали. Им была чужда загородная жизнь. Садовник их за это не винил. Каждому своё.

Этот же парень ему нравился. Толковый, трудолюбивый, принципиальный и, главное, весёлый. Даже в этой местности, окружённый мёртвой природой, он не терял оптимизма. От него исходила какая-то светлая энергия, которая даже здесь продолжала сиять. Садовник обернулся на Рабочего. Тот улыбнулся ему и кивнул. Если всё это закончится — Когда! — всё это закончится, нужно уговорить его остаться работать в саду. Пускай вместе с семьёй переезжает, если понадобится.

— Хорошая сегодня погода, правда? — с улыбкой сказал Садовник.

Рабочий рассмеялся. Погода и, правда, что называется, шептала. Чёрные плотные облака так низко висели над головой, что, казалось, в любую секунду могут обрушиться и раздавить. В них не было воздушности. Только гнетущая, как кирзовый сапог, тяжесть. Поле, по которому они шли уже несколько дней, было полностью вычищено от любых признаков хоть какой-то растительности. Ни малейшего намёка. Только голая, холодная, пропитанная чёрной смолянистой жижей земля. Вчера они попытались вырастить в ней мандарины. Спустя три часа из земли вылез росток, ещё через два он еле-еле поднялся на метр вверх, а ещё через один выдал маленькие, чуть меньше шариков для пинг-понга, плоды. И тут же начал увядать. Садовник и Рабочий быстро собрали урожай, который успели, и через пару минут на месте мандаринового дерева была снова чёрная смолянистая холодная земля. Ужин и завтрак были скудными. Желудки у обоих урчали.

— Знаешь, когда закончим с этим, — Рабочий обвёл левой рукой местность вокруг, — и вернёмся домой, я забабахаю такой шашлык! М-м-м! Ты сойдёшь с ума. Никогда ты такого не ел.

Рот наполнился слюной. На секунду в носу, выстроенные воспоминаниями, всплыли запахи дыма и жареного мяса. Но только на секунду. Гнилостная вонь мгновенно выперла их из своих владений и вновь обосновалась в носу, как полновластный король. Садовник вяло натянул на лицо улыбку.

— Жду с нетерпением, — сказал он и проглотил слюну.

К вечеру они добрались до высокого холма, за которым река уходила направо. Садовник остановился у подножия, сбросил рюкзак и повалился на колени.

— Фух! Привал, — сказал он и осмотрелся вокруг. — Кажется никого. Нужно набраться сил, прежде, чем штурмовать эту громадину.

Оба посмотрели снизу вверх на холм высотой, приблизительно, с семиэтажный дом. Из-за пологого склона казалось, что подниматься наверх — бесконечно.

— Ставлю два мандарина, что поднимусь первым, — сказал Рабочий.

Садовник улыбнулся и посмотрел на него.

— Ставлю три, что ты будешь последним.

Однако, на следующий день, когда они забрались на вершину, им уже было не до мандаринов.

В километре от холма выше по течению реки располагалась мусорная куча, сцепленная чёрной жижей, и возвышающаяся до самых облаков. Она перегораживала собой реку и продолжала расширяться в обе стороны уже на берегу. По бокам от неё стояли строительные краны и прессовочные машины для мусора. К ним бесконечной вереницей подъезжали грузовики, заполненные отходами, переваливающимися через борта, и вываливали всё это в прессовочные машины, разбрасывая приблизительно одну треть. Всё потерянное тут же подхватывалось ветром и чайками и разносилось по округе или закатывалось в землю колёсами грузовиков. Из прессовочных машин вылезали скособоченные брикеты мусора, которые цеплялись к подъёмным кранам. Брикеты укладывались по бокам от кучи снизу вверх, как при укладке кирпичей, только вместо цемента для сцепки использовалась чёрная жижа.

Вонь стояла невозможная. Когда Садовник и Рабочий взобрались на вершину холма, она ударила им в носы с такой силой, что оба, зажмурившись и закашлявшись, покатились обратно вниз. Садовник, однако, успел упереться пятками в землю и остановить своё падение. Рабочий, катившийся следом за ним, успел ухватиться за рюкзак. Превозмогая боль в мышцах, Садовник удержал и его, и себя и на некоторое время оба застыли на месте с закрытыми глазами.

— Это. просто. жесть, — выдавил из себя Рабочий.

Он всё ещё жмурился и пытался куда-то спрятать нос, тыкаясь им то в руку, то в землю. Только, очевидно, это было бессмысленно. Вонь