Слишком живые звёзды - Даниил Юлианов Страница 29

Это был страх. Страх не отпускающий и постоянно обещающий, что прошедшие неприятности вновь постучатся в дверь её уютного дома – центра души и сердца, взорвавшегося криком умирающего ребёнка.

– Так ты не из докторов?

– Ну, на медсестру я не очень похож.

Он надеялся, что сможет этой фразой слегка разрядить обстановку, но увидел, что даже слабая улыбка не тронула её губы. Плохо скрываемая в глазах тревога проявлялась в быстрых движениях чёрных зрачков, и в их отражении Женя увидел своё обезображенное лицо – маску тёмно-фиолетового монстра. И когда девушка заговорила вновь, Женя невольно вздрогнул, услышав тронувшее его отчаяние в этом голосе:

– Так зачем ты пришёл?

Он отвёл взгляд и посмотрел в окно, где простиралось чистое голубое небо без единого облачка или тучки – достаточно редкий пейзаж для вечно пасмурного Петербурга, чтобы ему обрадоваться. Погода была просто превосходной, и день обещал быть нескудным на радость и оптимизм.

Если бы не вымерла вся больница.

Внезапно яркую голубизну неба затмили пустые глазницы мёртвой сестры. В их скрывающей тьме копошилось множество маленьких лапок, и хоть Женя понятия не имел, что произошло с молодой, когда-то красивой темноволосой девушкой, почему-то он был уверен – и уверен непоколебимо, – что каким-то образом к этому причастен тот светлячок, что оглядывал его, окровавленного и стонущего в тёмном узком коридоре кирпичных домов той самой ночью, что занесла его в стены больницы. И уверенность эта пронизывала его сердце, в недрах которого стал зарождаться первобытный, но пока контролируемый страх. Давящая вокруг тишина придавала пустым глазницам пугающую реалистичность, и Женя всеми силами пытался прогнать этот образ из своей головы, сконцентрировавшись на ясном безоблачном небе.

В итоге он зажмурил глаза и, пройдясь по небольшой палате, открыл их и взглянул на стоящую у окна девушку. Прочистив горло, он спросил:

– Тебя как зовут?

– Может, ты мне сначала расскажешь, кто ты и зачем сюда пришёл?

Она поправила волосы, и теперь ничто не скрывало её решительного взгляда, взирающего на Женю прямо и неприкрыто. Она требовала ответа. Напрягшиеся скулы ясно давали понять, что мадам эта не успокоится, пока не добьётся того, чего желает. Девушка упёрла руки в бока, и жест этот показался Жене чем-то отдалённым, что напоминало женщину-воина.

– Ну? Ты ответишь или так и будешь стоять и молчать?

Её тон претендовал на властный, и даже несмотря на всё произошедшее с Женей, что-то в её голосе смогло задеть струнки его гордости. И ему это не понравилось. Но на лице это никак не проявилось, поэтому и голос его оставался спокойным:

– Слушай, давай я тебя введу в курс ситуации, и только потом ты будешь задавать свои вопросы, хорошо?

Она внимательно изучала его тело и лицо. Когда их взгляды встретились, он пытался его сдержать, но не смог. Одно дело – найти в себе смелость заступиться за человека в ночной уличной драке и сделать это, другое – смотреть в эти пытающие взглядом серые глаза. Девушка скрестила руки под грудью и, не переставая смотреть на него, сказала:

– Ладно, выкладывай.

Сконцентрировавшись на мыслях, Женя начал говорить:

– Короче, во всей больнице, скорее всего, никого нет. Кроме тебя и меня. Я кричал в коридоре этажом выше, – он осёкся, но продолжил, – и никто не ответил. Я не знаю, где все. Правда, не знаю. Может, всех эвакуировали по какой-то причине, но тогда почему мы остались здесь? А может, сейчас просто… – Но он знал, что никакой эвакуации не было, и доказательство тому сейчас находилось за перегородкой сестринского поста. – Хорошо… Если честно, я не знаю, есть ли здесь ещё хоть кто-нибудь живой. И там… – Рвота подкатила к горлу, и лишь неимоверные усилия помогли не вырваться ей наружу. – Там труп. Труп девушки. Обглоданный и уже начавший гнить. Совсем недалеко отсюда по коридору.

– Хреновый из тебя шутник.

– Хочешь – иди сама посмотри.

Он взглянул в её глаза и сдержал взгляд. Она неотступно смотрела на него, не веря ему и выискивая признаки лжи на полуфиолетовом лице.

– А я и посмотрю.

После этих слов она вышла из палаты, и Женя тут же последовал за ней, зная, что произойдёт дальше. И не прогадал. Как только они подошли к посту и заглянули за стойку (точнее, только девушка – сам он старался не смотреть на обслуживающую их медсестру), Женя увидел, как женские руки поднялись к напрягшемуся лицу, прикрывая рот, и тут же среагировал, собрав все русые волосы девушки над головой. Её вырвало, и пока он не позволял светлым прядям упасть вниз, всё же не удержался и кинул быстрый взгляд на бездонные глаза. Мгновенно отвернувшись, он сразу пожалел об этом и начал ругать себя за то, что сорвался и посмотрел.

Когда послышались крайние сплёвывания, Женя, всё ещё придерживая волосы, нагнулся и уже с большей смелостью заглянул в серые глаза. Когда их взгляды встретились, он сказал:

– Теперь веришь?

Девушка крайний раз сплюнула и проговорила:

– Да пошёл ты.

На избитом юношеском лице расплылась ухмыляющаяся улыбка, и глаза над ней искренне засмеялись.

– Я тоже безумно рад познакомиться.

Глава 15

Лапки, счастье и гудки

Он похоронил своих родителей.

Их тела – точнее, то, что от них осталось – теперь покоились в рыхлой земле лужайки под их многоквартирным домом. Пот тёк по коже Егора, и слёзы его сливались с многочисленными блестящими на солнце ручейками. На всю пустую (омертвевшую, подумал Егор) улицу разносились только его стоны, пробивающиеся сквозь частые всхлипы. Он не чувствовал тошнотворного запаха, исходящего от тел родителей, пока пронзал острием лопаты землю. Не чувствовал боли в мышцах, когда полностью вымокшая футболка облепила собой торс. Палящее солнце не щадило его открытую для лучей голову, и уже вскоре шатающаяся земля начала уходить из-под ног, но он всё равно продолжал копать, хоть и чувствовал, что роет могилу самому себе.

Егор не помнил, в каком порядке произошли сегодняшние события. Все они слились в один сплошной вихрь, и лишь некоторые фрагменты ярко всплывали в его голове.

Он помнил, как проснулся без пугающего похмелья и улыбнулся тому, что организм его ещё совсем юн и достаточно крепок, чтобы полностью восстановиться за ночь после выпитого алкоголя. Помнил, как напевал песню «Everybody’s Gonna Know My Name» группы Watt White, пока, стоя перед зеркалом, чистил свои зубы. Он запомнил, каким счастливым и бодрым он выглядел этим утром и какими яркими красками играл мир вокруг него.

Пока он не зашёл в спальню родителей.

Потом память резко обрывается. Лишь застывшие во времени кадры всплывали в