Роберт Сальваторе - Древнейший Страница 13

Но их встретили гневной бранью. В каждом слове чужеземцев гордые и сильные северяне слышали оскорбление. Скорее выживая, чем проповедуя, несколько монахов со слугами много недель плутали по морозному безмолвию, пока вконец не заблудились. Вскоре они наверняка умерли бы от голода и холода, если бы не вышли сюда, на просторное, вечно укрытое теплым паром озеро с россыпью разновеликих островов. Отец де Гильб, предводитель экспедиции, провозгласил это чудом и решил, что именно здесь им суждено выполнить миссию и возвести храм.

«Именно здесь, — размышлял Кормик. — На голой скале посреди воды».

— Ох уж эти мне камни, — проворчал он и вновь наклонился за валуном, чтобы на сей раз перебросить его через край канавы.

— Озеро просто кишит рыбой. А какая вода! Ты ее пробовал? — спросил Джавно томным голосом. — Тебе следовало бы благодарить эти теплые источники, брат, за то, что они спасли нас от альпинадорской зимы.

— Наша миссия не только в том, чтобы не умереть здесь.

Джавно пустился в разглагольствования о том, что есть долг абелийского монаха, о неизбежных жертвах и о будущей награде, которая ожидает их после того, как они сбросят оковы земного существования. Он пересыпал речь пространными цитатами из книг, но Кормик не вслушивался. У него была собственная молитва от отчаяния, неожиданная, но верная отдушина. С ее помощью он надеялся понять что-то самое важное на этом запутанном пути под названием жизнь.

Она выпорхнула из лодки с той же грацией, с какой та мягко причалила. Каждое движение плавностью напоминало волны, ласкающие берег. В ту ночь Шейла, по-альпинадорски — луна, была полной, и в этом загадочном свете силуэт Милкейлы казался призрачным. На ней почти не было облачения. Все на Митранидуне одевались так, кроме монахов, носивших тяжелые шерстяные робы.

Кормику стало неловко в его платье, которое совершенно не соответствовало мягкой, теплой, слегка туманной погоде.

Милкейла шла ему навстречу. Ее рука коснулась бедра, и короткая юбка соскользнула вниз. Не останавливаясь, девушка сняла через голову лиф. Без тени стыда или смущения она предстала перед ним прекрасная и нагая, облаченная лишь в ожерелье из ракушек, когтей и зубов и такие же браслеты на руке и ноге. Большое перо было вплетено в ее волосы.

В эту ночь Кормик впервые увидел ее обнаженной, но подлинно близка Милкейла стала ему еще раньше, на встрече между шаманами племени Ян Оссум и несколькими братьями с острова Часовни. Именно тогда он понял, что нашел свою вторую половину, родственную душу, оправдание своему существованию, столь же открытое сердите. Она тоже поняла это. Жалкой игрой показалось ему тогда то, как подтрунивали, как рисовались друг перед другом шаманы и монахи. Стараясь доказать собственную правоту, те и другие всего лишь жонглировали удобными аргументами. Ни один из них не произвел впечатления на Кормика или Милкейлу. И только то, что они прочли в глазах друг друга, было истинно.

Теперь она направлялась к нему без тени смущения и неуверенности. Все то, что открылось ему с тех пор, как она вышла из лодки, бледнело в сравнении с тем, что он уже знал о ней. Он смотрел ей в глаза и видел в них стремление и доверие, зародившееся между ними.

Он возился со своим платьем. Ему хотелось бы двигаться столь же изящно, как Милкейла, но желание, внезапно захлестнувшее его, не позволяло мешкать. Они упали на песчаную отмель и в полном молчании предались любви под луной и звездами.

Оба чувствовали, что две их религии, соединившись, смогут открыть что-то более важное, чем каждая в отдельности, какую-то совершенную истину. Физическое слияние казалось им самой прекрасной формой этого соединения.

— Ты согласен, брат? — громко спросил Джавно.

Кормик сообразил, что вопрос звучит уже не в первый раз, и глупо уставился на старшего собрата.

— Да восторжествует блаженный Абель, когда племена этого озера вкусят нашей любви, — провозгласил Джавно.

— Их традициям сотни лет, — заметил Кормик.

— Терпение, — возразил Джавно.

Ответ был весьма предсказуемым. Кормик слышал его не раз, но то, как внезапно оборвался голос собеседника, заставило юношу взглянуть на него. Джавно напряженно смотрел в сторону пляжа.

Проследив за его взглядом, Кормик увидел поври — косолапых, криворуких, бочкообразных гномов. Их широкий плот был уже почти у самого берега. Карлики соскочили в воду и бросились в атаку, размахивая оружием.

Кормик обернулся, в несколько прыжков оказался у береговой линии, подскочил и с налету врезался в двух гномов прежде, чем они успели выйти из воды. Один повалился, другой зашатался, но устоял. Тогда Кормик быстро присел и с разворота ударил его ногой по подбородку, не дожидаясь, пока тот полностью оправится от внезапной атаки. Его темно-красный берет, знак отличия поври, которых звали еще кровавыми колпаками, отлетел в сторону, когда карлик рухнул в воду.

— Назад, пока они тебя не утопили! — вскричал Джавно, выбрасывая вперед руку, сжимавшую графит, молниеносный камень, и высвобождая его энергию.

Ярко-голубая вспышка с шипением ударила в плот, разбросала гномов в разные стороны и погасла в воде, неприятно ужалив ноги Кормику.

За спиной Джавно еще двое монахов, скрываясь за каменной грядой, выкрикивали предостережения.

Кормик изо всех сил пошлепал по мелководью к скалистому берегу, умудряясь на ходу уворачиваться от дубинок и отражать нескончаемый град ударов. Однако пара выпадов достигла цели. Из воды он выбрался с багровым рубцом на руке и кровоподтеком, от которого начал заплывать правый глаз.

— Сюда! — крикнул Джавно двум своим собратьям и Кормику, которого гномы почти настигли.

Тот подбежал, схватил первый попавшийся булыжник, резко развернулся и швырнул его в ближайшего преследователя. Камень угодил карлику точно в грудь, на миг сбив ему дыхание. Но уже в следующий момент разъяренный крепыш забыл об ударе и рванул вперед, дико размахивая дубиной.

Кормик не собирался отступать. Он бросился навстречу гному и подставился под очередной удар. На секунду стало нечем дышать, но он переборол себя, улучил момент и вырвал оружие из рук изумленного карлика. Треснув его со всего маху по голове, юноша раскрутил дубину и метнул ее в следующего противника.

Рыжебородый гном попытался закрыться рукой, но не рассчитал. Дубинка врезалась ему прямо в нос, голова поври откинулась назад под действием сокрушительного удара.

— Ах ты, собака! — выругался поври, вытирая кровь с разбитой переносицы, ухмыльнулся и со злобным рычанием бросился в атаку, но вдруг растерянно остановился и рухнул на одно колено.