Сказание о Садовнике - Алиимир Злотарёв Страница 13

— Что это вообще за хрень была? — спросил он.

Садовнику вспомнилась его кровать дома. Тёплая, уютная, свежая постель. Мягкий матрас с подогревом. Аромат цветов, проникающий сквозь окно и заполняющий собой спальню. Цветы. Белые, жёлтые, красные, голубые, синие… Мысль о том, что они погибнут, зажгла внутри холодный огонь ярости. Открыв глаза и плотно сжав губы, Садовник схватил Рабочего за руку, подтянул к себе и перевернулся на живот. Не говоря ни слова, он полез дальше.

— Это хворь, — прорычал он.

Спрятаться в этой опустошённой местности было особо негде, но Садовнику и Рабочему повезло. В пятистах метрах от мусорной дамбы располагался небольшой холмик, за которым они и приютились. Отсюда было хорошо видно, что всю эту машину смерти обслуживают рабочие, которые, скорее всего, как и Рабочий когда-то, не совсем понимали, что происходит.

Рабочий лежал на вершине холмика, выглядывал поверх него одними глазами и периодически тяжело вздыхал.

— Ох, неужели, я тоже был таким глупцом? — спросил он и посмотрел на Садовника.

Садовник, сидевший у подножия холмика, опершись спиной на рюкзак, оторвал голову от рук и поднял взгляд на Рабочего. Что ему скажешь? Да, ты был глупцом. Мягко говоря. Почему они все такие? Пожав плечами, Садовник кивнул.

— Это уже неважно. Радуйся тому, что ты прозрел, — сказал он и вновь опустил голову на руки.

Сколько понадобится ждать, когда доставят мёд? Хватит ли того, что доставят? Сколько его вообще нужно? И как, чёрт возьми, добраться до самой дамбы?! Ведь, очевидно, что рабочие находятся под полным контролем хвори и будут её защищать. Иначе бы их тут не было. Эти вопросы бесконечным циклом крутились в голове Садовника и, по всей видимости, не собирались превращаться в ответы. Тянущее гнетущее чувство в груди не давало покоя.

Рабочий съехал вниз, уселся рядом и сложил руки на животе.

— И что нам с этим делать? — спросил он, кивнув назад.

Садовник поднял голову, осмотрел местность вокруг и приложил левую ладонь к губам.

— Я думаю, ждать, — сказал он сквозь пальцы и убрал руку от лица. — Нам нужно дождаться мёд. Без него мы ничего не можем сделать.

Рабочий озадаченно покивал головой, повернулся, очевидно, собираясь вновь забраться наверх, но снова уселся в прежнюю позу.

— Может, мне с ними поговорить? Объяснить, что происходит. Я же свой, они, должно быть, нормально на меня отреагируют, — сказал он и посмотрел на Садовника.

Садовник медленно покрутил головой из стороны в сторону.

— Я боюсь, это может закончиться смертельным исходом.

Прошла ещё целая неделя. За это время дамба раздалась вширь ещё на целый километр, а мимо холмика, за которым прятались Садовник и Рабочий, пролёг ещё один маршрут доставки мусора. Однажды ночью, судя по всему, это была ночь, потому что часы показывали 12:00, когда Садовник и Рабочий спали, один из грузовиков с грохотом промчался мимо холмика и застрял в десяти метрах от него.

Резко вырванные из сна, Садовник и Рабочий всполошились, заметались в разные стороны и чуть было не выдали своё местоположение. Вовремя заметив грузовик, Садовник схватил Рабочего, повалил на землю и накрыл их обоих рюкзаком и палаткой в надежде, что издалека покажется, будто это какой-то мусор. По всей видимости, план сработал. Однако, полчаса, что водитель и другие рабочие вытаскивали грузовик, показались адом.

Водитель выпрыгнул из кабины, включил фонарик и осветил им левое заднее колесо, застрявшее в трясине. Выругавшись, он пнул его, сплюнул и, осветив землю вокруг, поплёлся обратно в кабину. Когда луч света проскользнул по голове Садовника, он буквально почувствовал его на своей макушке. Сердце забарабанило в груди так, словно его закрыли в газовой камере и пустили газ. Рабочий рядом зашуршал и Садовник с неистовой силой вцепился ему в правый локоть. Шуршание прекратилось.

Вскоре подоспела группа рабочих. Переругиваясь, куря и прикалываясь друг над другом, они стали копошиться и колдовать над колесом, пытаясь вытащить его всеми возможными способами. Водитель жал на газ. От того, что не было видно, что именно происходит, становилось ещё более жутко. Сердце в припадке билось о грудь, пытаясь выпрыгнуть из неё прямо в землю. Садовник медленно — очень мед-лен-но — повернул голову на левый бок и приоткрыл правый глаз.

Из-под нависающей палатки он увидел фонарь на кабине грузовика, освещающий левый борт, возле которого туда-сюда сновали рабочие. В руках у некоторых мелькали лопаты, кирки и ломы. В конце концов, грузовик сорвался с места и, взревев от свободы, быстро умчался вдаль. Свет фонаря с каждой секундой становился всё меньше и меньше.

— Вот урод! Хоть бы подбросил, — сказал один из рабочих, затянулся сигаретой и сплюнул на землю хлюпкий зелёный комок слюны и мокроты.

Покидав инструменты на плечи, рабочие потопали к дамбе. Вскоре голоса их стихли и стали слышны только доносившиеся от самой дамбы звуки работающих кранов, прессовочных машин и грузовиков. Напряжение медленными плавными волнами становилось всё меньше и меньше. Наконец, Садовник почувствовал, что из укрытия можно выбираться и стянул с головы палатку. Выдохнув, он улёгся спиной на холмик и уставился в небо.

— Нам нужно замаскироваться, — сказал он и протёр руками лицо.

Рабочий бросил рядом с ним рюкзак, палатку, распластался на холмике и выглянул из-за его вершины на дамбу.

— Нам нужно избавиться от этой заразы, — пробормотал он.

Замаскироваться оказалось гораздо сложнее, чем они думали. Рабочим, по всей видимости, очень понравился новый маршрут и они практически бесконечной чередой мчали к дамбе мимо холмика. Их интенсивное движение становилось меньше только ночью.

Садовником овладело отчаяние. Лёжа целыми днями под палаткой или рюкзаком, в зависимости от ситуации, он бесконечно думал. А что ещё оставалось делать? Сперва он терпеливо ждал. Они придут, говорил он себе. Не могут не прийти. Потом он ждал с нетерпением. Где их черти носят?! Затем он бесконечно повторял себе, что всё хорошо, осталось чуть-чуть и помощь прибудет, но в глубине души уже не верил в это. Из глубины души то и дело вылезал мерзкий червячок и издевательски похахатывая подмигивал. И в этом безмолвном подмигивании было больше слов, чем, если бы он напрямую сказал, что дело дрянь.

Рабочий, по всей видимости, тоже терял надежду. Первые несколько дней от него исходила прежняя ободряющая весёлость. Да, он хоть и лежал рядом, укрытый палаткой или рюкзаком, без движения и без слов, но всё равно чувствовалось, что с ним всё в порядке. Однако, в последнее время… мрачная чёрная тоска — вот, что излучалось от него. И только благодаря этому, как ни парадоксально, Садовник окончательно