Слишком живые звёзды - Даниил Юлианов Страница 28

Когда Женя полностью осушил кувшин, он поставил его на место и кинул взгляд на сестринский пост.

На него смотрели пустые глазницы гниющего черепа. В кромешной тьме их углублений частично проглядывали кусочки вырванной плоти. То, что когда-то было лицом молодой девушки, стало наполовину разложившейся кучей мяса, костей и обвисшей кожи. Только сейчас до Жени донеслось то зловоние, что исходило от разлагающегося тела. Окутанный не до конца съеденным мясом скелет развалился на стуле, и лишь стоящая рядом фотография, на которой искренне смеялась темноволосая девушка, подсказывала, что когда-то эти проглядывающие сквозь обкусанную кожу зубы ярко блестели белизной из-под счастливой улыбки. Тусклые волосы обрамляли улыбающийся череп тонкими прядями, и мёртвая ухмылка растелилась на кровавой маске смерти. В залитой алым шее было прорыто множество маленьких тоннелей, ведущих прямо к желудку – вспоротому, внутренности которого вытащили наружу. Подобно вязкому желе они свисали с подкладки стула, а некоторые из них обволокли своей массой ноги медсестры.

И спрятанные в глубоких отверстиях глаз зрачки смотрели на Женю с той ненавистью, что сочилась из щелей приоткрытых дверей. Глаза эти впитали в себя всю силу тех обозлённых взглядов и еле сдерживали пылающую ярость, огонь которой мог зажечься в этой пугающей тьме.

Женя резко отпрянул и, прислонившись к стене, извёрг из себя всю выпитую воду. Его организм не унимался даже тогда, когда желудок полностью опустошился, а сам он начал задыхаться, выплёвывая из себя тяжёлый воздух. Когда рвота прекратилась, Женя, не поворачиваясь к следящим за ним глазницам, пошёл прочь от сестринского поста и от сияющей мёртвой улыбкой девушки. Он шёл вдоль стены, и у входа на лестничную площадку его снова вырвало, но лишь собственными слюнями. Придя в себя, он вновь пошёл по коридору и, лишь когда поднял взгляд, понял, что возвращается к медсестре. Женя резко подался в сторону, и незакрытая дверь распахнулась под его весом. Ноги начали заплетаться, и только достойная реакция помогла ему вовремя схватиться за ручку и не упасть на пол.

Он повернулся и оглядел палату, в которую ворвался.

На расположенной у окна кровати лежала полностью обнажённая девушка, лицо которой закрывали светло-русые волосы. Лучи утреннего солнца освещали её спину и идеальные изгибы стройной талии. Одеяло чуть прикрывало собой упругие ягодицы, чьи формы зажгли слабую искру в паху Жени. Чистота её кожи была прекрасной, и даже то, как она лежала, выдавало в этой женщине неимоверную грацию и изящество. Прижатые к матрасу груди свели бы с ума большинство мужчин, и просачивающийся сквозь окно свет только доказывал безумную притягательность этого тела, красота которого ещё больше подчёркивалась на чистом белом белье.

И внезапная инстинктивная вспышка в глазах Жени заставила его позабыть о пустых глазницах гниющей медсестры и сотрясающую тело боль. Он даже не успел удивиться, что нашёл живого человека, и сомнений в этом быть не могло – осветлённая солнцем спина медленно поднималась и опускалась. И лишь когда мимолётная похоть потухла в его зрачках, на смену ей пришёл стыд и лёгкое смущение, хоть девушка всё так же продолжала спать. Женя, до этого ни разу не видевший оголённого женского тела вживую, почувствовал жгучий ток возбуждения в своих венах и с большим трудом заставил себя отвернуться от того, что магнитом притягивало к себе взгляд голодных глаз.

Только когда разум вновь встал за рычажки мозга, он осознал, что на всю больницу встретил только одного живого человека, и человек этот прямо сейчас находится перед ним – крепко спит, обнимая руками подушку.

Стараясь не смотреть на манящую округлость её крутых бёдер, спрятанные за краем одеяла упругие ягодицы и соблазняюще голую спину, Женя потряс девушку за плечо, и когда та издала еле слышный стон, он понял, что стоит в одних трусах, а на торсе его блестели капли пролитой им воды. Стон пробуждения усилился, и мышцы на женских плечах напряглись, когда всё её тело начало вытягиваться вдоль постели. Он перестал её будить и невольно бросил взгляд на приподнявшиеся над матрасом груди, что тут же скрыли плотным занавесом упавшие волосы. Девушка приподняла голову, и сквозь свисающие русые пряди Женя увидел пару смотрящих на него серых глаз, ещё не проснувшихся от глубокого сна, и тут же почувствовал, как загорелось всё его тело, отдаваясь порывами огня на самых кончиках пальцев.

Он знал этот взгляд. Сам не понимал откуда, но был полон уверенности, что знал. Взгляд этих чистых серых глаз уже как-то встречался с его карими, но ведь такие пустяки, такие незаметные вещи люди никогда не запоминают. Особенно, когда они напичканы болеутоляющими.

Но тем не менее он помнил, как взорвалось его затуманенное сознание вспышкой яркого света, когда в одном из многочисленных коридоров он и она прошли мимо друг друга, лишь украдкой обменявшись взглядами. Но и этого мгновения хватило, чтобы пустить ясный луч света в кромешной тьме, окутавшей большую часть его дремлющего мозга.

Лицо девушки не было модельным идеалом, но имело свою особую привлекательность и красоту. Острые скулы выпирали из-под освещаемой солнцем кожи, а потрескавшиеся губы сжались в тонкую бледную линию. Слабые морщинки были у уголков рта, глаз и над переносицей, ясно давая понять, что девушка эта уже давно не старшеклассница. Женя предположил, что морщинки эти – по крайней мере, большая их часть – образовались недавно, и причина их появления могла быть довольно серьёзной. Но когда они разгладились, а проснувшиеся глаза ярко горели из-за прячущих лицо волос, он подумал, что девушке не больше двадцати пяти лет, и в жизни её случилось нечто ужасное, причём – совсем недавно.

Она оглядывала его пару секунд, ещё не осознав, что лежит полностью голая, и спросила:

– Ты кто?

Женя, отвернувшись, сказал:

– Давай ты сначала оденешься, а то я с тобой не смогу нормально говорить.

Последовала небольшая пауза, после чего он услышал, как босые ступни встали на пол. За его спиной послышались мерные шаги, и уже вскоре палату заполнил звук застёгивающейся молнии и трущейся о кожу ткани. До него донёсся чуть хрипловатый, но не лишённый своего звучания женский голос:

– Да ты сам особо не наряжался, красавчик. Милые трусишки, правда, я не понимаю, зачем ты их надел. Что вам от меня опять нужно, а?

– Вам?

– Ну да, вам, докторам-садистам. – Она подошла к нему и встала напротив, продолжая говорить. – Послушай, я больше не буду… – Она замолчала, как только увидела его лицо. Женя был на порядок выше