Владимир Лещенко - Тьма внешняя Страница 34

Ехавший впереди Оливье вдруг остановился, резко дернув поводья. На лесной тропинке возле трупа коня было распростерто тело нагого юноши. Во лбу чернела маленькая аккуратная дыра, пробитая арбалетным шкворнем. Кер по старой привычке прикинул, откуда примерно его могли выпустить. Похоже, стреляли почти в упор. Тревожно оглядываясь по сторонам, все трое двинулись вперед. Шагах в двадцати глазам их предстал скорчившийся на окровавленной траве седоголовый дородный мужчина. Ему перерезали горло уже после того, как нанесли смертельные раны в живот и голову. Нападавшие не побрезговали стащить с него окровавленную одежду, только разрубленная почти пополам шапка была брошена рядом. Позади, на обломанных ветвях кустарника подлеска, висело несколько клочьев холста. Под ними лежал втоптанный в грязь чепец сурового полотна. Тут же валялся женский башмачок из дорогого сафьяна. Невдалеке в зарослях Оливье наткнулся на третий труп, судя по скромной одежке, на которую не позарились нападавшие – слуга убитых. Затылок его был размозжен сильным ударом. Бедолага наверное пытался спастись бегством, когда его настигли. Все трое тревожно оглядывали обступившую их чащу леса, руки невольно сами тянулись к оружию.

– Давно они здесь? – обеспокоено спросил Артюр. – День, два от силы, не больше, – ответил Оливье. На такой-то жаре…

Картина была ясна как божий день. Маленькая группка бежавших от мятежа: двое дворян, похоже отец и сын, их слуга, и две женщины, видимо госпожа и служанка (вряд ли простой чепец носила хозяйка щегольского башмачка) – случайно наткнулась на людей Дьяволицы. Мужчин убили, добро забрали, а женщин уволокли с собой.

Это была не первая находка такого рода, встреченная ими за время пути.

Попадались сожженные и разрушенные дворянские дома и хутора, а раз или два – большие деревни, на пепелищах которых рылись несчастные погорельцы. Было непонятно – чьих это рук дело, но кто бы то ни был, встреча с ними не сулила ничего хорошего путникам. Последнее подтверждали болтающиеся на ветвях трупы, над которыми успели потрудиться вороны. Встречались и обугленные руины замков – следы недавнего наступления бунтовщиков.

– Надо бы похоронить их… – как-то неуверенно произнес лучник.

– Времени нет. Да и вырыть могилу нечем, – сухо заявил Артюр. – Авось мертвые не обидятся на нас.

– И впрямь, должно быть, конец света уже близок, – вздохнув, промолвил Оливье, когда они отъехали от жуткого места. – Все приметы сходятся: брат восстал на брата, нечестивцы побеждают праведников… Точно говорю – иссякает терпение Господа Бога…

– О конце света темные люди говорили уже не раз, при каждом бедствии, – возразил ему чернокнижник. – И, между прочим, с чего ты взял, что терпение божье может иссякнуть? Разве тебе, да и кому-нибудь другому могут быть ведомы его пределы? Ты слишком легковесно рассуждаешь о господнем промысле, а это грех, – наставительно произнес мэтр Артюр. У тебя могут быть из-за этого неприятности на том свете; возможно, ты даже попадешь в Ад. Простодушное лицо лучника выразило неподдельный испуг, и он принялся креститься. Колдун же отвернулся, как показалось капитану, пряча в бороде издевательскую усмешку.

Часа через полтора узкая ненаезженная тропинка вывела их из чащи. Вспугнув стайку мирно пасущихся косуль, они выехали на обширную всхолмленную равнину с несколькими молодыми рощицами. После короткого совещания, решено было сделать привал.

Вынув из седельной сумы холстинный узелок, капитан извлек оттуда каравай хлеба, головку сыра, несколько луковиц, достал кожаную флягу с вином и честно разделил все это на троих. Может, стоило бы поберечь провизию – во время последней переправы вброд Оливье ухитрился утопить остатки взятых в дорогу припасов, но до Руана был уже менее одного дня пути. Закончив трапезу, все трое расположились на отдых, расстелив плащи на траве. Тишину полдня не нарушали даже голоса птиц, только изредка всхрапывали расседланные кони, пасущиеся неподалеку.

Что, интересно, – подумал капитан, вдыхая напоенный смолистым духом и ароматом трав воздух, – сейчас поделывают его подчиненные, для которых его услали с важным поручением в один из мелких городов в Берри? Сидят в кордегардии, уминая наваристую похлебку, или же маршируют по двору Тампля, и коротышка Руссе уже затягивает любимую песню парижского гарнизона: «Был у нашего аббата жирный зад…»?

После сытной еды клонило в сон: несколько ночей, проведенных под открытым небом, давали о себе знать. Последний раз они ночевали под кровлей четыре дня назад, воспользовавшись гостеприимством хозяина небольшого хутора, лежащего как раз на той зыбкой границе, где власть короля сошла на нет, а власть Светлой Девы пока не установилась.

Хозяин – уже сильно немолодой, лет за пятьдесят мужик, с откровенной опаской косился на вооруженных людей, тем более, что мужчин на хуторе не оказалось – его зятья и сыновья, кроме самого младшего, худосочного мальчишки лет десяти, были на дальних вырубках. Наверное поэтому он только и делал что жаловался на бедность и расстройство дел, да ругал последними словами предводительницу мятежа, а заодно и тех дураков, что пошли – смех сказать, за какой-то сумасшедшей бабой. Ведь ясно, что рыцари рано или поздно все равно возьмут верх, и тогда уж воздадут сполна за все, что те натворили, при этом, само собой, не разбирая правых и виноватых.

Впрочем, похоже его больше беспокоил урон, нанесенный гостями его запасам а так же не полезут ли они, выждав удобного момента, под юбки его дочерям и невесткам.

И не зря беспокоился. Проснувшись на рассвете, Кер заметил, как из овина, где заночевал чернокнижник, украдкой выбралась средняя дочь старика – ядреная грудастая блондинка лет шестнадцати, в которой ясно давала о себе знать кровь викингов. Капитан еще удивился – когда это мэтр Артюр успел с ней сговориться, ведь все время он был на виду?

Ну да это не его дело, тем более, что, судя по выражению лица, та осталась вполне довольна. Капитан покосился на безмятежно дремлющего мэтра Артюра. Тот растянулся на разостланном плаще, надвинув обтрепанную шляпу на глаза и не забыв положить под голову свой мешок. Их спутник весьма ревностно относился к этому мешку, хотя ничего особенного, как уже убедился Кер, в нем не было. Кроме узла с одеждой там были футляр с хирургическими инструментами, с дюжину флаконов и маленьких бутылочек, плотно закрытых и даже запечатанных смоляными пробками, точно так же запечатанная деревянная фляга, колода гадальных карт, и старая, почерневшая от времени деревянная же чаша. Вот и все. Кроме этого была книга, которую мэтр Артюр иногда внимательно читал. Однажды, когда хозяин, оставив ее открытой, отлучился на несколько минут, Кер заглянул в нее: как-никак, он был обучен грамоте. Тонкие пергаментные страницы покрывали непривычно угловатые, изломанные латинские буквы. Они складывались в слова совершено неизвестного капитану языка, не похожего ни на латынь, ни на французский. Время от времени в тексте встречались строчки каких то тщательно выписанных красными чернилами знаков, напоминавших нормандские руны. Страницы украшали изящные буквицы и затейливые виньетки. Капитан пригляделся к их узору. Картинки, в которые они складывались, были настолько непристойны и омерзительны, что Кер невольно вздрогнул и поспешил отодвинуться от толстого фолианта подальше. Да, по всему видать и впрямь Артюр – доподлинный колдун.

Невольно он коснулся рукой висящей на шее освященной ладанки– оберега внутри которой лежали долька чеснока и сухой цветок клевера – средство, как всякому известно, незаменимое против оборотней, колдунов и чертей.

Неделю назад он как обычно в шестом часу поутру явился на службу.

Встретивший его капитан ночного дозора, старый Жюль ле Тарки, завел разговор о происшествии, случившемся вчерашним вечером.

Двое приказчиков с льняного рынка, между прочим давние приятели, уже запирая лавки, стоявшие бок о бок, повздорили из-за какого-то пустяка.

Кажется, речь зашла о девице, которую один увел у другого, или о чем то еще в этом роде. Ссора быстро перешла в драку, в ходе которой один схватился за бердыш, а другой – за меч – бастард, который прятал под прилавком.

К счастью, до прибытия патруля они не успели поубивать друг друга и даже серьезно ранить, хотя прежде чем вести их в тюрьму, пришлось сперва доставить их к цирюльнику. Теперь оба сидели в подвале Тампля, предусмотрительно рассаженные по разным камерам, имея прекрасную возможность поразмыслить о своей несдержанности.

– И что за времена пошли!! – вздохнул ле Тарки, закончив свой рассказ.

– Каждый таскает оружие, даже мужики в город без ножа или топора не едут.

Третьего дня своими глазами видел в Мулен-Руж, как мукомол среди бела дня по улице с арбалетом шлялся. Что за времена! – сокрушенно повторил он. Скоро из дому нельзя будет и днем выйти. Черт те что творится!